Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира

Тех, кто сейчас шел с запада, должно быть, вело сюда стремление, зароненное в Эсткарпе Киланом. Это были воины пограничных отрядов, и с некоторыми из них нам довелось сражаться бок о бок. Увидев нас с Киланом, они стали в изумлении протирать глаза, как люди, пробудившиеся от глубокого сна, а потом с приветственными криками радостно устремились к нам; кто протягивал нам руки, кто хлопал по плечу, — мы не стали для них изгоями.

И снова прошлое, казавшееся таким далеким, догнало нас. Мы узнали новости из Эсткарпа: усилия, потраченные на решающий удар против армии Карстена, настолько ослабили Совет Владычиц, что он утратил безраздельную власть над страной; многие колдуньи погибли, и теперь там фактически правил Корис с Горма, давний товарищ нашего отца. Он был занят укреплением власти в стране, где иначе грозил воцариться полный хаос.

В Эскор пришел отряд, высланный, чтобы найти нас троих; Корис всегда был нам как отец, а его жена, госпожа Лоиса, стала нам даже больше матерью, чем та, что была слишком занята другими делами, чтобы предъявлять права на эту роль. Итак, если бы мы захотели, мы могли бы вернуться — изгнание наше закончилось. Но мы с Киланом знали, что обратного пути нет, и наше место в Эскоре.

Эти эсткарпцы встречались с людьми Хорвана, и им тоже передалось стремление двигаться на восток. Теперь они жадно слушали рассказ Килана и, кажется, не собирались возвращаться. Судьба очень услужила нам, послав этих испытанных воинов под наши знамена.

Мы быстро преодолели спуск, но за это время солнце скрылось, и по небу поползли тучи. Обитатели Долины ждали нас внизу. Дагона рассеянно приветствовала эсткарпцев, с беспокойством поглядывая вокруг — один за другим подлетали и улетали ее крылатые гонцы.

У нас с Киланом тоже возникло какое-то гнетущее чувство, вызвавшее даже легкий озноб, но не оттого, что солнце скрылось за тучами и поднялся ветер, а от охватившего нас недоброго предчувствия, которое невозможно было побороть.

Но люди, совершившие переход через горы, устали; среди них были женщины и дети, для которых подъем и спуск оказались нелегким испытанием. Необходимо было где-то разбить лагерь.

— Скорее в путь! — сказала Дагона, махнув рентанам. — Задерживаться на ночь здесь нельзя, мы станем легкой добычей для того, что скрывается во мраке.

— А что это может быть? — спросил Килан.

— Не знаю, оно недоступно зрению моей пернатой стаи, но я чувствую, как оно приближается.

Мы тоже это чувствовали. Даже воины, пришедшие из Эсткарпа, лишенные Дара, тревожно озирались, кольцом окружив своих женщин, надевая шлемы и застегивая кольчужные шарфы.

— Эти люди не дотянут до Долины без отдыха, — предупредил я Дагону.

Она кивнула:

— Я знаю место, где можно разбить лагерь — жаль, это не слишком далеко отсюда, но все-таки там лучше, чем здесь.

И Дагона повела нас. В предгрозовом освещении ее волосы были серебристо-черными, а не золотисто-рыжими, как прежде. Всадники посадили с собой на рентанов женщин и детей. Со мной на Шиле ехала девочка-подросток с туго заплетенными косичками под алым капюшоном. Она крепко держалась за мой пояс.

— Куда мы едем, господин? — голос у нее был нежный, как свирель.

— Туда, куда ведет нас госпожа, — ответил я. — Это ее страна, и она знает здесь каждую тропинку. Меня зовут Кемок Трегарт, а тебя?

— Я Лоэлла из рода Мохакаров, господин Кемок. А что это за птицы летят за госпожой? Ой, да это не птица — это… это человечек!

Один из фланнанов забил крыльями, зависнув в воздухе рядом с Дагоной, повернувшейся к нему.

— Это фланнан, Лоэлла. Ты никогда не слыхала о фланнанах?

Я почувствовал, как она еще крепче ухватилась за мой пояс:

— Но ведь это выдумки, господин Кемок! Няня Гренвела говорила, что это сказки.

— В Эскоре, Лоэлла, многие сказки — быль. Держись-ка покрепче…

Мы выехали на ровную местность, и рентаны помчались вперед с такой скоростью, что ни одна лошадь в Эсткарпе не смогла бы за ними угнаться. Дагона возглавляла отряд. Нависшая над нами угроза, которую мы почувствовали в предгорьях, стала почти осязаемой: тучи окончательно заволокли небо, сгустились и почернели, погрузив все в зловещий сумрак.

В этом сумраке то тут то там появлялись тусклые огни, похожие, на призрачные «свечи», маячившие на деревьях и кустах в ночь, когда колдуньи Эсткарпа заставили двигаться горы. Бледные, едва различимые в полумраке огни льнули к скалам, кустам, искривленным деревьям. Глядя на них, я не испытывал желания приблизиться.

Наконец мы въехали на небольшой холм и увидели огромные, грубо отесанные менгиры — не серые, а голубоватые, они светились. Однажды, спасаясь бегством после исчезновения Килана, мы с Каттеей нашли прибежище возле жертвенника из таких голубых камней.

Сюда и вела нас Дагона. Камни здесь не стояли по кругу, а были беспорядочно разбросаны, словно на этом месте разрушили некогда какое-то строение. В их голубом сиянии было что-то необыкновенно притягательное, и мы спешились с чувством облегчения, надеясь найти здесь спасение от грозившей опасности.

Дагона сломала с куста, росшего среди камней, ветку и, спустившись к подножию холма, принялась хлестать ею по земле. Так она обошла весь холм, словно возводя вокруг него невидимый защитный барьер. Поднимаясь обратно, она то и дело останавливалась, собирая в подобранную полу плаща листья и веточки каких-то растений.

Тем временем между двух камней развели костер, и, вернувшись с целым ворохом зелени, Дагона принялась пригоршню за пригоршней бросать ее в огонь. Повалил дым, распространяющий приятный аромат, Дагона стала махать на него, и вскоре этим дымом заволокло весь холм.

Когда завеса рассеялась, я заметил, что тьма сгустилась. В этих неестественных сумерках «свечи» горели ярче, но они ничего не освещали. Мне почудилось какое-то движение за холмом, которое тут же прекратилось, стоило взглянуть прямо в ту сторону.

— Против кого мы собираемся обнажить мечи, Кемок? — ко мне подошел Ротхорф Долмейн.

— Против неизвестных существ, — что еще мог я ответить?

Как и некоторые другие защитники границы, Ротхорф был смешанного происхождения. Его мать, беженку из Карстена, спасли сулькарские моряки, и она вышла замуж за сулькарца. Но брак этот продлился недолго. Когда ее муж, настоящий морской волк, погиб во время очередного набега на побережье Ализона, она вернулась к своим родным. У ее сына были широченные плечи и светлые волосы морских бродяг Сулькара, чем он заметно выделялся среди людей древней пасы. Но душой Ротхорф принадлежал народу своей матери, ибо его не тянуло в море, — он любил горы. Поэтому он и подался на границу, и первый в жизни бой еще совсем мальчишками мы приняли вместе.