Юрий Валин - Хвост судьбы

Крепкий старичок тот лекарь. То-то у него в прислугах такая смуглянка гладенькая, что и в благородном доме не увидишь. Тихо живет лекарь, скромно, но сытно…

Эри поспешно достал горсть мелких рачков, начал щелкать, предусмотрительно пряча в карман опустевшие панцири. Мусорить здесь вовсе негоже, да и о смуглых, рыжих и прочих неприятностях, попозже и в ином месте подумаем. Здесь при деле стоим.

Второй нож пригрелся под левой рукой, куртка движению мешать не будет. Вообще-то, резать никого не надо. Услышать вовремя и сгинуть. Главное, чтобы родственница с «дядюшкой» в засаду не сунулись. Уйдут, конечно. Договорено в случае чего у лодки встретиться. Если только Го остатки рассудка сохранит.

С Гонорильей было вовсе не хорошо. Не в себе девушка. Эри прямых и наивных вопросов не задавал. И так догадаться нетрудно. Конец зимы, известное дело. Откровенно говоря, даже хорошо, что кое-кому спозаранок нужно в таверну отправляться. Даже ночью Эри иной раз просыпался. Попробуй не проснуться, когда в двух шагах от тебя басом мявкают. Прямо сотник королевской стражи. Эри, когда на похоронах в Хомпе был, насмотрелся на этих вояк громогласных. Зря, между прочим, ходил — гроб принца увидеть так и не довелось, зато все ноги кухоннику оттоптали. А оказалось, погребальный драккар куда лучше было с берега видно. Говорят, когда горел, дым крутило и на воду клало. Дурной знак…

Ну и хрендер с ним. Тут своих забот хватает. Когда родственница с ума сходит, это вам не шутки.

Что с Го днем творилось, Эри не знал. Вечером и родственница, и «дядюшка» пребывали в таком мрачном расположении духа, что и заговорить страшно. У Го несколько дней была перевязана правая ла… рука, Морверн снова ходил слишком прямо. Вчера вечером Эри заметил, что весло, совсем недавно тщательно обработанное ножом разбойника-лодочника, и готовое к продаже, теперь походит на изглоданный брус лошадиного стойла. Неужели в пасть совали?! Ох, сорвется усатая, вовсе искалечит. И что потом, дурочка, сама-то делать будет? Может, можно как-то проблему, э-э, естественным ходом уладить? Морверн-то родственник фальшивый, но с некоторой стороны вполне достойный… В конце концов, разве не за него замуж кое-какие оборотнихи собирались? Раздумала?

Ох, рыбья шерсть, в последнее время у Эри Уогана в голове совершенно неблагородные мысли гостили.

Эри уныло разглядывал рачка. Нет, подсушили в меру, a вот перец уже не тот. Мешают с местным невызревшим, поскольку привозной к весне непомерно вздорожал. Всё деньги, деньги, чтоб им… вонялкам.

Да, неприятностей у кухонника хватало. Не таких, конечно, как у сестрицы хвостатой, от вытья вполне можно удержаться, но всё равно…

Вынюхал что-то муж-хозяин «Вкусного угла». Дуб дубом, а видимо нашептал кто-то. Дней десять Лиз красилась неприлично, синяк под глазом замазывая. Эри чудом не выгнали. Тут и стойкость Лиз, так ни в чем и не признавшейся, помогла, и подсчеты, что меню таверны без рачков общеизвестных убытками превеликими грозит. Но главное, бараний вид самого Эри, когда его хозяин на «беседу» вызвал. Губы шлепающие, изумление деревенское, волосы жиром закапанные. Ну как поверить, что этакий увалень деревенский твою красотку-жену валяет? Хорошо Морверн «племянника» вразумлял, этого не отнять. Вот только был момент, когда Эри чуть за табурет не схватился. Хорошо, что нож в «рыбной» оставил. Есть слова, которые достают куда больнее, чем кулак под дых сунутый. Нельзя такое слушать, даже если забыл ты о своем благородном титуле, в рот ему, титулу, ноги шершавые…

Запомнилось накрепко. И то, что теперь втрое тщательнее таиться приходится, тоже уязвляет хуже лабардовой кости в горле. Но если уж момент выдавался, то так любовники судорожно и жадно блудили, что… И сладостно, и остро, как ножом отточенным… и вроде уже не радость, а месть яростная. Кому мстить-то? Обглодышу этому безмозглому?

Эх, и еще пакостное на душу прилипло. Лиз послала рачков горячих подать. Так бывало. Слух пустили, что главный секрет рачков «Угла» в огне да особых противнях. Эри лично закуску разогревал, шептал заклинание многозначительное, знаки над противнем чертил. Купцы носы морщили, посмеивались, меж собой споры затевали, но платили исправно. Оно и неплохо в узком кругу хорошую сделку завершить пивом да знаменитыми рачками. Иногда и купчихи модной закуской соблазнялись. Эри тем теткам улыбался вовсе не по-бараньи, отшучивался по-мужски. В кошеле лишняя медь звякала. Ну, в тот раз кухонник на случайную прибыль не особо рассчитывал: хозяйка через поваренка передала, что к знакомой отправляет, пусть рачки получше будут, и вообще к заказу со вниманием отнестись нужно — хорошая женщина.

Купчиха действительно была женщиной хорошей, симпатичной и приятно пухленькой. В себя Эри пришел на перине. Перина, собственно, тоже была недурна, мягка и воздушна. Плохо было то, что Эри совершенно не мог понять как на перине оказался. Нет, как все прошло очень даже помнилось, но ведь не хотел же?! Особо удивляться было некогда — купчиха была женщиной достойной и замужней, потому вдвойне осторожной.

Очень скоро шагал кухонник Эри Уоган по улице, нес пустые противни и чувствовал, как кошель на поясе с шага сбивает. Лишняя «корона» кошель оттягивала. «Ремень себе купишь». Известная поговорка. «Ремень купишь» — это даже похуже, чем «чулочки себе присмотришь». Потому как охотников так часто ремни менять куда меньше чем красоток, на новые чулочки падких. Собственно, и хороший ремень и чулки нарядные подороже одной «короны» обойдутся, но так уж принято говорить…

Хуже всего было, когда Эри в «Углу» беглый взгляд хозяйки поймал. Знала Лиз всё про тех заказных рачков.

Ту «корону» Эри певцу у Рамсового моста отдал. Хорошо паренек пел. «Сага о глорском бархате». Навыдумывают же такое смешное непотребство. Как раз про ремни там аж пять куплетов оказалось. Вот только на душе все равно тяжко было. С Лиз ничего обсуждать не стали. Она умная, сама поняла. Потом уж как-то мельком обмолвилась, что та знакомая купчиха шутит очень плоско. Ну, кухонник наш из глуши приплелся, чего ему и не поверить в двусмысленные шуточки городские?

А с Лиз в подвал или чулан шмыгать продолжали. Редко, но тем слаще получалось. Поспешно наслаждались, алчно, и с изысками порывистыми. Вот только в те упоительные моменты порой и рыжая пухлорукая купчиха чудилась. Тоже ведь сладко было. Хоть и опомниться не успел, но всё равно… Вот ведь, рыбья шерсть, странно человек устроен: башка изо всех сил забыть пытается, а низ вспомнить норовит.

По улице прошли местные, кто-то хрипловато рассказывал об утонувшем на днях драккаре. Эри сунул рачков в тощий кошель. Перец действительно дрянной, да и жевать в таких условиях, — только давиться. Страж-кухонник сделал несколько шагов по проходу. Приходилось горбиться — на щедрых харчах «Угла» раскормился бывший лорд. С боков еще ничего, а роста точно прибавил — вон, башка в капюшоне наверняка над забором маячит. Да, давненько на страже стоять не приходилось…