Катерина Диченко - Механик и все-все-все

И это была истинная правда. Появившаяся у висков седина стала для меня неприятным, но вполне предсказуемым явлением. Не поседеешь тут, когда на тебя садист со скальпелем идет.

— Извини, неудачная шутка, — посерьезнел Шэйн.

— Зато вполне объективная.

Ужинать мы не стали, до сих пор аукался новогодний стол, а вот еще вздремнуть я не отказалась. Мой небольшой, но насыщенный опыт подсказывал, что надо отдыхать пока есть возможность. Не факт, что на копях все пройдет гладко и спокойно. Лучше набраться сил, пока есть такая подходящая возможность.

Снилось что-то сумбурное и беспокойное. Вроде бы я прыгала по болоту, перескакивая с кочки на кочку, а вокруг простиралось бескрайнее болото с серой, тягучей на вид водой. Потом я пыталась поймать болотные огоньки, но никак не получалось. В последний момент они исчезали перед самым носом. Закончился сон тем, что я оступилась и грохнулась в воду.

Я открыла глаза за секунду до того, как Шэйн собрался потрясти меня за плечо. Его рука нерешительно замерла в воздухе.

— Фу-у-у, такой бред приснился…

Я сонно потерла лицо, прогоняя ночное наваждение, но чувство, что я действительно утонула в болоте, никуда не исчезло и осело противным тяжелым осадком на душе.

— Потом расскажешь. Меня самого кошмары мучили. Полночи за ведьмой по болоту, как лягушка прыгал. Зараза… Не выспался нормально.

Я тактично промолчала. Хорошо, что не успела обвинить Шэйна в своем кошмаре. Честно говоря, на него грешила.

— Знаешь такое выражение: «дурной спит — дурное снится»?

— И тебя с добрым утром, — ехидно скривился Шэйн и первым пошел умываться.

Характер нашего общения давно перестал меня удивлять и ставить в тупик. Я старалась получать от этого максимум удовольствия и также давно перестала обижаться. Жизнь слишком короткая, чтобы тратить ее на мелкие обиды. Поверьте, я знаю.

Когда мы сошли с поезда и оказались на перроне станции с обнадеживающим названием «Забытый рудокоп» у меня возникла непоколебимая уверенность, что зима существует только в Алтан — нарэ и прилегающих к городу территориях.

Здесь же на небольшой станции с одноэтажным зданием, построенным из грубого камня и темного дерева, была скорее поздняя осень, чес середина зимы. Вокзал располагался среди небольшого хвойного леса, за которым начинались бескрайние болота с редкими островками некогда жилых деревень. Также там находилось поселение рудокопов и сами копи, к которым вели искусственно созданные дороги.

Поезд простоял на станции всего лишь пять минут и, издав протяжный гудок, бодро двинулся с места, быстро набирая обороты. На перроне в клубах паровозного дыма остались я и Шэйн. На этой станции сходили только рабочие и те, кто непосредственно направлялся на выработки болотной руды. И то это было в дни смены вахты, поэтому нет ничего удивительного, что перрон был пуст.

Раннее утро было мрачным и безрадостным. С хмурого серого неба едва пробивался блеклый диск солнца, только начавшего подниматься над горизонтом. Далеко над болотом клубился желтый туман, а в промозглом воздухе витала сырость, мелкими капельками оседая на одежде и волосах.

Я накинула на голову капюшон и зябко поежилась. К этой картине добавить бы еще зловещий скрип деревьев и замогильный волчий вой — душевнейшая бы обстановка получилась.

— Спасибо за одежду. Хороший выбор, — решив разогнать зловещую тишину, поблагодарила я.

— Не за что, — небрежно отозвался Шэйн, напряжено вслушиваясь в окружающую тишину и вглядываясь в здание вокзала.

Заходить внутрь мы пока не решались.

К слову заметить, добротные высокие сапоги на шнуровке, штаны и пальто серого цвета из плотной ткани великолепно защищали от промозглого ветра и были как раз впору. А теплый вязаный свитер, подаренный с легкой руки Маркуса (божился, что сам вязал), грел не хуже печки.

У меня уже начали появляться сомнения — а встретят ли нас или же придется идти искать дежурного по станции, в наличии которого я тоже начала сомневаться.

— Привет, смертнички! — раздался невдалеке низкий прокуренный голос и из-за угла здания вышел мужчина.

Высокий, выше Шэйна и гораздо шире в плечах. На обветренном лице из-под кустистых бровей светились смехом темно-карие глаза, а в губах, не хуже паровоза, дымилась трубка.

— Здравствуйте, — иронично хмыкнул Шэйн, пожимая мужчине руку. — Шэйн Тергиш.

— Георгий Истеров — бригадир тринадцатой вахты. Меня просили вас встретить. Ух ты, а это что за кнопка?

Я вдруг почувствовала себя рядом с ним очень маленькой, в самом деле, кнопкой. Сильно захотелось втянуть голову в плечи и прятаться под капюшоном.

— Катерина Диченко. Механик, — представил меня Шэйн, сдерживая ехидную ухмылочку и получая удовольствие от моего замешательства.

— Механик… — дымя трубкой, пробасил мужчина. — Это хорошо. Как раз вовремя. Пошли, машина за углом.

Шэйн подхватил небольшую сумку, в которой уместилась вся наша нехитрая поклажа и мы послушно последовали за бригадиром. То, что нас ждало за углом я могла назвать машиной с о-о-чень большой натяжкой. Это скорее был выкидыш паровоза. Представьте кабину машиниста паровоза, но гораздо большего размера, с меньшей трубой и гусеницами вместо привычных колес. Внутри находилась печь, в которой горел огонь, панель управления и много деревянных сидений. Под самым потолком как раз над сиденьями нависали полки для багажа. Именно этим транспортом доставляли на копи и забирали на вокзал рудокопов, во время смены вахты.

— Красавица, правда, — с неожиданной лаской и гордостью в голосе, сказал Георгий, похлопав рукой по машине. — Только на ней можно добраться в поселок.

— Она может ходить по болоту?

— Она может все! — гордо хмыкнул бригадир в ответ на мой удивленный тон. — Сейчас сами увидите.

Мужчина подбросил в печь несколько поленьев, разжигая огонь сильнее, ловко выставил кнопки на панели управленья и потянул на себя большой рычаг. Машина с тихим гудением легко тронулась с места. Двигатель работал абсолютно бесшумно, а рессоры были выше всяких похвал. По моему загоревшемуся взгляду Истеров понял, что его красавицу оценили по достоинству.

Я стояла возле окна и наблюдала за дорогой, не потому, что хотелось полюбоваться просторами окружающей природы, а потому что мы ехали прямо по болоту, скользя по мутной зеленоватой воде и поросшим серым мхом кочкам. Жуткое и одновременно захватывающее зрелище. Первое время, пока мы отъезжали от здания вокзала и ехали по широкой песчаной дороге сквозь невысокий ельник, мне нравилось все. Я даже расслаблено устроилась на сиденье, но стоило машине пересечь линию болота, мне поплохело. Первая мысль была — мы сейчас дружно утонем под гулкий бульк. Георгий только насмешливо хмыкнул, глядя на мое вмиг побледневшее лицо и одобряюще подмигнул. Машина почти не оставляла следов, несмотря на свой колоссальный вес и шла по болоту, как фигурист по льду — легко, играючи и бесшумно. Едва различимые на тине следы от гусениц тут же затягивались.