Катерина Диченко - Механик и все-все-все

Шэйн оказался прекрасным гидом, интересно и доступно рассказывая о достопримечательностях острова. Ребята почти сразу привыкли к нему и, оставив подозрительность, с удовольствием слушали и задавали вопросы.

— А… Кхе-кхе… як… гххх… — я хотела задать вопрос о заинтересовавшем меня здании, но открыв рот, проглотила мошку и теперь махала руками, издавая кхэкающие гортанные звуки и брезгливо морщась.

— Что с тобой?! — испуганно ринулась ко мне Юлия, чуть не вытолкнув при этом Азара из экипажа.

— Я, кажется, мошку проглотила… кхх… га-до-сть какая, — все еще морщась и кашляя, ответила я.

Шэйн несколько раз злорадно (клянусь, видела, злорадно!) хлопнул меня по спине, чуть не проломив позвоночник. У меня из глаз невольно брызнули слезы. Ну, нельзя же так…

— Выпьешь, — предложил Азарий, протягивая мне открытую флягу.

Я благодарно кивнула и, взяв ее в руки, отпила большой глоток, через секунду выплюнув его Азарию в лицо.

— Ты, что хочешь, чтобы я ее там заспиртовала? Это же чистый спирт, алкоголик!

Я вытерла губы тыльной стороной ладони, противно морщась и водя языком по зубам.

— Почему чистый спирт? — обиделся Азар, вытерев лицо, протянутым Вороном носовым платком. — Разбавленный, как раз то, что нужно.

— Нужно для чего? — наивно переспросила Юлия.

— Для спиртования, — ответил Шэйн и заржал. Его неблагородный порыв поддержали все. Мне даже показалось, что и фальфиры прятали ехидные ухмылочки. Но серьезно обижаться я не умела никогда и, недолго думая, присоединилась к друзьям.

— Теперь от меня спиртягой тянуть будет, — огорченно пробормотала я, выдыхая алкогольные пары. Хорошо, что хоть глотнуть не успела.

— Госпожа, прошу, возьмите, — наш возница развернулся и передал через Ворона маленький пучок зеленой травы.

— Что это? — я понюхала листочки. Приятный знакомый аромат. — Хорошо пахнет.

— Это буковая мята, — отвернувшись и следя за дорогой, пояснил он. — Пожуйте несколько листочков и от запаха не останется и следа.

— Спасибо, — поблагодарила я, отщипнула листочек и, положив его в рот, тщательно разжевала.

Ничего так! Горьковато-освежающий вкус.

— И часто вы эту мяту используете? — иронично поинтересовался Ворон, внимательно следя, как я задумчиво жую.

Я благодушно протянула ему оригинальное средство освежения дыхания, но он активно замахал руками, отказываясь от моего щедрого предложения.

— Когда выпью, господин. Патрульные у нас строгие, три шкуры сдерут, если учуют спиртное. Ни разу еще не подводила, — довольно сообщил возница и больше с нами не разговаривал.

— Ну как вкусно было? — пакостно ухмыляясь, спросил Шэйн, жарко выдохнув мне в ухо.

— Не распробовала, — буркнула я, мрачно посмотрев на него снизу вверх. — Лучше сами попробуйте, — и протянула ему веточки.

Он хищно изогнул уголки губ и, нагнувшись, откусил мяты прямо из моих рук, оставив зажатые в ладони, сиротливо торчащие хвостики.

— Ну, вы сударь и хапуга… чуть пальцы мне не откусили!

Я выбросила уже никому не нужные остатки мяты и отвернулась, стараясь скрыть смущение. Щеки предательски пылали.

— Приехали, — коротко бросил возница и остановил экипаж.

Мы остановились перед воротами, ведущими в мир торговли, мены и продажи — в царство рыночных отношений.

Бесконечные ряды прилавков, магазинов, палаток, снующие торговцы, призывно зазывающие покупателей и старающиеся перекричать друг друга и, конечно же, бесчисленное количество покупателей. Рынок был поделен на сектора. Оружейные, продовольственные, для продажи драгоценностей и тканей, изделий из керамики и глины. Сектора, где продавали готовую одежду или отделы, где ее шили на заказ, ряды с вольерами для животных всех видов и пород и еще огромное множество разнообразных секторов и рядов на любой вкус и желания.

— Разве его возможно обойти за день? — озадаченно взирая на уходящие за горизонт прилавки, пораженно выдохнула Юлия.

— Рынок в Ханрире работает круглосуточно и без перерывов, — усмехнувшись, ответил Шэйн. — А вы планируете обойти его полностью?

Иронией в его голосе можно было затопить мировой океан.

— Не-не-не, — мы единогласно пошли на попятную.

— Тогда, может, сразу пойдем в оружейные ряды? — заискивающе попросил Азар, жалостливо глядя на нас глазами маленького щеночка.

Ну, как против такого устоишь? Вон… скоро скулить начнет.

Приятно удивило отсутствие толкотни. Люди шли спокойно без ажиотажа и излишней поспешности, размеренно разглядывая или приобретая товар. Шэйн уверенно вел нашу восторженную компанию в нужный сектор.

— Вы хорошо знаете Иштар, — сказала Юлия, оттаскивая меня от прилавка с часами отлично зная, что я могу надолго задержаться, обсуждая и споря с продавцом о новых моделях и модернизации старых. — Это ваш родной город?

Эх, какие там были часы! Я едва не застонала в голос, даже не пытаясь вырваться из цепких ручек подруги — все равно бесполезно.

— Я провел здесь большую часть своего детства, — лицо молодого человека вдруг исказила такая гримаса холодной ярости и злости, что я невольно отшатнулась. В его голосе и глазах звенела сталь. — Мне хорошо знаком каждый уголок Иштара.

— А-а-а… понятно, — рассеяно протянула Юлия, увлеченная больше разглядыванием витрины с заводными игрушками.

Лично мне понятного было мало. Хорошо, что хоть ребята не заметили мимолетной ярости Шэйна. Честно говоря, мне стало не по себе.

Почувствовав, что я на него внимательно смотрю, Шэйн повернул голову и вопросительно изогнул брови. Я нарисовала руками в воздухе улыбку. Парень глянул на меня, как на больную (как же он все-таки прав) и, осуждающе покачав головой, пошел дальше.

Как же мне его растормошить? — я закусила губу, задумчиво рассматривая маячившую впереди спину Шэйна. — Что можно было сделать с человеком, чтобы он уверился в отсутствии собственной души? Человек — не заводная механическая игрушка, которая так понравилась Юле. Его нельзя завести и остановить по собственному желанию. Убить — да и мне это прекрасно известно, но превратить в живую бездушную куклу… Человек без души не может. Даже под гипнозом, не отдавая отчета своим действиям, он не теряет своего «я». Есть, конечно же, люди поступки, которых вызывают страх и ненависть и таких зачастую называют бездушными и бесчувственными. Убийцы, маньяки, истязатели… Но даже они умеют чувствовать, бояться, желать, ненавидеть…

Иногда Шэйн ведет себя, как ожившая кукла, абсолютно безразличная ко всему, а иногда, да хотя бы и сегодня, когда я проглотила мошку (фу, гадость и вспоминать противно) смеется искренне и от всей души. Как бы ему это донести?

— Катерина, смотри! — восторженный возглас Ворона вывел меня из грустной задумчивости.