Татьяна Чернявская - Ферзи

— Мы реально живы? — не своим голосом уточнила Алеандр, чутко прислушиваясь к нарастающей боли в собственном теле и с каким-то удовольствием, констатируя по ней полноту своего состава. — Нужно Триликому посвятить что-нибудь…

— Посвяти ему мозги, всё равно вы с Яритой ими не пользуетесь, — простонал Виль, валявшийся неподалёку в позе лягушки, трижды перееханной телегой.

— Ну, мы же спаслись, в конце концов! — попыталась пожать плечами травница, но мышцы лишь слегка сократились.

— О-о-о, это всё объясняет, — ядовито прошипел парень.

— Честное слово, — подала голос трясущаяся от пережитого Танка, — это был не совсем тот эффект, на который я рассчитывала.

От холодной, выстуженной днями ненастий и ливней земли поднимался сизый пар. Очаги еще кипящей после взрыва силы мелкими озерцами были разбросаны на пару вёрст по округе. Клокоча и шипя, они время от времени выбрасывали высоко вверх потоки обжигающей энергии оставшейся от осколков рухнувшего купола. Их сила уже не прожигала мох и не облизывала огнём стволы деревьев предтечей торфяного пожара, но смрадно чадили чёрные ореолы выжженной земли вокруг врезавшихся в землю частиц заклятья настолько странного и чуждого замковой системе чародейства, что непонятным было само его существование, не говоря уже о дезактивации. Красовались вычерненными боками вековые сосны, что взрывной волной изогнулись бараньими рогами, наклоняясь облысевшими макушками к земле так близко, что подчас врывались верхними ветками в корни соседок. Вырванный дёрн оголял пласты песка и глины не хуже следов Второй Битвы Чародеев, когда земля оказывалась обезображена до кусков гранита. Нерукотворные курганы закопченной грядой опоясывали некогда благодатную поляну. Из их недр время от времени доносились стоны и хрипы погребённых заживо стражников, что, в отличие от чародеев, не могли активизировать защиту. Кому-то удавалось барахтаться в иссушенной земле самостоятельно, высвобождаясь из ловушки, пока хватало сил и воздуха в лёгких. Кто-то, будучи отброшенным вглубь леса, обошёлся лёгким испугом и по мере сил помогал выкапываться товарищам. Немногие Мастера, сохранившие после изнурительной осады остатки резерва, вяло и дезориентировано шатались от кургана к кургану, вытягивая наиболее активных крикунов, не разбирая к какому лагерю взывающий о помощи относился до взрыва. Для раскалённого песка все были равны.

— Собрать раненых! Связать пленных! Оцепить территорию! — отдавал приказы Шматкевский, курсируя меж группами истрёпанных подчиненных, что в большинстве своём впервые столкнулись с действительно сильным чародейством и теперь пребывали в состоянии глубокого потрясения и культурного шока, не реагируя даже на собственные повреждения.

Его команды слаженно игнорировались. Обычная городская стража, какой бы тренированной и профессиональной ни являлась, к катастрофам такого масштаба морально готова не была и сейчас просто радовалась факту собственной жизни; подмастерья, что не иначе как чудом укрылись за валуном и даже успели выбраться оттуда раньше, чем его прожгло осколком, сейчас восхищенно пялились на масштабы разрушений и едва не визжали от детского восторга, когда очередной гейзер подавал струю силы в небо; чародеи поопытнее от этого зрелища, напротив, кривились и вздрагивали, различая отголоски тёмной силы. До начальства, пусть и прекрасно себя зарекомендовавшего, никому не было дела.

Возможно, если бы голос Мастера-Боя звучал хоть чуточку громче, его приказы возымели бы больший эффект, но сорванные на осаде связки не позволяли напрягаться сильнее обычного, а при попытке усиления чарами любой хрип превращали в такое рычание, что в грозном мужчине ещё, чего доброго, могли заподозрить оборотня. Попасть под такие подозрения сейчас мог каждый третий, красуясь следами отрикошетивших заклятий, ожогами разной степени опасности. На грязных лицах чародеев от заклинания ночного зрения по-звериному блестели глаза, а потёки собственной крови запросто могли сойти за следы приближающегося безумия. Самым опрятным сейчас, скорее всего, был Курлячев, который для поддержания иллюзий сидел отдельно на одном из деревьев и в атаке на странный купол участия не принимал. Сейчас его нигде не могли обнаружить, но, раз уж странные гигантские уродцы продолжали топтаться среди изогнутых деревьев, изредка пиная зазевавшихся бандитов, то в числе покойников начальника чародейского отдела Васюковского отделения княжеской стражи тоже не числилось.

— Махтер! Ты только глянь! — восторженно завопил Сивилий, сияя поредевшей улыбкой.

Забросив благородный поиск и извлечение засыпанных, он стоял на гребне земляного вала и с ликованием рассматривал то, что осталось на месте некогда отлично укреплённого поместья. Редольф с большим трудом (левая рука после взрыва двигаться отказывалась) вскарабкался следом, для себя решая, отчихвостить нерадивого подопечного за отлынивание от работы или сделать вид, что ничего не случилось, чтобы лишний раз не драть горло.

Внутри огромного, вытянутого лучом котлована шёл снег. Крупные хлопья серовато-белого пепла, подхватываемые остаточными токами силы, взмывали в мутное ночное небо и, медленно кружась, по большой дуге опускались на каменные обломки траурными «сугробами», чтобы уже спустя мгновенье снова быть поднятыми в погребальный хоровод. Мельчайшие частицы их белёсым туманом витали в этом потоке, оседая мягким налётом на изрытой бороздами земле. Седые исполины разрушенных стен поверженной армией жались друг к другу. Взрывной волной их разметало по окружности воронки так, что лишь искривлённый, местами выгнувшийся дугой фундамент напоминал о былом расположении строений. В пепельной круговерти едва просматривались грязные комья, что были когда-то живыми телами и вряд ли даже осознали момент своей смерти. В лишённом звуков воздухе, что так и остался вертеться в своём невидимом куполе, остро пахло горелой плотью и нежитеводческой псарней, разбросанной ныне, наверное, на половину леса.

— Круто, йа!?! — Сив как-то по-детски неуверенно заглянул в лицо куратору, что совершенно не сочеталось с внешностью отъявленного головореза.

Юноша как будто и не ощущал гнетущего энергетического фона, что плотно окутывал воронку, расползаясь невидимыми отростками глубоко в чащу, и Мастер отметил для себя необходимость понатаскать паренька в этом вопросе. Так может случиться, что в следующий раз он и мимо открытого урочища пройдёт, не обратив внимания. Сейчас же молодому подмастерью было явно комфортно, хотя плещущиеся на дне котлована тёмные силы вносили хаос в общий фон, скручивая остатки резерва и вгоняя душу в глубокое уныние и трепет. Шматкевский устало нахмурился, пытаясь справиться с новым приступом головокружения, сопровождавшегося отвратительным писком в ушах: