Юрий Валин - Вернуться! (Эмигранты)

Лодку перевернули, вылили остатки воды. Хенк принялся конопатить разошедшиеся швы. Судя по всему, с этим делом проводник был знаком ненамного лучше Жо. Обрезки старой веревки, вымазанные в липком иле, набиваться в щели не желали. Квазимодо с таким делом справился бы куда лучше, хотя одноглазый и ругал лодку "корытом для гусиных прудов". Но бывалого морехода сейчас не было, и Жо принялся подправлять "пеньку" лезвием ножа. Измазавшийся в иле Хенк одобрительно заворчал.

- Не нужно. Пусть течет.

Мужчины обернулись.

- Лодку я заберу. Пусть выглядит плачевно, - объяснила Катрин.

Мужчины молчали. Жо машинально почесал переносицу рукояткой ножа.

- Одноглазым хочешь стать? Нашел с кого пример брать, - Катрин посмотрела на лица "судоремонтников" и улыбнулась одними губами. - Судя по вашим рожам, кое-чего я добилась. Сразу пихнуть меня в зубы аванку желание не возникает? Уже хорошо. На беззащитную женщину я хоть слегка смахиваю?

По мнению Жо, на беззащитную женщину предводительница походить не могла по определению. Кошачью уверенность никуда не спрячешь. Но утренняя взбешенная стерва куда-то делась. На красивую исхудавшую юную женщину, стоящую среди зелени тростника, смотреть было как-то странно и противоестественно - ну не место ей здесь. Вымытые и почти высохшие волосы локонами-кольцами легли на плечи. Густые, светло-желтые пряди - так и подмывало попробовать их на ощупь, намотать на палец шелковистую тяжелую волну. Белое, похожее на короткую тунику, платье щедро открывало ноги и руки. Красивая девушка. Соблазнительная. Вызывающая мысли греховные, волнующие, никак не связанные с безжалостным взрезанием глоток и предсмертными всхлипами. Даже царапин и ссадин на руках и ногах вроде стало меньше. Блондинка в тростниках - чудно. Вот только за татуировку на левом плече так и цеплялся взгляд.

Зашелестели кусты. Светловолосая нимфа мгновенно присела, в руке оказался нож.

- Это я, - сказали за кустами. - Последний глаз мне ненароком не выбейте.

Квазимодо выбрался из зарослей, окинул товарищей быстрым взглядом:

- Готовитесь? Угу. Будет в самый раз, моя леди. Особенно если оружие спрячете.

- Нож я здесь оставлю, - сказала Катрин. - Еще претензии есть?

- Платье слишком чистое и нарядное.

- Исправим, - молодая женщина кивнула на кучку благоухающего ила. - Еще?

Квазимодо задумчиво обошел ее кругом:

- То, что босая - удачно. Волосы слегка разлохматятся в лодке. В глаза вы хозяевам, конечно, так смотреть не станете. Вот татуировка на руке... Неприлично. Нельзя что-нибудь с рукавом надеть?

- Нельзя, - с досадой сказала Катрин. - Я вещи три раза перерыла. Не для этого климата мы гардероб собирали. Или жаркое, или слишком нарядное. Вряд ли там поверят, что на этом озере королевский бордель затонул.

Квазимодо вздохнул:

- Это конечно. Но уж очень вы яркая с этой наколкой. Не по игре. Понятно, такие вещи не скроешь, но тут взгляд так и режет. Ты сама знаешь.

- Да знаю, - Катрин сплюнула в кусты, на миг явив себя прежнюю - бешеную. - Сейчас подправим... - она удобнее перехватила нож.

Жо беззвучно ахнул. Хенк издал неопределенный звук. Лишь Квазимодо одобрительно кивнул:

- Верное дело. Достоверности подбавит. Хотя и одного пореза хватило бы.

Катрин морщилась. С локтя капала кровь. Порезы, хотя и неглубокие, кровоточили обильно.

Квазимодо повозился в кустах, вернулся с круглыми глянцевитыми листочками:

- Заживляет не очень быстро, но гнить рана не будет.

- Лучше бы растереть или разжевать, - посоветовал Хенк.

- Нет, слишком грамотно будет выглядеть, - возразил Ква. - Давай свою старую рубашку.

Повязка получилась неуклюжая, - Катрин возилась с ней сама. Рука оказалась замотана от плеча до локтя, татуировка скрылась, но капли крови все еще падали на траву.

Жо хотелось отвернуться. С подбитой лапкой, прекрасная - то ли знакомая, то ли незнакомая - красавица стала трогательно беззащитной. Несчастненькой. Кэт такой не должна быть.

- Иное дело, - удовлетворенно сказал Ква. - В самый раз. Значит, оружие не берешь? Ло-гично. Денежки, шмотье, какая-нибудь безделушка от маменьки или покойного суженного?

Катрин покачала головой:

- Нет ничего подходящего. С нашими безделушками засыплюсь в два счета. Вот ценности прихватила, - она потянула шнурок, вынув из выреза платья несколько перстней, нанизанных на шнурок в виде медальона. - Оцени на соответствие.

Квазимодо тщательно осмотрел серебряные украшения:

- Вот этот я бы не брал. Слишком дорогой. Вообще-то все цацки чересчур шикарные, но этот-то точно подозрения вызовет. Ты у нас, конечно, и сама королева северная.

Катрин склонила голову к плечу и вкрадчиво, с мягкой улыбкой, поинтересовалась:

- Ква, почки не болят? Зарываешься.

Одноглазый кашлянул:

- Простите, леди. Увлекся. Я все помню. Готов понести заслуженную кару.

- Ты и в другую сторону тоже не зарывайся, - посоветовала Катрин. - Раскаяние у него. Снимай цацку и за языком следить не забывай.

Они принялись возиться с бренчащим "медальоном".

Сталкивая лодку на воду, Жо думал о том, какие странные отношения связывают одноглазого и Кэт. Вроде друзья, и Ква в какие-то моменты начисто забывает о субординации и переходит с владетельной леди на "ты", и Катрин тому совершенно не возражает. В то же время, иногда бывает жутко резка. Как же она била его у реки. Разве такое забудешь? Но Ква вроде не считает себя обиженным. Черт их разберет. Как будто из другого теста сделаны. Крутые, чтоб им...

Катрин уплыла. Глядя вслед лодке, Жо подумал, что предводительница не очень-то умеет грести. Не обучена. В легком каноэ она выглядела куда естественнее. Впрочем, наверняка Кэт и на этом корыте доберется куда угодно. Сотрет ладони в кровь - недаром она любым делом предпочитает заниматься в перчатках, - сотрет до мозолей, но научится ворочать тяжелыми веслами. Без колебаний дойдет и до Глора, и до земель Ворона, и до северного полюса. Она давит любые сомнения, как ягодных клопов - практически не замечая и лишь машинально вытирая пальцы. Упорство - вот в чем ее сила.

- Всё, не могу больше, - с трудом выговорил Хенк, складывая руки на округлившимся животе.

Жо еще вяло жевал, снимая белую мякоть с острых как иглы ребер речной рыбешки. Улов этим вечером выдался на славу. Пока Жо торчал на наблюдательном посту, одноглазый с Хенком надергали полмешка удивительно глупой и прожорливой добычи. Плоская как блюдце, лупоглазая рыбешка наперебой заглатывала крючки. Хенк сказал, что рыбу называют дерьмогрызкой за крайнюю неразборчивость в меню, но на вкус рыбка оказалась неплоха. Возможно, потому что Жо давным-давно не набивал желудок и наполовину.

- Да, - философски заметил Квазимодо, - жизнь похожа на бесконечное кольцо. Сначала мы едим рыбу, потом она ест то, что от нас остается. Ладно еще, если в соответствии со своей кликухой. Стоит зазеваться, ведь и косточки наши обглодает.