Александра Руда - Столица

— Сколько? — спросил Ирга у меня.

— Шестеро, — скромно ответила я.

Он вздохнул так тяжело, что я чуть не расплакалась.

— Эй, прекратите общаться телепатически! — возмутился Блондин. — Я не понимаю! Что происходит?

— Ирга спросил, сколько у Олы сейчас кандидатов на руку и сердце, а она ответила — шестеро, — отозвался лучший друг. В его взгляде читался вопрос, где я взяла такое количество, но он решил его не озвучивать.

— Шестеро, включая тебя, — уточнила я, обращаясь к Блондину.

— Твой статус жениха тебя еще ни от чего не защищает, — хмыкнул Отто. — Ола у нас девушка шустрая, а уж какие шустрые у нее мужчины…

— Да я в курсе, — сквозь зубы сказал Лим, рефлекторно поводя плечами. — Я сегодня утром имел возможность пообщаться в тренировочном зале с одним таким. Знаешь барона ня Буя, Ирга?

— Конечно, — уныло подтвердил некромант. — Что, он тоже тут?

— Ты представляешь, явился с конфетами в комнату к моей невесте. На ночь глядя! — поделился возмущенный Блондин.

— Не в комнату, а под дверь, — поправила я.

— Если бы я там же под твоей дверью не стоял, то было бы в комнату!

— Было бы! Потому что он не то, что некоторые, не с бесполезным веником пришел, а с конфетами.

Блондин закатил глаза и вздохнул.

— Я понимаю, Ирга, почему ты сбежал. — Я хотела пнуть Блондина ногой и согнать со своей кровати, но он быстро поправился: — Но я не сдамся! Род ня Монтер будет гордиться такой популярной графиней!

— Можно мне поговорить с Олой наедине? — спросил Ирга тихо.

— Нет, — заявили в один голос Блондин и Отто.

Я помолчала, а потом с удивлением спросила Лима:

— Ты? Мне? Запрещаешь? Мне?!

— Я хотел просто посоветовать, дорогая: веди себя так, как подобает будущей графине. Чтобы мой отец имел полное право тобой гордиться так же, как горжусь я.

Что означало: «Если ты вдруг будешь целоваться с Иргой, сделай это так, чтобы никто не увидел и наша легенда не развалилась до того, как мои родители отвяжутся от меня с женитьбой, и я опять не сбегу от них на другой конец страны».

— Конечно, дорогой. — Я встала с кровати и ласково погладила Блондина по щеке. Хоть бы побрился, что ли! К невесте все-таки шел. Щетина так неприятно колется. Некромант себе никогда не позволял такой небрежности.

— Пойдем, Ирга, — сказала я и вышла в коридор.

Молоденький маг сидел около дверей на стуле и мрачно смотрел на наши с Отто сумки, которые ему по идее нужно было проверять на предмет скрытой опасности.

— Я доложил Григорию о нарушении режима, — с нескрываемым злорадством сказал он.

Я презрительно покосилась на охранника. Да если я останусь в здравом уме после разговора с Иргой, мне Григорий на один зуб будет. Тоже мне, нашел чем пугать!

— Где тут можно поговорить наедине? — спросила я.

Лицо молоденького охранника скривилось, будто он собирался заплакать, но потом вовремя вспомнил, что является сотрудником секретной службы и должен сохранять суровое и непреклонное выражение.

— Панна, — ласково сказал он, собрав остатки самообладания. — Вы, наверное, не понимаете серьезности ситуации. Мы ожидаем, что на вас, как на свидетелей, будет совершено покушение. Поэтому, пожалуйста, вернитесь в палату, выгоните оттуда всех посторонних и ведите себя наконец как полагается жертве.

— Жертве? — нахмурилась я. — Жертве?! Я отказываюсь вести себя так, как положено жертве! Я буду вести себя как…

Ирга коснулся моей руки, призывая к молчанию. Мне стало горько — язык его тела я до сих пор понимала так же просто, как и слова.

— Уверяю вас, — сказал бывший муж охраннику, — со мной она будет в безопасности. Я — магистр некромантии с боевым опытом и сумею защитить ее от любого нападающего.

Маг задумался.

— Пожалуйста, — попросила я, — охраняйте моего друга. Он тоже свидетель. Очень важный. К тому же куда более наблюдательный, чем я. Он сможет больше рассказать, честное слово.

— Григорий меня убьет, — горько сказал охранник.

— Григория я возьму на себя, — пообещала я.

— Пожалуйста, позвольте нам поговорить наедине, — сказал Ирга.

Охранник вздохнул.

— Хорошо, — решился он. — Вон там, в конце коридора, манипуляционная. Там сейчас никого нет.

Мы с Иргой молча направились туда, куда указал охранник.

Комната с холодными белыми стенами и белоснежным полом. Как пустыня, что у меня внутри.

Представляю себе мощность заклинания, которое они активируют, чтобы очистить манипуляционную. Я с интересом склонилась над артефактом, в котором хранилось это заклятие, а некромант отошел к окну. Убедившись, что создать такой артефакт мне не по зубам, я перестала отвлекаться на пустяки и тянуть время и тоже подошла к окну.

На улице садилось солнце. Ого, прилично я проспала — почти весь день.

Ирга прислонился лбом к холодному стеклу. Кажется, он не решался начать разговор. Начала я, потому что еще чуть-чуть — и не выдержала бы острого желания прикоснуться к бывшему мужу.

— Когда ты получил магистерскую степень?

— На прошлой неделе. Научный совет рорриторского Университета наконец-то убедился, что у меня достаточно сил и опыта, чтобы соответствовать их высоким стандартам.

Мы еще чуть-чуть помолчали.

— Как там выставка мертвых собачек прошла?

— Мое творение получило гран-при, — равнодушно ответил некромант. — Тетя Отто счастлива. Сказала, осенью закажет у меня еще троих. Она похудела, кстати.

Я не позволила отвлечь себя от главного.

— Ты поговорить хотел, — напомнила я.

— Да… — Ирга решился и повернулся ко мне. В его голубых глазах была тоска, глубокая-глубокая, на грани отчаяния. — Ты можешь выслушать меня спокойно?

— Нет! — категорично заявила я. В манипуляционной тарелок не было, но зато имелись шкафы со стеклянными дверцами, за которыми стояли на полках ряды баночек и пузырьков со снадобьями и настойками.

— Хорошо, ты можешь выслушать меня молча, а только потом начать кричать?

— Попробую.

Я отошла от окна к кушетке и села, обхватив себя руками.

Ирга прислонился спиной к окну и глубоко вздохнул. А потом тряхнул головой привычным жестом, хотя челка ему не мешала, и сказал:

— Ола, два с половиной месяца назад я совершил самую большую ошибку в своей жизни. Я не хочу оправдываться, говорить, что меня доконало нервное напряжение и усталость на работе, хотя, конечно, и это сыграло свою роль. Я просто прошу тебя выслушать мои причины.

Я… Я всю свою жизнь мечтал об идеальной семье. Чтобы как на картинках, чтобы эта семья была крепостью и защитой для ее членов, чтобы вдвоем с любимой можно было пройти через любые испытания. Я плохо помню маму. Но я знал, что не хочу такой семьи, какая была у них с отцом. Я помню всю эту боль, которую мы пережили, когда она погибла. Я помню, как изменился отец и как он страдал. А его новая семья — она практически идеальна. Это та крепость, о которой можно только мечтать. Дети, тепло, уют, доверие… Счастье. Я тоже хотел такого! Хотел, чтобы у моих детей был такой же дом, в который хочется возвращаться, чтобы был отец, который защитит, мать, к которой можно прижаться и выплакаться.