Александра Руда - Столица

— Сгинь, говорю.

— Тебе лучше уйти, — посоветовал Отто. — Поверь мне. Она сейчас сложными фразами оперировать не может. Уйди — или оставайся, и тогда почетное право наблюдать ее истерику в кои-то веки достанется не мне.

— Ясно. — Блондин вскочил с кровати. — Желаю удачи.

И торопливо скрылся в коридоре.

— Ну? — спросил Отто. — Что, ты к нему вернулась?

— Нет! — Я упала на кровать и зарыдала. — Я ему отказала!

— Ну и молодец, — одобрил полугном. — А ревешь почему?

— Я так хотела его поцеловать! И не поцеловала. А так хотела! А-а-а-а!

— Ола! Золотце, можно один вопрос, а потом реви, сколько хочешь.

— Можно.

— Почему — шесть? Откуда так много?

Я шмыгнула носом и подняла голову от подушки.

— Ну как же? Считай: Блондин, Живко, Клакерсилэль, Рон, ты и Григорий.

— Григорий? Почему Григорий? Он же тебя сегодня первый раз увидел!

— Ну и что? — искренне удивилась я. — У нас много общего. И он, и я — ученики Бефа. И… много общего, в общем. Или ты считаешь, что я ему не могла понравиться?

— Молот и Наковальня! Золотце, ну конечно, ты не могла не понравиться! У меня и сомнений не было, так, просто уточнил. Ладно, реви теперь.

Я легла на кровать поудобнее и заплакала. А что, повода не было? Очень даже был. Бедная я, несчастная! Никто меня не любит, и Ирга идиот, почему он даже не попытался меня поцеловать? А-а-а-а!..

Григорий появился в нашей палате ночью. Отто спал, я делала маникюр при свете огонька. А то как-то так события развиваются, что нужно быть при параде, на всякий случай. Вдруг бы сегодня на мой зов король пришел, а я что? Платье в крови, волосы растрепаны, взгляд безумный, и маникюр еще чистяковских времен! Первое впечатление — самое сильное. Вот появлюсь я перед королем причесанная, отдохнувшая, сытая и с маникюром, и тогда еще посмотрим, кого с конкурса сняли!

Березовский вступил в палату и замер.

— Ольгерда, пожалуйста, сними охранные заклятия. Я-то, конечно, могу сам их снять, но не хочется шуметь.

— Не сможешь, — сказала я, тряся рукой, чтобы лак быстрее высох. Бытовую магию на себе я не применяла. — Хотя… попробуй, мне интересен результат.

Григорий пошевелил пальцами и сказал:

— Хорошо, признаю. Не могу.

— Ногти мне накрасишь? — спросила я.

— Что? — опешил спецагент.

— Ногти. На правой руке. Никогда не получалось их ровно красить, обычно Отто этим занимается, но не хочется его будить.

— Ольгерда, а ты, случаем, не забыла, кто я? — сладко, но с угрозой спросил Березовский.

— Григорий, — ответила я ему тем же опасно-ласковым тоном, — я помню. Но, судя по ночному появлению, твоя смена уже закончилась, и ты пришел разбираться с личными делами. Например, с моим поведением, на которое нажаловался этот…

— Макин.

— Макин, да. Так почему бы тебе не делать несколько дел одновременно?

Я щелкнула пальцами, снимая заклятия. Обманчиво элементарные, самые обычные охранные заклинания. Однако я их несколько видоизменила, еще на третьем курсе, ради курсовой. После — еще чуть-чуть доработала. Злоумышленники и их вскрывающие двери артефакты хорошо ловились на эту кажущуюся простоту.

А сейчас мне очень хотелось мужского внимания для повышения самооценки в частности и морального духа в целом.

После разговора с Иргой я рыдала так долго, что испуганный полугном позвал целителей. Я не позволила себя усыпить и, признаться, учинила небольшой скандал. В итоге две Целительницы-стажерки крутились рядом, подавая успокаивающую настойку, обнимая и поддакивая. А я жаловалась на всех мужчин вообще и конкретно на Иргу.

Как ни странно, этот сеанс рыданий и жалоб мне помог, и я из него вышла совершенно обновленной. Холодная пустота, которая царила в теле и душе после прикосновения ледяных пальцев уходящего в зимнюю ночь Ирги, рассосалась, и я была полна сил и энтузиазма.

Григорий присел рядом и с опаской посмотрел на баночку с лаком для ногтей.

— У тебя есть любимая? — кокетливо спросила я.

Он улыбнулся.

— Нет, такую работу, как у меня, ни одна девушка не выдержит.

— Это ты ее просто не нашел, — авторитетно заявила я. — Поверь бывшей жене некроманта-трудоголика.

— Да, кстати, о бывших мужьях. Ольгерда…

— Да, да, я важная свидетельница и должна себя вести так, как положено жертве будущего покушения, да, да, а все эти мужики, которые тут шляются, мешают Макину нести свою охранную службу. Где, кстати, вы его такого взяли? Из него такой же сотрудник секретной службы, как из меня, то есть никакой.

— Взяли благодаря заслугам отца, — с досадой ответил Григорий. — Он научится, некуда ему деваться. Это он про жертву тебе сказал?

— Он, он. Я бы сама до такого никогда не додумалась. Так, берешь вот эту кисточку и осторожно начинаешь красить. Ты же боевой маг, руки не должны дрожать. Ну осторожнее!

— Чем я занят? — пробормотал Березовский. — Если бы кто-то увидел, не поверил бы!

— Новый опыт крайне необходим в нашем развитии, — авторитетно заявила я. — Никому не скажу, не волнуйся. Ты пришел посреди ночи к девушке в комнату, и что же, думал, тебе это так просто с рук сойдет?

— Я раньше не мог, — начал было оправдываться Григорий, а потом недоуменно взглянул на меня. — Ты что, применяешь ко мне магию? Я ничего не чувствую! Но почему я крашу тебе ногти?

— Нет, конечно, я еще не совсем из ума выжила, чтобы к секретному агенту применять магию. Это исключительно действие моего личного обаяния. — Отто бы сказал, что это действие моей непрошибаемой уверенности в том, что вот именно сейчас мне крайне необходимы накрашенные ногти, но оставим это мнение ему. Как и то, что я два с половиной месяца боялась, что навсегда утратила это качество. — Расскажи, пожалуйста, во что мы с Отто влезли?

— В заговор против короля с целью его убийства и смены правящей династии.

Я застонала. Всегда знала, что культурное просвещение не несет ничего хорошего. В кои-то веки посетила выставку — и на тебе!

— Что с тобой?

— Ничего, — печально сказала я, тяжело вздохнув. Березовский скосил глаза на мою грудь, но тут же вернулся к ногтям. — И что, может быть, там даже следующий кандидат на престол был?

— Был, — подтвердил Григорий. — Аким ня Пинята.

Где-то я слышала это имя, но где? О!

— Брат Левана? Собирался стать королем? — поразилась я.

— У него действительно был брат, который осужден, но бежал с каторги, на данный момент его местопребывание не установлено.

«Зуб даю — сейчас с ним Ёшка развлекается», — подумала я, но решила придержать язык до тех пор, пока не выясню, что знает Григорий.

— Аким в данный момент лежит в этом же Доме Исцеления, — сказал Березовский. — В критическом состоянии.

— Надо же! — Я подула на ногти.