Наталья Игнатова - Причастие мёртвых

Заноза привез пять галлонов этой крови. Бронированный кузов шайтан-мобиля был измят, а в нескольких местах прорван — металл выгибался, как будто подранный гигантскими когтями. В добавок, из кузова на всеобщее обозрение торчала эта проклятая пушка.

— Как ты доехал, с этой дурой? — спросил Хасан, потому что знал, что все остальное мальчик расскажет сам. В красках, помогая себе мимикой, жестами и ругательствами. Устроит целое представление. — Никакое обаяние не убедит копов в том, что она — антураж ролевой игры в «Безумного Макса».

— Я появи-ился, — Заноза, кажется, готов был сплясать один из своих победных, дикарских танцев, но был для этого слишком слаб. Слоги он, однако, растягивал: верный признак прекрасного настроения и полного довольства собой. — Я просто появился тут, на парко-овке. Док меня отправил. Телепортировал. Ха! Это круто, чувак, но это на один раз, процедура ни хрена не отработана, так что нам еще долго придется летать самолетом. Зато, Хаса-ан… — он радостно заулыбался, и даже очень голодный вид не сделал улыбку менее заразительной, — смотри, что у нас есть!

Заноза нырнул в кузов. Чем-то там загремел. Чем-то тяжелым. Точно не канистрой с кровью. А через полминуты ствол пушки задрался в небо и загрохотали выстрелы. Слишком громко для чуткого мертвецкого слуха. Цыгане б взяли этого мелкого засранца, предупреждать надо, если собираешься стрелять так близко. И так долго. Очень долго. Как-то ненормально долго.

Морщась от грохота, Хасан заглянул в кузов. Заноза был уже в кабине: пушка управлялась оттуда, и системы наведения в шайтан-мобиле были не хуже, чем в каком-нибудь танке. Или вертолете. А в самом кузове, кроме канистры, стояло что-то…

Что-то. И все. Определения Хасан не нашел ни на английском, ни даже на турецком. На ум просились нечистый и цыгане, но только как ругательства. Ни тот, ни другие к сооружению в кузове отношения не имели. Оно выглядело… если опустить детали, вроде паутины армированных проводов, торчащих во все стороны шипов, пробегающих по металлу электрических разрядов, оно выглядело как металлическая рама на четырех ножках, высотой немногим больше полуметра. Рама стояла над ящиком, полным снарядов для пушки. И… их становилось все меньше. На глазах становилось меньше. Пушка стреляла, голова раскалывалась от грохота, выстрелы раздирали небо на куски, а из ящика под рамой, сошедшей прямиком со страниц любимых Занозой комиксов про безумных ученых, исчезали снаряды.

Это работало. Чем бы оно ни было, оно работало.

Когда грохот смолк, Хасан не сразу начал слышать. Был бы живым, слух, наверное, отказал бы на неделю. Так что слова Занозы, высунувшегося из кабины в кузов, такого довольного, что рука не поднялась дать ему подзатыльник за стрельбу без предупреждения, Хасан услышал не все.

— …подарил. Стояла у него в подвале... яма для угля… закончились… Мать их, Хасан, они закончились, столько мне пришлось стрелять!

Уж что-что, а стрелять — это он всегда любил. И, наверное, всегда умел. Но полная угольная яма — это же настреляться до умопомрачения. Хотя, что там помрачать?

Доктор Шерман изобрел телепортацию, а Заноза воспользовался его изобретением, чтобы отправиться куда-то, где только бесчисленное количество снарядов и повышенная надежность модернизированной пушки спасли его, шайтан-мобиль и, увы, Эшиву, от гибели. Причем, поскольку телепортер находился в стадии отладки, и бесперебойно работал лишь с мелкими предметами, добираться до места мальчик предпочел на машине. А обратно так спешил, что убедил Шермана испытать устройство с полной отдачей. И вот он, на парковке, вместе с машиной, целый и невредимый. А голодный потому, что слишком долго пользовался дайнами.

И в кузове у него — канистра крови фей…

Стоило бы вспомнить эту историю сразу, как он пропал. Хасан ее и не забывал — про волшебную кровь разве забудешь? Особенно когда уже выпил ее и взял все, что она могла дать? Он помнил. Он просто не сразу сложил вместе исчезновение Занозы и ту, двухлетней давности, ссору с феями. Ведь не люди же разодрали когтями броню машины, и не от людей Заноза отстреливался так, что едва хватило патронов, и не победой над людьми он так спешил похвастаться, что даже не поел, и не захотел рассказать по телефону, и рискнул испытать на себе телепортацию. А для мстительности фей два года вообще не срок.

Что ж, разговаривать с ними, договариваться или приказывать — это задача Блэкинга. Задача доктора Шермана настроить свой телепортер так, чтоб тот отправил Хасана в то место, где «луна живет среди людей». И лучше б за два года док нашел способ возвращать отправленных обратно, потому что Хасан собирался забрать Занозу и вернуться. Ну, а Эшива… без Эшивы Хасан доктора Шермана не нашел бы. Будучи человеком, тот не мог пользоваться дайнами, зато придумал какое-то устройство, скрывавшее его дом. И работало оно не хуже «тумана». Может, даже лучше. «Туман», в отличие от изобретения Шермана, не спасал от телефонных звонков, телевидения и электронной рекламной рассылки.

Аэродром пролегал по дну заросшего лесом каньона. Сверху не различишь, если не знать, где искать, и понизу не доедешь — заплутаешь в лабиринте лесных тропинок. Состоял он из одной полосы и диспетчерской вышки. Из двухкилометровой, бетонированной полосы, и диспетчерской вышки, оборудованной по последнему слову техники. По самому последнему. Возможно еще даже не сказанному. Не для гражданских аэродромов, во всяком случае. Готовый к вылету «Гольфстрим» ожидал на полосе, а в открытые двери ангара были видны еще три машины. Две — совсем небольшие, двухместные — следствие привычки Занозы покупать все, что понравилось. Он, правда, утверждал, что оба его мелких самолетика разные, и для разных целей.

Оставалось надеяться, что ни на одном из них он не летает в Мексику за грузом наркотиков или еще чем, противозаконным. У Занозы много разных привычек. И большинство — вредные.

Вертолет стоял в отдельном ангаре. Русский вертолет, легендарный, старый, но по-прежнему непревзойденный. Когда Занозе приспичило купить боевую машину, Хасан не возражал. Сам он ни за что не стал бы связываться с такой головной болью, как военный вертолет, но… с чисто теоретическим интересом, присматривался к машинам КБ Камова. А Заноза не желал знать ничего, кроме «Апачей». Спорить с ним было бесполезно. С ним, вообще, бесполезно спорить и, если что-то не нравится, нужно просто запрещать, но надо совсем не иметь сердца, чтобы запретить ребенку покупать игрушки. И Хасан, когда разговоры о вертолете из неопределенных «а почему бы нет?» перешли в стадию: «покупаем вот это», заметил, что русскую машину будет проще вооружить. Это было все равно, что сказать: «мы не пойдем в зоопарк, мы поедем в «Диснейленд». Сработало безотказно. Настолько легко, что Хасан задумался, это еще педагогика, или уже манипулирование? Но манипулирование подразумевало получение выгоды, а боевой вертолет, хоть русский, хоть американский, это, в основном хлопоты. Вооруженный вертолет — еще и большие расходы. Значит, все-таки, прием был педагогическим.