Медведева Алена - Уши торчком, нос пятачком

Они обступили меня: мама, Захар Фирсанов, медведи. Давили, вынуждая отступать, пятиться к лесу, отходя все дальше от Андрея.

— Стойте! Нет! — умоляла я медведя. — Поймите, мы пара. Я не могу сейчас уйти. Бросить его. Не после того, что он сделал.

Мысль о том, что он очнется (а он очнется, о другом я и думать не буду!), а меня нет рядом, убивала. Не могу так предать белого.

«Мы — пара!» — обиды и злость я оставила в прошлом, простила Андрею все ошибки и угрозы. Просто поняла, что важнее меня у белого ничего нет. Просто — ничего!

— Я не пойду!

— Мы унесем вас! — проклятый Макс. — Это приказ Старейшин.

— Лена, ты обязана уйти. Между вами все кончено, не думай о договоре, — ласково убеждала мама. — Пойдем с нами. Ты все поймешь.

— Оставшись, только навредишь себе. Дашь белым повод сорваться и уничтожить тебя! — ворчал Фирсанов.

Я же смотрела на Андрея, лежащего на траве. Его грудь вздымалась еле-еле.

— Уходите! — Дамир вновь обернулся ко мне. — Вы достаточно ему навредили. Андрей должен избавиться от этого наваждения, от навязанной ему больной волчицы! Не осложняйте его жизнь еще больше. Если есть в вашем сердце что-то к нему — уходите!

«Больная волчица», — правда, отрезвляя, камнем упала на дно души. В этом вся суть. Нет у нас будущего. У меня его нет. Так пусть хоть у него будет!

Если кого-то любишь, искренне и всей душой, пожертвуешь чем угодно, даже собой. Своим сердцем.

— Хорошо, — смирившись, я приняла этот урок судьбы. — Я пойду.

И, отвернувшись, испытывая неописуемую душевную боль, шатаясь от муки, мутнеющим взглядом обвела поляну.

«Девять тел рысей и три росомахи! Как он выстоял?!»

Его жертва не должна стать напрасной. Будет в жизни моего белого волка счастье! Вот только я, притягивающая к нему словно магнитом беды, исчезну, и оно его найдет.

Белые волки действительно самые сильные из нас. Они по праву получили власть! И Андрей должен продолжить их род.

За медведями шла в каком-то полутрансе, так и не осознав до конца, как смогла уйти от своего альфы. Бурая внутри подавленно молчала. Или тоже считала меня предательницей?

Елена

— Пейте чай, ну что же вы? — медведица суетилась вокруг, заботливо убеждая подкрепиться.

Но мне сейчас кусок в горло не лез.

Путь до медвежьего поселка прошел словно в тумане: мыслями я была на поляне возле пещерки. Поселок оказался уютным, добротным и теплым. У каждой семьи свой большой деревянный дом. Такой же основательный и надежный, как и их владельцы. Максим оставил меня в одном из них под чутким присмотром медведицы, представив ее как Надежду, и куда-то ушел с моей родительницей.

Впрочем, ни о чем, кроме Андрея, думать я была не способна.

— Не хочется, — даже в теплом помещении ощущая озноб, созналась в ответ.

— Вкусный, — не обращая внимания на мои возражения, убеждала хозяйка. — Сейчас и пироги подоспеют. А вкусная еда, она, как известно, любую хандру прогнать может, в любой проблеме помочь.

Я грустно улыбнулась: не всегда все так просто.

— Верю. Но аппетита нет, — и отодвинула чашку с ароматным напитком.

— Пей давай, горемычная, — Надежда присела рядом, придвигая посудину обратно ко мне. — А то больно несчастный вид у тебя. Не стоит в дела мужские лезть — здоровее будешь. Ишь, нервов тебе напортили. Небось, замуж за кого насильно выдают?

Меньше всего желая исповедоваться, я отхлебнула чаю. Особенный какой-то…

— И пирожок бери, — выкладывая с противня горячую сдобу, командовала медведица. — С яйцом и с крапивой! Живо взбодришься.

Пришлось взять и пирог. С набитым ртом ведь не обязательно отвечать. Жевала его долго, запивая каждый кусочек крошечным глоточком чая. Надежда сидела рядом, подперев круглое лицо внушительного вида рукой, и только сокрушенно покрякивала:

— Совсем девицу довели, оголтаи.

— А вы — пара Максима? — и пирог когда-нибудь заканчивается.

— Ой, да что ты! Этого сумасброда мне привязываешь, — медведица импульсивно всплеснула руками. — С Томашем мы женаты. Уж и не припомнить сколько годков. Хорошо он о тебе отзывался. А смотрю на тебя и понимаю: не зря он о тебе переживал.

— А он переживал? — мне уже все медведи казались заклятыми врагами.

— Да он у меня тихий, но добрый. Вида не покажет, а в душе — сопереживает! Так что как лучше хочет. Ты слушай его, не супротивься. За кого сказано замуж — за того и иди. Уж мой Томаш с выбором не обидит. У него на доброе дело нюх!

Провозгласив последнее, медведица с гордым видом поднялась и, покачивая на ходу крутыми бедрами, двинулась за чайником. Следом появилась на столе и вторая кружка чая.

— Хватит, — вздохнула я. — Правда, не могу больше.

И так боялась, что подурнеет. Хотя чай и впрямь успокоил. На душе слегка полегчало.

— Ты пей давай. На травках чай, хоть поспишь. А то изможденная какая-то. Не болеешь ли, часом?

Эх, еще как болею. Неизлечимо!

— Все хорошо со мной, спасибо.

— Вот отдохнешь, и, правда, хорошо станет, — убежденно заверила Надежда. — А с утра и с Томашем поговоришь, он как раз вернется.

Что ж, можно.

— Спасибо!

— В комнате старшей дочери тебя положу, — продолжала рассуждать хозяйка. — Недавно она съехала. Замуж вышла, теперь своим домом живет, малыша, вот, первого ждут. И хорошего зятя ей мой Томаш присмотрел. Так что и тебе все справит к обоюдному счастию.

Сколько же можно?! Тем более о счастье и детях!

— Спасибо. Я тогда пойду?

— Провожу тебя, — тут же подскочила оборотница.

Спальня, которую мне отвели, оказалась под стать дому — теплая и домашняя. Расстелив большую кровать с горкой подушек, хозяйка ушла. А я, побродив немного по комнате, заглянула за маленькую дверцу. Туалет и душевая кабинка. Умыться не повредит.

Посмотрев на себя в зеркало, испугалась. Изможденная — не то слово. Просто живой труп с тусклыми, пустыми глазами и обреченным выражением лица. В раздражении дернула дверцу, на которой располагалось зеркало. И неудачно. Внутри оказалась аптечка, из которой посыпались какие-то пластыри, пакеты с микстурой и… тесты для определения беременности. Взяв в руки один из них, вздрогнула.

В голове вновь возникла мысль о возможном зачатии. Хотя сейчас спонтанная близость на берегу лесного озера казалась прошлой жизнью. Бесконечно далекой от настоящей!

«Но мы же волками повязались! Кажется…» — мысль всколыхнула скрытые мутной пеленой звериные воспоминания

Я так и застыла, вглядываясь в небольшую упаковку в руках. Нет уж, накаркаю! А сейчас моя психика такого удара не вынесет, тем более что вероятность — огромная.

И тест решительно убрала в аптечку.

А потом умылась, прилегла на кровать и… заснула как убитая. И никакая совесть — ни человеческая, ни волчья — меня не грызла. Организм сказал свое веское слово: довели!