Надежда Первухина - Имя для ведьмы

— И… Илья?! А разве ты меня помнишь?

— А почему я должен тебя забыть? Такие замечательные девушки — незабываемое зрелище.

Так, так. Все-таки с заклинанием Мемории у меня явно технические неполадки. Я ж тебя заговорила, мальчик! Вот какого черта ты сейчас явился на моем пути?! Мне вообще не до тебя!

Илюха дружески обхватывает рукой мои плечи, и, хоть меня коробит от этого пока еще вполне невинного жеста, вывернуться из объятий я почему-то не могу. И вместо решительных действий лепечу какие-то наивные фразы:

— Илья, я очень спешу… ну правда. У меня ужасно срочное дело, просто ни минутки свободной…

— Ничего не хочу слышать! — оптимистично вопит он. — Ты знаешь, какой сегодня день?!

— Парижской коммуны? — участливо подсказываю я.

— Ха! Сегодня финальная встреча нашего клуба с питерскими каскадерами! Костюмированное военно-историческое шоу! Событие года! Ты просто обязана на это посмотреть.

— Да некогда мне… — еще одна бесплодная попытка сбросить его руку с плеча. Бесполезно. Блин, какие настойчивые мальчики пошли!

— Все твои дела подождут. — Илья смотрит мне в глаза прямо-таки огненным взглядом. — Обещаю тебе, ты не пожалеешь, что попала на такое зрелище!

— Может, в другой раз…

— Другого раза не будет! Все. Считай, я тебя похитил.

И тут из-за угла на нас вылетел белый конь!

— Это мой! — пояснил Илья, когда взмыленная зверюга, раздувая ноздри, затормозила в миллиметре от моих ног. — Кличка — Армагеддон! Мы на нем за минуту домчимся!

— Ты что, я не поеду никуда!

— Боишься?! — Глаза этого наглого сопляка презрительно сощурились.

Нет худшего унижения для ведьмы, чем недостойный упрек в том, что она боится! Ладно, берсерк недоделанный, я тебе покажу!

И я храбро сажусь впереди Илюшки. Удовольствие — ниже среднего, потому что конь скачет с какой-то ненормальной скоростью и его длинная грива весьма ощутимо хлещет меня по щекам. Берсерк что-то азартно орет мне на ухо, но я даже не пытаюсь разобрать слов. К горлу подступает дурнота, голова кружится, в глазах мелькают разноцветные круги… Ничего себе прогулка на лошадке! Да помело в качестве средства передвижения в тыщу раз безопаснее! Но как раз в тот момент, когда я уже считала себя наполовину покойницей, конь замер как вкопанный.

— Прибыли, — объявил Илья и буквально стащил меня с седла. — Конечная остановка.

… Это действительно конечная станция. Трамвайное кольцо с обязательной кирпичной будкой посреди переплетения отливающих синевой рельс.

Только вокруг не знакомые мне с детства гаражи, киоски и пятиэтажки, а самый настоящий лес, глухо шумящий листвой в ожидании подступающей ночи.

Странно. Как-то кругом сумрачно и неуютно.

— Куда ты меня привез? — оборачиваюсь я, и вопрос замирает у меня на губах.

Ильи рядом нет. Коня, разумеется, тоже.

— Вляпалась, — констатирует мое сознание. — Знать бы еще, во что.

Но явно не в варенье!

Я начинаю осматриваться, как десантник, заброшенный во вражеский тыл. Медленно иду вдоль рельсового полотна к зданию депо. На его табло вспыхивает надпись: «Обратные маршруты отменены».

Это какой-то дурной сон!

Ставший явью.

Хуже нет, когда сны сбываются.

Я осторожно иду к этому кошмару из моих снов — к черному обгорелому остову трамвая с нарисованной на кабине оскаленной пастью.

— Добро пожаловать в свой личный ад, ведьма! — торжествующе гремит из динамика голос Наташи.

Что ж, бессмысленно удивляться тому, что она здесь. В аду встречаются многие знакомые…

Возле Черного трамвая горит синеватым пламенем костер из старых шпал. Вокруг костра я теперь различаю почти слившиеся с неожиданным сумраком темные шатры, из которых доносится непонятный говор, смех и сладострастные стоны… Впрочем, мне, после всех шабашей, к таковым вещам не привыкать.

Рядом со мной материализуются два скелета в элегантных плащах. Костлявые руки крепко сжимают примитивное орудие сельского труда.

— О, мертвые с косами! — восклицаю я. — Вы секьюрити, что ли?

Они нервно покашливают. Видимо, я перехватила у них инициативу.

— Мы конвой, — наконец клацает челюстью один. — Велено провести тебя, куда следует.

— А… ну ведите, коли велено.

— Руки за спину! — командует скелетик.

— Парни, зачем вы так, — укоризненно говорю я. — Я же приличная женщина, а не Властилина какая-нибудь…

— Без разговоров! — Сверкающие лезвия кос звенят в опасной близости от моей украшенной шарфиком шеи.

Хочется щелкнуть пальцами, бормотнуть какое-нибудь подходящее к случаю заклинание, только ничего не получается. Ощущение такое, будто меня придавили, как гусеницу: не то что двинуться — пискнуть не можешь. Поэтому я подчиняюсь приказу и иду со связанными руками (скелеты постарались, ничего не скажешь) по высвеченной гнилушками лесной тропке. Деревья норовят хлестнуть меня ветками, я спотыкаюсь oб их невидимые в темноте корни, а сзади конвой больно тычет в спину:

— Идти! Не останавливаться!

В общем, полное бесправие.

Наконец меня приводят на большую поляну. Здесь тоже горит костер и стоят шатры. Только пламя этого костра явно магическое, а возле шатров сидят такие уроды, от которых даже мне, видавшей виды разной нечисти, становится тошно. От одной только гигантской, в рост человека, мухи с позолоченными клыками и выряженной в свадебное платье может замутить. И это еще самый приличного вида монстр!

Скелеты хватают меня за плечи и подводят ко входу в самый большой шатер, увешанный шкурами. От шкур здорово воняет, видно, выделали их кое-как…

— Мы привели ее, госпожа, — хором рявкают скелеты.

— Пусть войдет…

Голос, ответивший изнутри шатра, был каким-то бесцветным. Ненатуральным. Но мне некогда развивать эту мысль, потому что конвоиры резко вталкивают меня в шатер, и я, влетев в него на полной скорости, не удержавши равновесия, растягиваюсь на полу.

Каменном, гладком, как зеркало, полу.

Я стою на четвереньках и затравленно оглядываюсь вокруг. Высокие, из малахитовых плит, стены уходят под потолок, с которого свисают люстры, похожие на гигантские хрустальные слезы. Вдоль стен стоят золотые кадки с золотыми же деревьями. А в противоположном от меня конце этого огромного зала стоит трон под сверкающим зеркальным балдахином. На троне, поджав под себя ноги, сидит…

Девочка?

Я встаю и, постоянно оскальзываясь на гладком полу, подхожу к трону. Действительно, девочка. Лет двенадцати. С густо заляпанным веснушками носом, волосами, заплетенными в тугие косички… В светлом, салатного оттенка платьице…

И насмешливо-холодным взглядом глаз, горящих, как два зеленых светофора.

— Ну, со свиданьицем, племянница, — говорит, словно хрустальные бусинки бросает, девочка.