Надежда Первухина - Все ведьмы делают это!

И голос Риммы Пустяковой исчез из эфира. Всем вдруг стало неуютно, особенно Асунаро, которая уже кляла себя за болтливость и неосмотрительность. Ведь этот разговор могла подслушать и сама Анастасия. Вряд ли ей понравилось, что кто-то выбалтывает ее тайны.

Женщины притихли. Окружающая их темнота показалась им грозной и враждебной.

«А вдруг понаедут сюда менты, — думала Тамахоси. — Всех нас заметут. А Анастасия уйдет».

«Язык мой — враг мой. И чего я трепалась? — ругала себя Асунаро. — Ей же меня пришлепнуть как два пальца об асфальт. У нее таких, как мы, еще целая колония. Хватит народу, чтоб весь мир завоевать!»

«Сейчас бы водочки, — мечтала неисправимая Кагами. — И мужичка повеселей…»

А Римма Пустякова, она же Ама-но кавара, Небесная река, уже ни о чем не думала, не тревожилась и не мечтала. Она лежала на полу в состоянии глубокой комы, как и все подчинявшиеся ей крысы-оборотни. Словно кто-то наложил на них мощное заклятие. С руки Риммы исчез браслет-передатчик. Он теперь находился у невидимой и неощутимой Вики Белинской, пришедшей в офис «Нового пути» оживлять свою подругу.

Нет, сегодня мне определенно везет на приключения!

Я, природная ведьма Викка, кралась по коридорам «Нового пути», чтобы ухитриться одним ударом убить двух зайцев.

Нет, даже трех.

Задача № 1: оживить Инари и при этом не попасться в поле зрения своей тетушки.

Задача № 2: попасться в поле зрения тетушки, тем самым довести ее до инфаркта и сорвать ее планы, какими бы эти планы ни были.

Задача № 3: когда тетушка придет в себя, любезно осведомиться у нее насчет этих самых планов. И передать ее в руки правосудия!

Ну-с, как вам мой стратегический гений?

… Кстати, когда я села в такси с водителем-крысой, я ничуточки не испугалась. Если помните, в моей бурной биографии встречались монстры и похлеще. Тем более что я сама в какой-то степени монстр.

Простеньким заклятием я возобладала над сознанием этой крысы и выяснила, что она является оборотнем, послана моей теткой и вовсе не для того, чтобы довезти меня до офиса «Нового пути», а благополучно сверзиться вместе со мной и машиной с подходящего откоса, после чего взорваться, тем самым навсегда прекращая мое бренное существование.

Я не могла не поаплодировать таланту тетки подстерегать меня в самых неожиданных местах. Но, как известно, на каждую голову найдется своя гильотина. Поэтому я несколькими простыми заговорами перепрограммировала крысу-камикадзе, благополучно и оперативно добралась до нужного места, высадилась и тут же поняла, что мне предстоит крайне беспокойная ночь.

Все здание японской корпорации было буквально напичкано подобными крысами. И, кроме того, еще находясь на улице, я ощущала ауру своей тетки так, как ассенизатор ощущает ароматы подземной канализации, даже взлетев на дирижабле.

Хидэо Синдзен, прощаясь, заверил меня, что я совершенно спокойно могу прийти в полночь в траурный зал, где он собирался читать священные сутры над телом Инари, что я не встречу никаких препятствий на своем пути и смело смогу творить чары оживления…

Видимо, сам господин Синдзен не предполагал, что к нему в офис пожалуют непрошеные гости. Значит, я должна действовать незаметно, оперативно и решительно. Чтобы никто не успел мне помешать.

Оставаясь невидимой, я проникла в траурный зал. Для пущей своей безопасности мне пришлось глубоко усыпить симпатичную дамочку в костюме-хамелеоне и подчиненных ей крыс, охранявших подходы к залу. Меньше свидетелей — чище работа, как говаривал Джек-потрошитель…

Возвышение с телом Инари я очертила тройным магическим кольцом: чтобы мне не мешали ни люди, ни демоны, ни тетка (которую я не могла классифицировать, поэтому выделила в отдельный вид и возвела против нее персональную защиту). Затем при помощи способностей, которые мне дал Обряд Тринадцати, я призвала белого голубя и черного петуха, серебряную шпагу и обсидиановый жертвенный нож, пучок белладонны и букет белых лилий. Я собиралась заниматься не примитивной некромантией, а настоящим оживлением, поэтому мне были нужны компоненты, символизирующие и Добро и Зло. Потом я материализовала большую каменную чашу и поставила ее в ногах покойницы. В чашу, под непрерывно изрекаемые заклинания полилась кровь голубя, зарезанного черным ножом, и кровь петуха, заколотого светлой шпагой. Ничего не поделаешь. Настоящее колдовство бескровным не бывает. Нельзя сделать дела , не запачкав рук.

Искрошив в мелкую пыль белладонну и лилии, я всыпала их в чашу. Размешала полученную массу ножом и, самоблагословясь, как и положено всякой ведьме, вскрыла себе вену на левой руке. Моя кровь закапала в чашу.

— Это жертва за то, что я собираюсь сотворить. Да будет она принята!

Чаша вспыхнула золотистым пламенем и исчезла. Жертва принята. Теперь я могу вызвать Инари из царства мертвых, не опасаясь, что на мой зов вместо дорогой подруги явится какой-нибудь подсуетившийся кадавр.

Рана на руке кровоточила, как и положено. Прошептав тайные слова, я брызнула своей кровью на околевших петуха и голубя. Их раны тут же затянулись. Птицы ожили. Значит, оживет и Инари.

Раздвинув погребальные пелены, я обнажила левую грудь моей названой сестры, мимолетно отметив при этом, что на этой прекрасной белой груди красуется расплывчатый синяк как от слишком сильного и затяжного поцелуя. Бедная Инари! Видно, чересчур пылкий и неумелый был у тебя любовник. Торопливый. Ну ничего, я верну ему тебя.

С этой мыслью я погрузила острие шпаги в неподатливое ледяное тело. А потом, вытащив шпагу, над образовавшимся черным проколом я вытянула свою руку с каплющей прямо на грудь Инари кровью.

— Я делюсь с тобой своей кровью, своей силой, своей жизнью. Я делюсь с тобой дыханьем из уст, мыслью из разума, нежностью из сердца. Живи, сестра!

Словно ледяная игла прошила меня от головы до пят, раздирая мою плоть, забирая последние силы. Я закачалась от боли и вцепилась в погребальное ложе, чтобы не упасть. Закрыла глаза, переводя дух, заставляя сердце работать в нормальном режиме… Ну, успокойся, дурочка. Все ведь должно получиться.

— Вика… Сестра…

Я открыла глаза. Инари сидела на своем ложе и смотрела на меня, как вполне живой, просто очень долго спавший человек. Не было в ее глазах стеклянного блеска, который присущ недоожившим мертвецам, зомби и прочей непотребной шушере.

Значит, у меня получилось.

Она жива.

Если меня уволят с радио, я устроюсь работать в какую-нибудь больницу реаниматологом.

— Ты вернула меня?!

— Ну да. С возвращением тебя, как говорится, на бренную землю…

Рот Инари жалобно округлился, из глаз полились слезы. Она протянула руки ко мне…