Алёна Реброва - Тайны наследников Северного Графства

— По мне тоже не сразу скажешь, что я демон, так? — пожал плечами Арланд, садясь рядом. — Не знаю. Она, конечно, милая, но ты представь, как она убивала тех несчастных? Они вопили, звали о помощи, а она просто заталкивала их в печку, не обращая внимания на плач и мольбы. Помнишь призрака, который пихал тебе в лицо искалеченную руку? Ему она оторвала конечность и, скорее всего, завялила ее или высушила, как рыбу! Когда я думаю о том, что она делала, мне не хочется оставлять ее в живых, несмотря на то, что сам я ее стараниями сплю на матрасе, набитым чудодейственными травами.

— Может, ты и прав, но Дейк тоже дело говорит. Нельзя ее трогать, пока мы до конца не будем уверены.

— Лорелея еще жива, потому что я тоже так считаю, — объяснил инквизитор.

— Ладно, посмотрим, что в итоге получится, — зеваю. — Давай спать, я устала…

— Подожди, не ложись пока, — остановил меня Арланд и встал с лавки.

Он подошел к полке с посудой, взял глиняную кружку и зачерпнул пресной воды из специального ведра. Потом вернулся ко мне, дал кружку в руки.

— Вскипяти, — велел инквизитор и полез зачем-то в свою сумку.

Я послушно нагрела воду и стала ждать, что будет дальше.

Арланд достал из своей сумки мешочек с какой-то сушеной травой, взял щепоть и кинул мне в кружку.

Листья мгновенно растворились в воде, превратив ее в ароматный чай.

— Это что? — удивляюсь. — Решил поухаживать за мной?

— Можно и так сказать, — усмехнулся Арланд, улегшись на лавку. — Может быть, ты забыла, но от того, чем мы занимались, бывают дети. Хочешь от меня детей? — спросил, погладив меня по бедру.

— Нет, не хочу!… - я поперхнулась. — Только без обид!

— От меня лучше не иметь детей, — вздохнул он. — Потому пей.

— Это что, какая-то особая смесь?

— Неужели ты не знаешь? — поразился инквизитор. — Удивительно… В общем, этот «чай» нужно пить на утро после ночи с мужчиной. Поскольку утром у нас вряд ли будет на это время, лучше выпей сейчас.

— Хорошо, — киваю и неуверенно отпиваю из чашки. Вкус был не то чтобы неприятный, но терпимый.

Выпив странный напиток, я улеглась рядом с Арландом и одной силой мысли погасила свечу, которой освещалась комната.

— Бэйр…

— М? — недовольно мычу. Что еще? Почему просто не дать мне нормально уснуть!?

— В чем дело?

— Я думаю о том, что между нами было. Я вспомнил кое-что важное и у меня возникли сомнения… Тебе не кажется странным, что это произошло?

— Странным? Пожалуй. Я не знаю, что на меня нашло… но думать об этом не хочу. Зачем? Случилось и случилось, черт с этим. Я, в конце концов, хоть немного расслабилась после бесконечных призраков-чудовищ-нечисти…

— Но еще вчера ты была против и не позволяла мне ничего, кроме объятий, и то только в танце…

— Слушай, Арланд, что ты хочешь сказать? Что я распутная девица, которую плохо воспитывали? Да, я плохо воспитана! Моя мать не учила меня, что нужно строить из себя не дотрогу, когда хочется быть с мужчиной. Бери и делай, что пожелаешь, только плати по счетам — так она говорила. Вчера я не хотела, сегодня захотела — это мое право и не тебе осуждать мои решения.

— Не злись, я не хотел оскорбить тебя… — удивленно сказал инквизитор.

— Замечательно.

— Подожди… Разве ты росла в лесу?

— Что?

— В лесу. Ты говорила, что росла в другом мире и что не помнишь даже родителей. А теперь вспоминаешь мать.

— Это… ах, черт… Это все память, — опомнившись, хлопаю себя по лбу. — У меня их две, и сейчас я уже плохо понимаю, где что. Не знаю точно, может, я и не росла в лесу… хотя не знаю, где тогда я росла.

— То есть, ты постепенно забываешь свою прошлую жизнь? Интересно…

— Я не забываю. Просто сломалась какая-то стена, которая отделяла одну память от другой. Теперь все смешивается и превращается в одно большое изорванное нечто… в этом нечто преобладает память, связанная с этим миром и с телом.

— Это влияет на характер?

— Не знаю. Вряд ли. И вообще, что ты ко мне пристал? Я хочу спать.

— Если ты превращаешься в ведьму, то это важно. Мне это важно, потому то, что ты говоришь, меня пугает…

— С чего бы?

— То, что знаешь ты, и то, что знала та ведьма, сильно различается, я уверен. И у меня такое нехорошее чувство, что ты строишь из себя дурочку, а сама используешь меня… Ты, конечно, не можешь, а вот ведьма запросто.

— Что!? — я удивленно повернулась к Арланду. — О чем ты вообще говоришь?

— Ведь дело вовсе не в том, что ты вдруг резко воспылала ко мне страстью, да? — начал он нехорошим тоном, сев на кровати. — У тебя было время, ты долго была одна в бане и могла узнать про захоронения, почувствовать запах смерти, в конце концов. И ты прекрасно знала, что будет, если на новолуние в полночь ведьма и демон окажутся в страстном соитии над захоронениями мучеников?

— Что ты несешь!?

— … Это было идеальное исполнение мощнейшего ритуала усиления. Он запрещен инквизицией, орденом Черного Дракона и Ковеном Ведьм. Инквизицией ясно, почему, орденом Черного Дракона потому, что этот ритуал требует призыва демона вне пентаграммы, то есть он может спокойно уйти и убить сотни людей, а ведьмами, потому что опасен для жизни. И это не все, ритуал практически невозможно выполнить, но если какой-нибудь колдунье все же удастся изловить демона в новолуние — время, когда они имеют право просто не приходить на вызов, — и заставить его лечь с собой на определенном кладбище, где похоронены только мученики, не заключая при этом контрактов и сделок. Такая ведьма удваивает свои силы, а если она еще и девственница на момент ритуала, то утраивает. Ты, используя меня, получила огромное могущество… Ради такого можно было пересилить себя и переспать с наивным демоном, так?

— Ты… у меня слов нет! Теперь ты и меня обвиняешь во всех грехах!? По-твоему, я сделала все из-за какого-то мерзкого ритуала, о существовании которого даже не знала до этого момента!?

— Если твоя память меняется, ты могла знать, что делаешь. Или чувствовать, что делаешь все правильно, что это для чего-то нужно. Факты говорят сами за себя. Ведь тебе было легче, чем обычно, создать заклинание, да? Там, в подвале, я все видел. Не потребовалось даже жестов, одна только мысль… А через несколько недель могущества прибавится, магии в твоих жилах станет больше, чем крови. Любая колдунья душу бы продала за такие силы, а ты умудрилась получить их за бесценок, просто одурачив меня, заведя нас всех в эту избу лесной ведьмы! Кто способен на такое? Не та ли, которую мне стоит убить, повинуясь законам белых сов?…

— Знаешь, неудивительно, что ты несчастен. С таким характером тебе суждено жить в одиночестве!

Выпалив это, я вскочила с лавки и ушла в гостевую, где, дрожа от злости, улеглась рядом с рыцарем.