Александр Гарин - Капкан на Инквизитора (СИ)

Гости в который раз посмотрели друг на друга. В их мире эта истина звучала иначе.

- Но Лия оказалась тверда. Она не поддалась ни словесам, ни силе. Многие века хаос пытался – и не мог взять нашего мира, ибо Лия бдит и по мере слабых женских сил защищает своих детей от бед. Она знает, что более всего хаос желает добраться не до предвечных, но до смертных. Ведь только смертные придают смысл созидательности миров – а тот, кто желает само существование превратить в ничто, более всего ненавидит созидательность. Поэтому Лия бдит. Она устояла и дала возможность жить нам, ее дочерям и сыновьям. Но… до сих пор мы не знали, что находится за туманом. Мы мыслили, что наш мир – последний остров порядка в мире хаоса.

- Как и мы, - тоскливо согласился Ахивир, поглядывая на пившую чистую воду романку. Похоже, его спутницу опять мутило и, несмотря на голод, вид пищи вызывал у несчастной девы одно только отвращение. - Мы тоже думали, что за холмами, которые опоясывают границу мира - только туман. Туман… и твари.

Первая грустно улыбнулась.

- Немного осталось мне, чтобы закончить. После того, как Лей и его солнце покинули наш мир, на нас обрушились беды. Лия скрыла свой лунный лик в смертельной тоске, и хаос чем дальше, тем глубже наползал на наши земли. У нас не было света, чтобы защититься от него, и не было серебра - ведь серебро - это мужской металл. Лей забрал с собой и его. Мы несли тяжелые потери и прежде всего - те мужчины, которые оставались с нами. Ведь тогда… это удивительно, но тогда воевали одни только мужи. Жены не участвовали ни в одном сражении! Теперь это кажется сказкой, но так и было.

Романка обняла чашку и прижала ее к животу. Ахивир кашлянул, осторожно трогая заплывший глаз.

- В мире Лея это до сих пор так, - осторожно сообщил он. Первая подняла бровь.

- Должно быть, ваши жены счастливы иметь такое множество заступников. Но у нас было по-другому. Очень многие мужчины погибли до того, как Лия собралась с силами настолько, чтобы справиться с бедой. А потом… потом, когда главные силы хаоса были обузданы, началось то, что продолжается до сих пор.

Она подперла голову сухой ладонью.

- Мужчин оставалось мало. Меньше с каждым новым десятилетием. На нас шли моры, донимали твари хаоса, коих множество оставалось неотловленными в наших землях… и остается до сих пор. Мальчики рождались болезненными и умирали в младенчестве. Мужчин уже перестало хватать даже просто для воспроизведения людской численности. Наши… наши матери стали воевать друг с другом. Целью всегда были мужчины. Прародительниц не интересовали любые другие богатства и ценности - они стремились лишь к продолжению рода.

Ахивир вновь взглянул в сторону закрытого в теле романки бывшего Инквизитора. Тот зло жевал губами, глядя в выметенный, но кое-где уже прогнивший деревянный пол. Веллу вдруг - впервые, должно быть, за все время, которое прошло с момента их знакомства, подумалось о прекрасной романской деве как о мужчине. Прищуренный взгляд блекло-зеленых глаз на красивом женском лице не был таким, к которому привык охотник - страдающим, усталым, больным, раздраженным, испуганным или затравленным. Теперь он был жесток и цепок. Так, должно быть, Инквизитор Марк Альвах слушал донесения об очередной ведьме с тем, чтобы отправиться на расследование. И так же гневался против распространяемой в мире Лея несправедливости. Желая приложить все силы для ее искоренения.

Так он гневался и теперь. Альвах был сперва охотником за нечистью, потом за ведьмами. Он ошибался об источнике скверны, но его суть оставалась при нем. Роман ненавидел нечисть и был непримиримым борцом с порождениями хаоса и мрака. Он не жалел собственной жизни для противления этому злу и проклятие ведьмы поразило его во время выполнения его - пусть и гнусной, но все же работы.

Теперь дело Инквизиции, уносившее жизни многих невинных женщин и его собственной невесты, предстало перед Ахивиром в несколько ином свете. И, хотя сама сущность Ахивира возмущалась против таких измышлений, не думать об этом он не мог. Занятый своими мыслями, охотник едва не прослушал часть того, о чем рассказывала хозяйка дома.

- То, что происходило тогда, едва не привело к гибели всего человеческого рода… в нашем мире, - Хрисеида переменила положение, сидя по другую сторону от накрытого перед гостями низкого столика. - Наши прародительницы сумели остановиться… остановиться перед самым последним рубежом… за которым ждала одна только смерть. Между ними было заключено перемирие - и прародительницы стали сестрами. Тогда же был принят нерушимый закон - о необходимости обычая освежения крови, когда мужчины одного селения на некоторое время уходили жить в другое, дабы отдать свое семя и не позволять крови сильно застаиваться. Это… помогает нам влачить выживание. Но вы видите сами - в каком состоянии все… все то, что у нас теперь. Долгие войны разрушили остававшееся от созданного в те времена, когда мир еще был един. Потом… нам было не до восстановления. А теперь и вовсе. Войн нет уже несколько столетий. Не доходит даже до стычек, ибо сестрам нечего делить друг с другом. Мы понимаем, что выживем, только если будем соблюдать закон. А он общий для всех. Но… - Первая положила узломатые руки на колени, разглаживая ткань платья. - Нам трудно без мужчин. И так или иначе - но мы вымираем. Долгое время мы боролись почти без надежды. Мы не знали, что Лею удалось отстоять свой мир и там, за туманом, тоже живут люди. Вы… ваше появление принесло больше, чем радость в наше селение. Вы явили нам надежду… которой долгое время мы были лишены.

Ахивир и поднявшая глаза романка переглянулись в очередной, бессчетный раз.

- А теперь я хотела бы услышать, - Хрисеида поочередно взглянула на каждого из своих гостей, - что заставило вас идти через туман?

Велл посмотрел на свою спутницу. Романка безразлично дернула плечом.

- Мы пришли сюда за горгоной, которая прокляла… - Альвах не договорил, указывая на спутницу. – Она отняла голос у моей невесты. Я хочу заставить ее снять проклятие.

Хрисеида переменилась в лице.

- Ты хочешь… заставить горгону? – хозяйка дома даже сделала движение, чтобы привстать, но миг спустя уже овладела собой. – Достойный муж…

- Я Ахивир, сын Деорда, - правильно уразумел случившееся короткое молчание велльский охотник. – Это – Марика.

- Ахивир, горгоны – это жрицы хаоса, - от Первой не укрылось лицо пришелицы Марики, которое исказилось в тот миг, когда жених назвал ее по имени. Впрочем, она не придала этому особого значения, занятая попыткой переубедить гостя. – В нашем мире осталось еще немало его порождений, и из тумана иногда вырываются новые. Мы давно не воюем друг с другом, но войны с нечистью продолжаются столько, сколько мы себя помним. Однако, горгоны – это другое. Ты говоришь, что у вас они появляются, как и у нас. Скажи, в мире Лея кому-нибудь удавалось убить такую… сильную… ведьму?