Андрэ Нортон - Эльфийское отродье

Шана взглянула на унылые физиономии новичков и пожала плечами.

— Главное, убедитесь, что все ремни целы и все пряжки застегнуты. И пока будете лететь, время от времени их проверяйте. Без них вам на драконе не усидеть — и, поверьте мне, они вам очень пригодятся.

В это время подошел Меро и, услышав последние слова Шаны, кивнул.

— Если придется лететь в грозу, вы еще пожалеете, что ремней так мало, — добавил он.

— Но ведь во всех историях говорится, что летать легко и приятно! — жалобно сказала Рена. — Как будто просто… ну, просто садишься на дракона и летишь себе!

Кеман рассмеялся.

— Ты не забывай, что все эти истории рассказывала тебе Мире! Нам, драконам, летать действительно легко и приятно. И к тому же ей было вовсе ни к чему портить романтичный образ драконов такими неаппетитными подробностями.

Он поразмыслил, потом добавил:

— Могу сказать одно: на Каламадеа лететь легче, чем на мне. Мне приходится чаще махать крыльями, потому что я меньше. Тебе случалось наблюдать за птицами?

Рена кивнула.

— Ну, тогда ты, наверно, обращала внимание на то, как летают мелкие птахи: они как бы подпрыгивают в воздухе и часто-часто трепещут крылышками. А вот коршун, к примеру, — тот разок махнет крыльями и потом долго планирует, потому что крылья у него большие. Вот и между мной и Каламадеа разница та же. И вы полетите на Каламадеа, потому что вы менее опытные всадники.

Шана тем временем деловито проверяла каждый ремень сбруи. Здешние шорники работали всю ночь напролет, изготовляя эти сбруи, и Каламадеа их в целом одобрил. Во всяком случае, его сбруя сидела на нем куда лучше, чем то, что ему доводилось носить прежде.

— Ах да, вот еще что! — спохватилась Шана. — Рена, Лоррин! Видите эту подушку, вроде седла? Ни в коем случае не спускайте с нее ноги и не вздумайте надеть матерчатые штаны вместо кожаных! Драконья чешуя очень жесткая и шершавая. Оглянуться не успеете, как сотрете ноги до мяса!

Она заставила обоих провести ладонью по боку Кемана против чешуи. Они поморщились. Шана кивнула.

— Я потому и попросила шорников изготовить вторые сбруи и побольше запасных ремней. Если ремни перетрутся, мы сможем просто заменить их вместо того, чтобы возиться с починкой.

«А на меня одна из этих запасных сбруй не подойдет?» Кеман вскинул голову, изумленный не менее прочих.

Над головами у них скользнула тень, и мгновением позже на землю опустилась Дора. Ветер, поднявшийся от хлопанья крыльев, взметнул тучу пыли.

— Я вижу, на Каламадеа двойное седло, но Кеман куда меньше Старейшего, и я подумала — может, вам понадобится еще один дракон? — робко спросила Дора. Потом она обернулась к Кеману.

— Ты был прав, — сказала она. И сердце у Кемана радостно затрепетало.

— «И спасибо, что не.., что не воспользовался моими чувствами, чтобы убедить меня», — добавила она специально для него.

Каламадеа оправился от изумления первым.

— Кеман, — негромко, с достоинством произнес он, — не будешь ли ты так любезен представить нам твою.., подругу?

«Ах, вот где ты пропадал ночами, мошенник? — добавил он мысленно. — А мы-то думали, ты охотишься! Или ты и впрямь охотился — только добыл кое-что получше оленя?»

— Э-э.., это Дора, — неуклюже сказал Кеман. — Она из Логова, которое находится далеко на юге, там, где живут Железные кланы. Она наблюдала за этим кланом, как мы наблюдали за эльфийскими лордами. Она вообще не знала, что на свете есть еще драконы, кроме тех, что живут в ее Логове, пока не увидала мою тень.

— Ах, вот как? — только и сказал Каламадеа и обернулся к Доре, галантный до кончиков когтей. — Ну что ж, Дора, добро пожаловать. С твоей стороны очень любезно предложить нам помощь. Мы искренне благодарны.

Юная драконица потупилась, и ноздри у нее покраснели.

— Ну, а теперь, с вашего разрешения, я бы посоветовал надеть на Дору запасную сбрую и побыстрее отправляться в путь, — продолжал Каламадеа, оглянувшись через плечо на солнце. — Поговорить можно и на лету. Лоррин, поскольку ты летишь вместе с сестрой, а она среди нас единственная, кто не слышит мысленной речи, ты будешь пересказывать ей все, о чем мы будем говорить. По крайней мере, так будет куда веселее лететь.

И он хлопнул крыльями как бы в подтверждение.

— Летим скорее, друзья мои! — закончил он. — Эльфийские лорды точат когти на наши шеи! Пора, давно пора отправляться в путь!

Лоррин сидел в одной из забегаловок, по которым он шлялся с тех пор, как начал приводить в исполнение свою часть плана, и вертел в руках чашу с густым и приторным красным вином. Забегаловка находилась в Белых Воротах, торговом городе, которым управлял лорд Ордревель — или, точнее, вассалы лорда Ордревеля. Но это было неважно: все торговые города похожи друг на друга как две капли воды. И все забегаловки тоже.

Кому это и знать, как не Лоррину! Он ведь побывал во всех пяти торговых городах эльфийских земель и обошел большую часть тамошних трактиров.

На первый взгляд все эти почтенные заведения блистали роскошью. Но, если приглядеться, становилось понятно, что роскошь тут — исключительно напоказ. Подушки обтянуты кожей — но только сверху, где видно; атласные обои, но только на виду, а за шкафами и полками — голая стена. Бархатные портьеры при ближайшем рассмотрении оказывались дешевой подделкой.

Во всех забегаловках были темные комнаты на втором этаже, где рабыни предоставляли свои услуги всем желающим, — но в комнатах было так темно, что ни рабынь, ни обстановки как следует не разглядишь. Вино там подавали самое что ни на есть дешевое, сильно сдобренное пряностями и подслащенное медом, чтобы скрыть мерзкий вкус.

Эти забегаловки служили пристанищем эльфам, слишком бедным и незначительным, чтобы иметь собственное поместье и собственных наложниц, или молодым, которых держали на коротком поводке их благородные папаши. Сюда, как и в прочие подобные заведения, приходили надсмотрщики, сенешали, тренеры, чтобы за чашей вина забыть мелкие оскорбления и обиды, причиненные им их сеньорами. Сюда же являлись «лишние» сыновья и обойденные вниманием наследники, чтобы забыть о том, что ничего своего у них нет и никогда не будет.

Сюда же отправляли бывших наложниц или юношей и девушек, слишком слабых, чтобы работать в полях, но недостаточно красивых, чтобы украшать собою гарем или быть использованными в качестве домашних слуг. Трудно представить себе жизнь хуже, чем у раба, работающего в поле, но у этих жизнь была хуже. Особенно у несчастных, измученных созданий, ожидающих посетителей наверху.

Лоррин старался не думать о них. Ведь он и так делал все, чтобы изменить их жизнь к лучшему!

Лоррин внимательно выслушивал жалобы и щедро делился деньгами (большинство этих сыновей их заботливые папаши держали на голодном пайке, выдавая им денег не больше, чем нужно, чтобы купить полевого раба или хорошую собаку). Он подливал вина, сочувственно поддакивал. В этом не было ничего удивительного: все эти бедолаги делились друг с другом своими горестями. Необычным было то, что Лоррин предлагал выход.