Андрэ Нортон - Эльфийский лорд

Кеман пожал плечами.

— Куда-то. Это все, что я могу сказать, Киртиан. Мы называем это «переместить массу Вовне». Мы переносим наше истинное тело в это самое Вовне и обратно — но мы не знаем, что оно такое. Оно здесь и в то же время где-то в ином месте…

— Но если знать, как смотреть, то можно заметить, что дракон в измененном облике.., ну, отбрасывает что-то вроде тени, — вмешалась Лашана. — Это не такая тень, которую вы отбрасываете при освещении, но она есть, и, когда мы вас научим ее видеть, вы всегда сможете определить, дракон перед вами или нет.

Киртиан лишь покачал головой; по правде говоря, объяснение лишь добавило всему этому загадочности. Ну, по крайней мере, чрезмерно назойливая часть его сознания ухватила это объяснение и утащила внутрь, обдумывать, предоставив Киртиану возможность заняться более насущными делами.

— Ну, ладно, — сказал он чуть погодя. — А что это за незримые твари, которые сидят в засаде у оленьих троп?

И что мы можем с ними сделать?

Лашана с Кеманом переглянулись, кивнули, и беседа перешла к более практичным вопросам.

Каэллах Гвайн был вне себя от гнева.

Как только он выследил, куда направилась Лашана, он отправился за нею следом, в этот окутанный мраком лес, понадеявшись, что расстояние и свои дела помешают девчонке расслышать «шум» его прибытия. Конечно же, едва лишь он прибыл на место, треклятые деревья обрушили на него всю воду с потревоженных ветвей, создав на несколько мгновений настоящий ливень. Этого вполне хватило, чтобы Каэллах вымок с головы до пят. Поскольку он не имел привычки постоянно носить при себе непромокаемый плащ и не подумал, что Лашана ринется прямиком под ливень, то и не принял соответствующих мер предосторожности.

Настроение его отнюдь не улучшилось, когда ему пришлось вслед за Лашаной и ее неведомым спутником свернуть с нормальной тропы. Тропинка, по которой они поперлись, шла через такой густой подлесок, что он вполне сошел бы за живую изгородь, и ветви то и дело цеплялись за промокшую одежду Каэллаха или путались в его волосах.

И там было темно, чума их всех побери! Если бы не магический светильник, Каэллах вообще не видел бы, куда идти!

К счастью, он не забывал отслеживать присутствие посторонних мыслей и потому засек часовых раньше, чем они заметили свет его светильника, и погасил его. Потому-то Каэллах и сумел обойти часовых, хотя он, в отличие от всяких прочих, не убивал время на оттачивание этой способности чуять мысли И тем не менее он способен был распознать человеческие мысли, когда встречался с ними.

Так что же все-таки затеяла Лашана? Отыскала новую группу диких людей и собирается притащить их в Цитадель и тратить на них драгоценные ресурсы, предназначенные для волшебников, а не для каких-то бесполезных лишних ртов?

Каэллах заметил впереди костер и принял меры предосторожности. Он куда охотнее предпочел бы последить за происходящим издалека, но для этого требовался свет — а потому Каэллах опустился на четвереньки, хотя все его кости протестующе заскрипели при этом, и пополз вперед.

Вскоре он подобрался достаточно близко, чтобы разглядеть тех, кто сидит у костра, — но все-таки не настолько, чтобы слышать, о чем они разговаривают.

Ну так и есть, очередная куча обычных людей!

Но тут один из тех, кто сидел к Каэллаху спиной, повернул голову, и Каэллах застыл, как громом пораженный.

Эльфийский лорд!

А рядом сидели Лашана и Кеман и преспокойно болтали с эльфом.

Каэллах настолько разъярился, что готов был выскочить из укрытия и наброситься на них прямо там. Но именно гнев помешал ему сдвинуться с места.

Да как она посмела?! Предательница! Неблагодарная мерзавка!

Каэллаху хотелось удавить ее на месте. Разорвать собственными руками Мало всех тех бед, которые она уже принесла волшебникам — и это после того, как они подобрали ее, обучили, предоставили убежище!..

Каэллаха трясло от бешенства. Он сидел и смотрел на Лашану — а та болтала с эльфийским лордом и его людьми, словно со старыми друзьями.

Каэллах не знал, сколько он так просидел, охваченный гневом. Ярость выжгла в нем все мысли. Но постепенно гнев угас, и тогда…

И тогда ему на смену пришла неукротимая, бешеная радость.

Теперь Шана у него в руках! Наконец-то! Теперь ей уж точно не отвертеться! Пусть только остальные услышат об этом — они засадят ее в такую тюрьму, откуда ей уже не удрать!

Но для того, чтобы предъявить Лашане обвинения, нужно сперва вернуться в Цитадель. А чтобы вернуться в Цитадель, надо отойти подальше от этой стоянки.

Нельзя допустить, чтобы его схватили. Только не сейчас, когда он уже чувствует вкус победы!

Каэллах до предела распахнул свой разум, изо всех сил прислушиваясь и выискивая, где находятся рабы-часовые.

Он двигался лишь тогда, когда точно знал, что их нет поблизости и они его не услышат. Каэллах буквально-таки ощущал свой путь, пролегший вдоль тропы, что привела его сюда; он убирал с дороги ветки, чтобы те не выдали его хрустом. По крайней мере, сейчас то, что лес насквозь промок, было Каэллаху на руку; земля заросла густым мхом, а опавшие листья были слишком влажными, чтобы шуршать.

Когда же наконец он удалился на достаточное расстояние, Каэллах поднялся на ноги, снова зажег волшебный свет и решительно зашагал по первой же попавшейся тропе. Его мало волновало, куда именно он идет, да это и не имело особого значения. Он может вернуться в Цитадель отовсюду. Главное — отойти подальше от стоянки.

Чем дальше отходил Каэллах, тем ярче он зажигал свой свет. Во-первых, свет сам по себе отпугивал ночных животных и заставлял их убраться с его дороги, а значит, уменьшал вероятность того, что они выдадут его шумом или привлекут внимание кого-нибудь действительно опасного — хоть того же единорога. Но чем дальше он шел, тем меньше зверьков ему попадалось — и наконец на тропе и вокруг нее не осталось никого, кроме самого Каэллаха.

«Наверное, отправились куда-то на охоту», — мимоходом подумал Каэллах. Сейчас его мысли были заняты совсем другим: а именно, что он скажет всем, когда вернется в Цитадель. Правда, ему припомнилось предупреждение этих дурацких драконов: что-то они говорили насчет того, что не следует бродить по этим краям. Но очевидно же, что тот эльфийский лорд ни капли не считается с подобными предостережениями. Тропа стала широкой и легко проходимой. Каэллах решил, что это место ему подходит — отсюда вполне можно отправляться обратно. Вот сейчас он пройдет этот куст…

Куст сотрясла яростная дрожь — и это было единственное предупреждение, которое успел получить Каэллах.

А потом его поглотило нечто чудовищное и отвратительное, и волшебный свет Каэллаха погас. На миг старого волшебника охватило изумление, сменившееся адской болью — а затем пришло небытие.