Майкл Муркок - Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красная игра.Бегство из сумерек

Джеймс Генри только и успел крикнуть: «Нет!», — а Райан, протянув руку к дяде, был уже на середине комнаты.

Слишком поздно.

Штора взлетела вверх.

Окно, занимавшее всю стену целиком, открылось в ночь.

Райан замер посередине комнаты, освещенный пляшущим светом тысяч факелов, горевших на улице. Успевший вскочить, Генри застыл на месте, рядом с Джозефиной, стиснувшей в руках флакон.

Женщины в темных одеждах неподвижно сидели на своих местах.

Жуткие вопли не смолкали.

Дядя Сидней смотрел вниз, на улицу. На другой стороне, в высоком доме напротив все окна были зашторены.

— О Боже мой, — произнес дядя Сидней. — О Боже мой!

Джозефина Райан прервала молчание:

— Что там такое?

Дядя Сидней не отвечал. Он смотрел вниз.

Миссис Райан сделала глубокий вдох и, овладев собой, подошла к окну, чтобы бросить быстрый взгляд на улицу. Райан не сводил с нее глаз.

Слишком ужасно. Это действительно ужасно.

Дядя Сидней с застывшим лицом продолжал смотреть.

Толпа схватила молодого человека лет двадцати, одного из жильцов противоположного дома. Его привязали к старой деревянной двери и, прислонив к стальной электрической мачте и облив бензином, подожгли.

Юноша корчился на полыхающей двери и пронзительно кричал, пожираемый пламенем. Толпа сомкнулась тесным кольцом, передних все время выталкивали слишком близко к огню задние, желавшие посмотреть. В свете страшного костра видны были по большей части мужчины, большинство из них лет тридцати — сорока. Женщины, попадавшиеся среди них, были моложе. Все были в темных, длинных одеяниях. Люди в переднем ряду присели и завороженно смотрели на горящее тело.

Молодая женщина с коротко остриженными светлыми волосами завопила:

— Гори, чужак, гори!

Мужчины вокруг нее подхватили этот крик:

— Гори, гори, гори!

Юноша, корчившийся в огне, в последний раз неистово изогнулся и замер.

Когда он перестал кричать, толпа успокоилась. Похоже, все были в изнеможении. Кто сидел, кто стоял, тяжело дыша и вытирая липа.

Дядя Сидней молча нажал на кнопку. Штора скользнула вниз — словно зачеркнув факелы, костер, молчаливую толпу внизу… Он тяжело опустился на стул.

В гостиной Райанов остались только звуки потрескивающего костра.

Миссис Райан убрала ладони от глаз, вышла на кухню и подошла к раковине. Было слышно, как она набрала воды в стакан, как выпила и поставила стакан в посудомоечную машину, как закрылась дверца машины.

Дядя Сидней сидел на стуле, уставившись в пол.

— Зачем тебе понадобилось открывать штору? — резко спросил Джеймс Генри. — А?

Дядя Сидней пожал плечами, не поднимая глаз от пола.

— Ну!

— Какое это имеет значение? — произнес он. — Какая, к дьяволу, разница?

— Ты не имел права подвергать нас этому… особенно женщин, — сказал Джеймс Генри.

Дядя Сидней поднял голову, в его глазах стояли слезы. Голос его прозвучал с напряжением:

— Ведь это произошло, правда?

— Какое наше дело? Мы не хотим впутываться в это. Это даже не твой дом. Это окно Джозефины было открыто, когда происходило это… событие. Обвинят-то ведь ее!

Дядя Сидней промолчал.

— Это произошло, вот и все, что я знаю. Это случилось — и случилось здесь.

— Ужасное зрелище, что и говорить, — сказал Генри. — Но это не отменяет того факта, что у Патриотов есть кое-какие правильные идеи, пусть они и осуществляют их весьма отвратительным способом. — Он насупился. — Кроме того… некоторым людям нравится смотреть на подобные вещи.

В глазах дяди Сиднея отразилось смутное изумление.

— Что?!

— А зачем тогда ты захотел посмотреть на это?

— Я не хотел смотреть на это…

— Это только слова…

В дверях появился Мастерсон и сказал:

— Трейси наконец заснула. Что там происходило? Опять Патриоты, да?

Райан кивнул.

— Они только что сожгли человека. Там, на улице.

Мастерсон поморщился.

— Чертовы психи. Если действительно надо избавиться от них, есть же множество законных процедур…

— Вот именно, — согласился Генри. — Незачем устраивать самосуд. Меня больше беспокоят эти их странные антикосмические настроения.

— Вот-вот, — отозвался Мастерсон. — Сколько раз им говорили, что в небе нет никаких враждебных объектов. Приводили десятки доказательств — и все равно они продолжают верить во вражеское нападение.

— А в этом не может быть какой-то доли правды? — робко вставила Джанет. — Ведь дыма без огня не бывает, а?

Все оглянулись на нее.

— Конечно, — согласился Мастерсон. — Но это крайне маловероятно.

Миссис Райан вызвала сервировочный столик, и все занялись кофе с тортом.

— Выпей, пока горячий! — не слишком любезно предложила миссис Райан.

Изабель Райан, вздрогнув, отказалась.

— Нет, Джозефина, спасибо. Мне кофе нельзя…

Джозеф и на поджала губы.

— Изабель неважно себя чувствует, — вступился за супругу Джон.

Райан, пытаясь все сгладить, улыбнулся Изабель:

— Ты совершенно права, надо быть осторожной.

По поведению Изабель все догадались, хотя никто не стал бы высказывать это вслух, что у Изабель наступил период, когда кажется, все хотят ее отравить. Теперь она будет есть только приготовленное своими руками.

Большинство из присутствующих прошли через это — кто раньше, кто позже. Лучше всего было не обращать на это внимания.

Почти все считали такие вещи абсолютной правдой. Все они знали мужчин и женщин, вообразивших, что они отравлены, и которые позднее умерли необъяснимой смертью.

— Кому-то придется сходить на очередной митинг Патриотов, — сказал Райан. — Узнаем, чего же они хотят.

— Это опасно, — жестко предупредил Джон.

— Все-таки хотелось бы знать, — пожал плечами Райан. — Всегда лучше исследовать явление, не так ли? О чем конкретно там говорят.

— Пойдем тогда все, — сказал Джеймс Генри. — Это безопаснее.

Его жены с испугом переглянулись.

— Правильно, — сказал Мастерсон. — Пора включить репортаж о съезде Ниммойтов в Парламенте. Нынешней ночью их правительство падет!

Пока смотрели по телевидению Ниммойтский съезд, улица бурлила все больше. Прошествовала какая-то группа с барабанами и трубами, но это уже никого не интересовало. Все смотрели телевизор до тех пор, пока в Палате общин не появился Президент и не объявил о своей отставке.

Ночью город был освещен заревом бесчисленных пожаров.

Райаны со своими друзьями, сидя за опущенными шторами, наблюдали за погромами с помощью большого — со стену — экрана телевизора.

Город был просто утоплен в крови.

Они пили кофе и смотрели, как люди падают под полицейскими дубинками, как юношей и девушек травят полицейскими собаками, слышали гиканье и крики грабителей, видели, как пожарная служба пытается справиться с огнем.