Гарри Тертлдав - Возвышение Криспа

– Может, поэтому я и держу тебя, несмотря на твои бесчисленные грехи, в которых ты закоснел, – сказал Яковизий. – За твою крестьянскую мудрость. Даже Лексо не уловил всей важности этого пункта, даром что он годами занимается тем, что пытается облапошить Видесс. Ай да я! Обвел его вокруг пальца, обвел! – Ничто не могло привести Яковизия в хорошее настроение вернее, чем похвальба тем, как он обставил противника.

– Когда вы подписываете договор? – спросил Крисп.

– Уже подписали – и скрепили печатями. Один экземпляр у меня в комнате, а другой у Лексо, где бы он его ни держал. – Яковизий за один присест выдул большую чашу вина. Только когда он пошатнулся, вставая, Крисп сообразил, что это уже не первая и даже не третья; говорил Яковизий совершенно как трезвый. Дойдя до двери, он бросил Криспу через плечо:

– Вообще-то я иду в резиденцию эпарха, ткнуть хатриша носом в его оплошность. Хочешь со мной?

– Вы уверены, что это умный шаг, высокочтимый господин? – осведомился Крисп, не желая публично спрашивать своего хозяина, не рехнулся ли он. Если Яковизий разозлит Лексо – а уж это он умеет лучше всякого другого, – что сможет помешать хатриша разорвать свой подписанный и скрепленный печатями экземпляр и либо начать войну, которой стремится избежать Петроний, либо в крайнем случае начать переговоры по новой?

Но Яковизий уперся.

– Пускай полюбуется на собственную глупость! – И чуть не бегом вылетел на улицу.

Крисп слышал грохот приближающегося тяжелого фургона, не прислушиваясь к нему; это был один из обычных городских звуков.

Но потом до него донесся чей-то крик: «Разуй глаза, ты, пьяный остолоп! Вы только посмотрите на него…» Такое игнорировать было сложнее; крик раздался прямо напротив трактира. А услыхав дикий вопль, раздавшийся следом, Крисп вместе со всеми посетителями выскочил на улицу посмотреть, в чем дело.

Фургон был доверху нагружен глыбами серого известняка, добытого в горном карьере за Опсикионом, и тянула его шестерка ломовиков.

Яковизий лежал, суча ногами, на земле между ближайшим коренником и правым передним колесом. Еще один ярд – и оно переехало бы его.

Крисп бросился вперед и вытащил своего хозяина из-под фургона.

Яковизий при этом снова завопил.

– Моя нога! – Он вцепился в нее. – Моя нога!

– Этот дурак выскочил прямо передо мной, – лепетал бледный возница. – Прямо передо мной, будто меня там не было! А это, кстати, самая большая и шумная повозка в городе. Прямо передо мной! Одна из лошадей, видно, наступила на него, а может, и не одна. Хорошо, я успел их остановить, не то вы отскребывали бы его сейчас от булыжника. Прямо передо мной!

Несколько прохожих подтвердили, что Яковизий совершенно не заметил фургона.

– Судя по тому, как его шатало, – сказал один из них, – он не заметил бы самого Фоса, вздумай тот спуститься с небес.

Пара наиболее богобоязненных душ при упоминании имени благого бога начертили над сердцем солнечный круг.

Крисп задрал Яковизию рубашку, чтобы посмотреть, насколько сильно пострадал вельможа. Неестественный сгиб между коленом и лодыжкой на левой ноге хозяина и громадный черный синяк, прямо на глазах расплывавшийся по ноге, сказали ему обо всем, что он хотел узнать.

– Перелом, – заявил он.

– Конечно, перелом! А ты как думал, кретин толстожопый? – взвизгнул Яковизий, еще пронзительней и громче обычного от боли и ярости. – Ты думаешь, я сам не знаю?

Изощренная брань, сыпавшаяся из него в течение пары минут, свидетельствовала о том, что с мозгами у Яковизия все в порядке, невзирая на две ссадины над обоими глазами и синяк на щеке.

– Чего вы стоите, разинув рот, как жертвы кровосмешения?

Приведите мне жреца-целителя!

Один из зевак засеменил прочь. Яковизий продолжал ругаться, ни разу не повторившись за те четверть часа, что прошли до появления жреца. Многие зрители, которые иначе давно бы разбрелись по своим делам, остались послушать.

– Ну, что тут случилось? – спросил наконец подоспевший жрец.

Люди из толпы начали объяснять, расступаясь, чтобы пропустить жреца. Звали его Сабеллий. Яковизий, лежа на дороге, заорал:

– Я сломал эту проклятую ногу, вот что! Кончай трепаться и лучше займись делом!

– Такой уж он есть, святой отец, – шепнул Крисп Сабеллию, когда жрец-целитель присел на корточки рядом с ним.

– Со сломанной ногой трудно быть счастливым, – заметил Сабеллий. – Спокойно, господин, спокойно! – сказал он Яковизию, который ахнул и начал изрыгать ругательства по новой, едва жрец положил ладони по обе стороны сломанной кости.

Как и другие целители, которых Криспу доводилось видеть, Сабеллий повторял символ веры Фоса опять и опять, впадая при этом в транс. Потом слова стихли, не оставив ничего между волей Сабеллия и поврежденной ногой. Крисп благоговейно пробормотал себе что-то под нос, глядя, как спадает вокруг перелома опухоль и светлеет багрово-черный синяк.

Жрец-целитель опустил руки и утер со лба пот рукавом синей рясы.

– Я сделал что мог, – сказал он усталым голосом, как говорили все жрецы, окончив свою работу. Крисп заметил, каких усилий стоило жрецу поднять голову, чтобы посмотреть на зрителей, по-прежнему окружавших его с Яковизием. – Сходите кто-нибудь за Орданом и приведите его сюда. Он лучше меня умеет фиксировать кости.

– Фиксировать? – прошипел Яковизий сквозь зубы. – Ты не собираешься срастить кость?

– Срастить кость? – изумленно уставился на него Сабеллий.

– А почему нет? – сказал Яковизий. – Однажды в городе Видессе мне уже сращивали кость, когда я упал на охоте с той дурацкой лошади, не сумевшей перепрыгнуть через ручей. Какой-то синерясник из Чародейской коллегии – Гераклон, по-моему.

– Вам очень повезло, высокочтимый господин, что вас лечил такой мастер, – сказал жрец-целитель. – Как и большинство моих собратьев, я властен лишь над плотью, но не над костями исцелять их у меня не хватает ни умения, ни сил. Кость, изволите ли видеть, отчасти мертва, а потому лишена энергии, на которой основано целительское искусство. Никто в Опсикионе – а может, и в других городах, кроме Видесса, – не умеет сращивать сломанные кости. Жаль, но это так.

– Так что же мне делать? – взвыл Яковизий с яростью, пересилившей боль.

– Не бойтесь, господин, – сказал Сабеллий. – Ордан – искусный костоправ, а я сниму любую горячку, которая может одолеть вас в процессе исцеления. Месяца через два-три вы обязательно встанете на ноги, а если начнете тренировать ногу после того, как осколки выйдут наружу, то, возможно, даже хромать не будете.

– Два-три месяца? – Яковизий закатил глаза, точно попавшее в капкан животное. – А когда я смогу ездить верхом?

Сабеллий поджал губы.