Ирина Сыромятникова - Житие мое. Трилогия

Офис суэссонского НЗАМИПС сообщал, что такого — то числа, около одиннадцати ноль — ноль, подрывом мощного взрывного устройства в своем доме убит бывший сотрудник «надзора», маг — аниматор Томас Тангор. Ведется следствие. Сатал прочитал бумажку несколько раз — молодой колдун, до сих пор называющий его учителем, никак не представлялся ему в мертвом виде. Разум и интуиция опять вошли в клинч.

Старший координатор шмыгнул носом. Сатал настороженно покосился на него: в таком состоянии черные маги способны чудить, некоторые — бьются в истерике, а иные — впадают в буйство. Одно точно — после такого концерта координатором Ларкес не останется, а Саталу удивительно не хотелось разгребать проблему в одиночку.

— Что собираешься делать?

— А что тут сделаешь? — удивился пьяный маг. — Он умер, его больше нет.

— Например — найти виновных и отомстить.

— Я двадцать лет искал и мстил. А толку? Его снова убили.

Сатал решил не сосредотачиваться на странной этимологии слова «он». Маг порылся в доставшихся от Шороха воспоминаниях — нужно было сказать что — то нестандартное, способное пронять черного из того поколения, к которому принадлежал Ларкес.

— Ты не один! — почти процитировал Сатал. — А он вернется. Сильные духи всегда возвращаются, снова рождаются среди живых. Вместе мы сможем встретить его достойно.

— Да! — неожиданно встрепенулся Ларкес. — Так и будет, я знаю. Я видел доказательство! Мы будем стараться еще больше!!!

Сатал слегка отодвинулся от невменяемого колдуна. Особой мощью нынешний старший координатор не обладал, но баек про то, как его оппоненты умирали, не успев дотянуться до Источника, ходило предостаточно. Однако Ларкес повел себя на удивление разумно — немного покопавшись в столе, он вытащил оттуда пузырек без этикетки, накапал в стакан ярко желтых капель и, не найдя, чем разбавить, выпил так. Судя по выражению лица, на вкус капли были омерзительны.

— Через полчаса собираемся в малом конференц — зале, — проморгавшись, сообщил Ларкес, — собери старших по отделам, будем формировать рабочую группу. Такая выходка не должна остаться безнаказанной!

А ведь какая великолепная, на первый взгляд, была идея — притвориться мертвым!

На стадии обсуждения план выглядел идеально, но чем дальше, тем больше я понимал сомнения Йохана в возможности его реализации. Собственно, выдать разорванное на клочки тело за мое сложности не представляло — остаточная аура зомби была весьма похожа на хозяйскую. Однако сам я, живой и невредимый, должен был исчезнуть без следа.

— Ты понимаешь, что проследить черного не так уж сложно? Вас мало и вы бросаетесь в глаза. Простейший опрос станционных служащих выявит странного путешественника, а в таком деле достаточно будет подозрений. Попытка добраться до людного города, минуя чугунку, оставит еще больше хвостов, если только ты не начнешь убирать свидетелей.

Оспорить доводы Йохана было сложно. Белые, они, если начинают мыслить, оказываются до тошноты рациональными.

— А если мне замаскироваться под простого человека?

Наш природник поджал губы и отрицательно помотал головой.

— Не пойдет! Обычных людей много и некоторые вещи они чувствуют не хуже иных эмпатов. Пять минут общения и окружающим станет понятно, что с тобой что — то не так, на первой же станции жандармы попросят у тебя документы.

Проклятье! Неужели мне придется выбираться из Суэссона пешком, ночуя на земле и питаясь мышами? Да я же после первого дождя замерзну насмерть! Вот ведь непруха.

— Может, послать меня посылкой?

— Сам понял, что сказал?

Я глубоко задумался. Предчувствие беды не отпускало, а мне не хотелось платить за пренебрежение к нему так же дорого, как за неудачный ритуал. Я должен был пробраться через Суэссон и Вендел невидимкой, на чудачества которого никто не обратит внимания. Мое сердце ёкнуло, я сглотнул, вздохнул и только со второй попытки смог выговорить:

— Слышь, а под белого меня замаскировать получится?

Идея была настолько безумной, что могла сработать, но для ее реализации мне нужна была помощь. Тем более что время поджимало.

Во — первых — одежда. Теперь на мне были запасные брюки Полака — не лишенные удобства, но выглядящие совершенно похабно (небесно — голубые штаны из плотного льна, довольно свободного покроя). Йохан пожертвовал теплый свитер домашней вязки (учитывая, что белый был выше меня на полголовы, я тонул в обновке как в девчачьем платье). Ношеную куртку отдал Четвертушка, который от моего нового облика немного припух.

Но этого было мало. Мне обесцветили волосы, не до белого, а до гадко — рыжего цвета, что позволило носить привезенные из Михандрова бутсы даже с некоторым пижонством. На большее времени не хватило — тут как раз вернулся Рон. Еще можно было объяснить, почему Йохан с Полаком не побежали за помощью пешком (по той же дороге, которой уехали злоумышленники), но если Четвертушка сразу же не помчится к жандармам, могут возникнуть вопросы. Я спешно написал доверенность на свое имущество, датированную задним числом (пришлось переписывать — Рон нервничал и дважды ошибался с датой), Йохан забацал на коленке амулет, худо — бедно имитирующий неинициированный белый Источник и надел его на меня с сакраментальной фразой:

— Ничего у тебя не получится!

А то я без него не знаю!!! Главное, до большого города дотянуть, а еще лучше — до Редстона. Там Ларкес, пусть помогает. Ясен пень — именно из — за сотрудничества с НЗАМИПС я угодил в такую гадскую ситуацию. Любой черный не имел бы шансов на моем месте, вся надежда была на то, что воспоминания, навеянные когда — то Шорохом, имели хотя бы отдаленное отношение к реальности. Просто невероятно, как может изменить судьбу одна — единственная тварь!

Макса пришлось оставить в Доме Удавленника. Я потрепал пса — зомби по ушам и понадеялся, что полковник Райк за ним присмотрит. «Чистильщик» наверняка почувствует подвох, но интуицию к делу не пришьешь, и он будет молчать. Может, даже посоветует шефу Брайену не усердствовать.

Рон высадил меня на повороте дороги, ведущем к разъезду «Узловая», и теперь я молился всем богам и предкам, чтобы кто — нибудь из подчиненных Райка не засек меня в таком виде. Они не только опознают меня, но еще и засмеют! После этого никакие ассасины не нужны — останется только самому повеситься. Все мое естество терзалось от невыносимого стыда, поэтому, когда на перроне какой — то детина задел меня мешком, я просто не сумел мгновенно отреагировать. Нахал даже не остановился! Вот тут — то мне стала понятна причина скепсиса Йохана.

Протиснувшись в вагончик «кукушки» и устроившись в каком — то уголке, я стал лихорадочно вспоминать все случаи общения с белыми. Нет, их не ругают и не бьют, их молча отодвигают в сторону, не ожидая возражений. Просят об услуге, не рассчитывая на отказ. В обществе, более жестоком, чем нынешнее, они могли бы рассчитывать лишь на положение дервишей и бродяг, в крайнем случае — нищих монахов. Может ли черный изобразить нечто подобное? Черный — нет, а некромант — может!