Ирина Сыромятникова - Житие мое. Трилогия

Проект «Рог единорога» оккупировал целый корпус. Меня представили коллективу и объявили их долгожданным руководителем (привет, привет!). Армейские алхимики вовсе не испытывали счастья от того, что над ними будет начальствовать боевой маг. Впрочем, я тоже не горел желанием кем — то командовать, но отходняк от пережитого унижения был таким сильным, а здешние лаборатории так живо напоминали редстонский Университет, что у моих новых подчиненных не было шансов увернуться.

Проблема была обратной той, которую я некогда решил — следовало найти средство от ядовитой аэрозоли. Причем, все мои снадобья перед этой дрянью смотрелись как тряпичный паяц перед гулем: одной бутылочки трофейного зелья было достаточно, чтобы притравить жителей среднего размера городка, словно моль в сундуке, соответственно, от нас требовалось исключить саму возможность подобного исхода. В первую очередь необходимо было защитить армейских магов (высшая ценность, ага, ага) и лишь за тем думать о нейтрализации яда вкупе с судьбой гражданских. Пока единственным способом борьбы с отравой оставался сильный ветер.

Фармацевтика — это та песочница, в которой я еще не копался (снадобья по рецептам магистра Тиранидоса — не в счет). В данный момент лишенный чуткого руководства коллектив ваял нечто вроде каучукового балахона с хоботом, к которому следовало прикручивать совсем не маленький фильтр. Я осмотрел опытный экземпляр и понял, что боевым магам эту штуку лучше не показывать — убьют. Решение должно было лежать в области магии, то ли белой, то ли черной, то ли какого — то их сочетания. Только волшебство могло позволить преодолеть чисто алхимические ограничения на вес и размер.

Моя уверенность оказалась заразительна, и от идеи с балахоном решили отказаться.

Никогда бы не подумал, что опыт возни с морскими ежами окажется так полезен! Черные не работают в больших коллективах (армейские эксперты — это курьез), и не признают других отношений с подчиненными, кроме беспрекословного подчинения. Но тот, кто умудрился заставить суэссонских землекопов вырыть овальный котлован с наклоном дна в пятнадцать градусов (точно по плану!), сумеет найти общий язык с любым человеком. Первое время мне вежливо улыбались, не пытаясь возражать (черный!), потом начали прислушиваться, а затем атмосфера установилась деловая и свободная — над каждой идеей коллектив ругался до хрипоты, хотя переплюнуть краухардца у городских мальчиков не получалось. И дело пошло.

Времени катастрофически не хватало (разведчики клялись, что са — ориотцы вот — вот начнут высадку десанта на Южное побережье), зато денег было до фига, поэтому все работы велись одновременно. Глобальных целей было две — щит и уловитель. Ничем подобным (тем более — в таких масштабах) маги никогда не занимались, если не считать попыткой легендарный амулет из того самого единорожьего рога (увы, схемы мифического артефакта в архивах не сохранилось). Обычно заклинания преследовали гораздо более масштабные эффекты, чем ловля отдельной вредоносной молекулы в литрах вдыхаемого человеком воздуха.

Я засадил часть подчиненных за поиск примеров воздействия белой магии на простые вещества, а с черной начал экспериментировать сам. В конце концов, управляющие проклятья тоже лежат вне структуры грубой материи, но их влияние на процессы сомнений не вызывает. Я возился с модельными реагентами, пробуя на них воздействие того или иного проклятья, и сдавал результат на анализы, а другая группа делала то же самое применительно к белой магии, каждые три дня мы встречались и обменивались опытом.

Постепенно стали вырисовываться два — три класса заклинаний, от которых смертоносный аэрозоль порядком корежило, их — то и предстояло развить до состояния носимого амулета. Из перспективных вариантов первый ориентировался на разницу в массе молекул воздуха и частиц отравы (его было решено использовать под щит), а второй — на наличие в яде особых, «напряженных» связей (этот пошел на поглотитель). Конечно, универсальную защиту от всего — всего — всего так не сделаешь, но, во — первых, са — ориотцам об этом знать не обязательно, а во — вторых — опасные исключения можно было нейтрализовать дополнительно. Готовые амулеты должны были быть пригодны для повседневного ношения, иначе возникал дополнительный вопрос раннего обнаружения яда.

Дни летели стремительно и незаметно, работа кипела, а мысли об Искусниках и библиотеках начисто испарились из моей головы. Кто бы сомневался! Все переживания бледнеют и умирают перед наслаждением от плодотворного творческого труда, если, конечно, у тебя хватает на него ума и терпения. Это тебе не пошлая магическая дуэль, в которой (хотя бы теоретически) можно повилять хвостом и разойтись с миром. Алхимик бросает вызов Непознанному, Непредсказуемому и Невозможному, а эти господа не склонны к снисхождению. Формулы вещества и баланса энергий дрожали перед глазами, угадываясь на полу и стенах, и даже в чашке с чаем. Идеи сношались в голове, рождая сонмы химерических ублюдков, безумных по сути и бессмысленных по содержанию. Разум вел охоту на реальность, пожирая плоть фактов и обнажая кости закономерностей. Высказанная вслух мысль приобрела способность материализоваться в течение двадцати четырех часов. В едином порыве коллектив из трех десятков специалистов создавал новое слово в магии и алхимии — амулет для тончайшей манипуляции газовой средой. В принципе, с помощью такой штуки можно было в одной банке разделить воздух на кислород и азот, даже мембраны ставить не пришлось бы. Какие перспективы!

Первые рабочие образцы закончили испытывать к концу лета — их сделали сразу пятьдесят штук и направили в передовые части. Все тесты были успешно пройдены, оставалось ждать результатов полевых испытаний, в работе наметилась пауза. И тут я вспомнил про дневник.

Вот …!!! Всего лишь на секунду отвлечешься, и трех месяцев как не бывало. А кровную месть, между прочим, никто не отменял. Да и имущество мое осталось без присмотра. Вдруг в Финкауне обнаружится какой — нибудь умник из черных, способный нейтрализовать воздействие Бриллиантовой Руны?

Я немедленно отправился к руководству комплекса, требовать трехдневный отпуск и автомобиль. Но, видимо, зловредный Ларкес что — то такое наговорил обо мне, потому что керпанские кураторы на мою просьбу отреагировали странно (У вас проблемы? Не хотите ли об этом поговорить?). Нет, говорить не хочу и даже вслух упоминать — опасаюсь. Чисто из принципа я позвонил в Суэссон, Квайферу. Пусть знает, как обращаются с интересами фонда Роланда! Однако, услышав мой голос, старший инспектор ничуть не удивился.