Олег Северюхин - В лабиринтах тёмного мира

— К потопу? — не удержался я от вопросительного замечания.

— Именно к нему, — подтвердил Велле. — Обводнение пустынь привело бы к изменению климата и таянию полярных льдов. Потоп по сравнению с этой катастрофой был бы простой протечкой воды из ванной соседа сверху.

— А при чем здесь метро и космос? — спросил я. — Вы считаете, что мы пошли не по тому пути, начав освоение космоса с запуска ракет и космонавтов? Считаете, что мы еще в 1936 году могли из первых станций московского метро попасть в космос?

Мне нравится ученость ученых людей. Они даже в разговоре с людьми используют лекционный стиль общения, начиная с введения, аргументов, контраргументов, выводов и гипотез и уж потом резюмируют все сказанное, не обращая внимания на то, что собеседник либо спит, либо смылся к более интересному собеседнику.

Разговор это короткий обмен выводной информацией. Например, сразу говорим: «Я поймал трехметровую акулу» или «За пять минут снял вооот такую бабу». Коротко и ясно. Или, «Я открыл левитацию, кто хочет со мной в космос?». Аргументированное опровержение информации или доказательство ее несостоятельности никем не будет восприниматься. Нужно крикнуть: «Вранье», «Шарлатан», «Неудачник». И пусть он доказывает, что он не врет, что он не шарлатан и не неудачник, да и доказательства эти никто слушать не будет.

— Короче, — Вульф понял, что я имел в виду, — окружающие вас миры, не все, но давно научились использовать пространственный континуум для передвижения на большие расстояния. По типу пневмопочты. Труба, контейнер, источник повышенного давления. Еще проще — принцип пылесоса. Труба и всасывающий компрессор, он же выдувающий компрессор.

— То есть, — решил я поделиться своими соображениями, — представители далеких миров сворачивают пространство в трубу и выкачивают у нас все, что им нужно или закачивают к нам то, что им не надо?

— Примерно так, — согласился Зеге, — эта труба как метро, как тоннель для передвижения людей и грузов.

— А вот в это я не верю, — отрезал я, придерживаясь своей методики научных споров. — Где же может находиться такая станция, которая сворачивает пространство? Эта станция обесточила бы весь земной шар, вызвав ненужность бытовой техники и электроники на нашей планете.

— Все правильно, — согласился мой собеседник. — Вы, вероятно, знаете о том, что метеорологи сообщают о магнитных возмущениях и магнитных бурях, во время которых у определенной части населения ухудшается самочувствие? Так вот, эти магнитные бури и возмущения являются отголосками управления солнечной энергией для сворачивания пространства и создания коридора на землю. И учтите, что некоторые солнца исчезают, а другие возникают в результате какого-то взрыва. Наша Вселенная похожа на перчатку, которую выворачивают для стирки и снова выворачивают для ношения. Так и Вселенная постоянно выворачивается. Видимые солнца переходят в невидимую для нас часть, а затем невидимые солнца возникают в области видимости, вспыхивая перед тем, как исчезнуть, и на каждой стороне Вселенной есть своя собственная жизнь.

— То есть, — усмехнулся я, — к нам тянутся коридоры от светлой и от темной частей Вселенной?

— Именно так, — сказал Вульф, — наша дискуссия так и останется дискуссией, если мы не проверим ее на практике. Дождемся ночи я докажу вам, что сумасшедшими являются те, кто не верит тому, что говорят не похожие на вас люди.

— А почему нельзя это сделать днем? — спросил я.

— В центре столицы, белым днем? — засмеялся Велле Вульф. — Вы, батенька, забываете, что москвичи любопытны как никто в целой России. Это в них региональный ген играет. Они либо нас своими советами замучают, либо в космический канал вместе с нами набьется столько людей, что мы рухнем где-нибудь в Тунгусской тайге.

— А что такое региональный ген? — спросил я. — Я что-то об этом никогда и не слышал.

— Региональный ген еще не открыт вашими учеными, но это основополагающий элемент генотипа человека, проживающего в том или ином регионе, — сказал Вульф. — Этот ген определяет и региональные особенности поведения жителей России. Любой некоренной житель, приехав на жительстве в регион, через какое-то время заражается геном и начинает жить там так же, как испокон веков живут обитающие там люди. И этот ген не вывозится за пределы региона.

— Ну, это уже из области примитивной науки и примитивного объяснения естественных явлений, — сказал я. — Это все из области местного фольклора, как это: Вятка — вторая Москва. Котлас — маленький Париж. Онежана — те же норвежана. Пинега с Питером под одним литером. Нюхцяне — те же англицяне, только нарецце друго. Бакарица — та же заграница, только дома пониже, да грязь пожиже. У Котельнича три мелъничи. Наша олонця, добра молодця, не рветци, не поритци, а тридцать пирогов с пирогом съист. В Кавкале — девяносто девять дворов и сто двадцать воров. Тут, если взяться, о каждой области или уезде можно столько поговорок собрать, что вся генетика под ними похоронится.

— Не скажите, — возразил Велле, — коренные народы России разделяются на несколько региональных групп, близких не только географически, но и культурно-исторически. Вместе с русскими живут народы Поволжья и Урала — башкиры, калмыки, коми, марийцы, мордва, татары, удмурты и чуваши. Затем народы Сибири и Севера — алтайцы, буряты, тувинцы, хакасы, шорцы, якуты и еще почти три десятка так называемых малочисленных народов Севера. Народы Северного Кавказа: абазины, адыгейцы, балкарцы, ингуши, кабардинцы, карачаевцы, осетины, черкесы, чеченцы, народы Дагестана (аварцы, агулы, даргинцы, кумыки, лакцы, лезгины, ногайцы, рутульцы, табасараны и цахуры). И в местах их проживания обитает региональный ген, определяющий районы их исторического проживания. Все региональные, государственные и административные границы должны определяться по границам распространения этого гена.

— Интересно, — заинтересовался я. — сколько же государств скукожатся как кожа под утюгом, а сколько государств распрямится и расширится как блин под скалкой?

— Много государств должны изменить свою границу и войти в те пределы, которые им были определены исторически, — сказал Вульф. — Вернее, Всевышний подтвердил исторические границы, но войны прошедшего столетия перекроили их так, как хотели западные страны-победительницы и кроили они их неоднократно.

— Получается, что центрами противоречий в Европе и в Азии, как сейчас говорят — в Евразии станут Германия, Франция, Польша, Украина, Литва, Россия и Казахстан? — сказал я как бы вопросительно, но в виде утверждения. — Согласятся ли они перекроить свои границы по результатам генетических исследований проживающего там населения? Не будут ли они сильно удивлены тем, как разложится колода на политической карте современного мира?