Олег Северюхин - В лабиринтах тёмного мира

— Он самый, — подтвердил Гера. — Гутен таг, — говорит, — мистер Пэ. Вы мне дорожку хотите перебежать и моего клиента себе захватить. Давайте договариваться. Я вам своего клиента, а вы мне окажете одолжение, после которого можете располагать собой по своему усмотрению. Как такое предложение?

— Согласен, — говорю, — только не мешай мне место в этой жизни занять.

— Никс проблем, — сказал Вульф и ушел.

И вот представь себе, что я повел своего преподавателя по жизни в лабиринтах демократии. Он юристом был. Язык подвешен, наглости не занимать. Сначала в местные депутаты, потом в партию власти, в депутаты союзные, а потом губернатором крупнейшего региона. И я с ним в качестве заместителя. И тут снова появился Вульф.

— Пойдем, — говорит, — услугу окажешь и вернешься. Никто твоего отсутствия не заметит. И вообще, время своего возвращения будешь выбирать сам.

И что мне делать? Тут открываются невиданные перспективы и вдруг все это бросить. Вульф, жук еще тот, подкинул мне одно дьявольски выгодное дельце. Мы его обстряпали быстро, а тут депутаты заволновались. Стали свое расследование проводить. У нас все правоохранительные органы в руках власти и власть защищают, но все равно неприятно. Вообщем, согласился я пойти с Велле Вульфом и оказать ему услугу.

Прилетели сюда. По пути выучил тарбаганский язык, у нас с тобой даже акценты одинаковые, столичные. Привели меня к правителю. Старичок уже. Попивал местную водочку, окружил себя родственниками, развел семейственность как любой император, а тут надо в схватке драться с новым кандидатом в правители. Вот меня и привели к нему, чтобы я дрался вместо него, а он потом бы руководил страной через меня.

Поганое это дело драконизм. Ты уже и без меня знаешь. Стал я своего дракона мордовать и держать его впроголодь, а сам соорудил стрелялку двуствольную, которая дракона сразу в сердце поражает и крепится сверху, сразу за седлом. Если у дракона сердце в правой стороне, то и там его ствол достанет. Почувствовал это дракон и стал как шелковый. Подчинялся мне как собака.

Привязал я себя к седлу и полетел на бой. Сшиблись два дракона, и вылетел мой соперник из седла. Тут ему и конец пришел, а его дракон сам сдался, не стал драться. Так что в конюшне у правителя два дракона.

Как победителя объявили меня правителем. Два года я был марионеткой в семье прошлого правителя, но окреп. Семью разогнал. Кого в тюрьму, кого за границу. Правителя похоронил с почестями, даже памятник ему на главном кладбище отгрохал, чтобы авторитет правителей поддержать.

Главное богатство на Тарбагане — ваниль. Цветок такой невзрачный, как у гороха и растет так же стручками, только стручки тоненькие и длинные. А на горох он похож тем, что растет на деревьях как лианы, все опутает в лесу и не проехать, и не пройти.

— Какое же богатство эта ваниль? — не понял я. — Уж лучше перец с помидорами. Из них делать кетчуп и поставлять во все страны.

— Я тоже так же думал, — согласился Георгий, — да только все оказалось сложнее. Ваниль подавляет агрессию человека и способствует интеллектуальному развитию людей. И она растет только у нас. Ее пытались разводить в других регионах, но она нигде не растет. Не растет и все. Мы, как Россия с газом и прочими богатствами. Все точат на нас зуб и стараются стать хозяевами ванили.

Синтетическая ваниль дает вкус, но увеличивается агрессия людей, они свергают правителей, начинают войны с соседями и превращаются в нормальных людей, почуяв запах натуральной ванили. Ты знаешь, как делают ванильный сахар? Очень просто. Рядом с сахаром кладут ванильные палочки, и сахар становится ванильным. Так и люди, нюхающие ваниль и потребляющие ее в пище, становятся ванильными, то есть неагрессивными.

— Насколько я помню из ботаники, ваниль относится к семейству орхидных, то есть орхидей. По легендам, орхидея бывает опасна для человека, — сказал я. — Огромные цветы опьяняют человека и растворяют его в своем соке. От этого орхидея становится более красивой, а запах более изысканным.

Георгий посмотрел на меня и ничего не сказал. Затем он встал, походил по зале, поцокивая подковками сапог на венском каблуке.

— Ты влез в самую большую тайну Тарбагана, сам того не подозревая, — сказал он и подошел вплотную ко мне. — Тебе придется выбирать, либо быть моим преемником, либо тебя придется убить, чтобы тайна не выплыла наружу.

— Какая тайна? — не понял я. — Я еще не влез ни в какие тайны, кроме той, что меня учили быть погонщиком дракона.

Оглянувшись по сторонам, Георгий сказал шепотом:

— Ты разгадал тайну выращивания ванили и если ее узнают, то мы лишимся монополии на ее производство и станем одним из захиревших государств Тарбагана.

— В чем же эта тайна? — не понял я.

— Тайна в том, — сказал мой однокашник, — что центральный корень кормится человеческой плотью и при соблюдении этого условия она сможет расти в любом месте.

— Но это же старые сказки и легенды, — запротестовал я.

— Для кого сказки, а для нас реальность, — возразил Георгий. — В корнях центральной лианы построена камера для особо опасного преступника, осужденного на пожизненное заключение. Так вот, через год пребывания в камере преступник исчезает. До сих пор никто не знает, куда он исчезает. Мы говорим, что злодей сбежал. Наказываем охрану и даем другим преступникам шанс сбежать из-под самой строгой охраны. У нас очередь на заключение в эту камеру. И эта тайна передается от правителя к правителю. И тут прибываешь ты с зубами как у кролика и сходу выдаешь эту тайну. И что мне с тобой делать?

— А чего со мной делать? — переспросил я. — Ничего со мной делать не надо. Пойду на космодром и улечу домой.

— На космодром? — засмеялся Гера. — Нет никакого космодрома. Есть таинственный проводник, который знает, где пересадочная станция между мирами и провожает туда. Я бы давно смыканул отсюда, да видишь, приходится страной править. Честно говоря, домой мне уже не хочется. Власть — это как сильный наркотик. Один раз дорвался до власти и уже не хочется ее никому отдавать. Любым путем нужно удержать власть. Я ведь собирался с тобой сражаться, а потом, когда узнал, кто мой соперник, то подумал, а зачем нам с тобой копья ломать? По тарбаганской конституции правитель должен меняться каждые четыре года. А я при помощи парламента поменял этот срок на шесть лет. Я сам парламент подбирал, почти все преданы мне душой и телом, но вот есть здесь традиция, что правитель продлевает срок своего правления только после поединка. И никто эту традицию менять не будет. Но я ведь юрист, — гордо сказал Георгий, — ты чего кривишься? Ну, не в университете я эту специальность получил, а в пограничном училище и только по одному разделу — по делам о нарушениях государственной границы, но все равно юридические навыки есть. Так вот, поединки я отменять не буду. Но они не учитывают того, что по кодексу поединков, результатом разборок может являться смерть одного из поединщиков, а может еще быть примирение сторон. Примирение! То есть, поединок состоялся, закончился примирением сторон, одна из сторон сняла свое стремление стать новым правителем. Улавливаешь идею? Вижу, что улавливаешь, но мне нужен соперник, которому я могу доверять. А кроме тебя мне довериться здесь некому. Здесь первая доблесть — сунуть нож под ребро ближнему, чтобы занять его место. Это хорошо, что ты прилетел. Если хочешь поправить, то я тебе на шесть лет уступлю это место, потом вернешь мне его обратно. Ну, как, кореш, по рукам? — и Георгий протянул мне руку.