Наталья Щерба - Быть ведьмой (Трилогия)

— Послушай… А помнишь, ты отобрала зеркало у той ненормальной девчушки? Такое необычное, в золотых листиках… Можно на него взглянуть?

Каве мгновенно исполнила просьбу, искренне желая занять рыжую, чтобы та отцепилась и дала наконец возможность вернуться к золотой кофейной чашке.

Тай, усевшись поудобнее, смахнула со лба короткую челку и принялась разглядывать зеркальце со всех сторон.

— Оправа из золота… — бормотала она. — Вещица нерядовая, да… Похоже на средство связи… Ого!

— Что там? — тут же откликнулся пан Седрик.

Каве, наоборот, еще больше сосредоточилась на заклинании.

— О–о–о… Вот это да… Ну ничего себе! Вы только посмотрите!

— Да что там?! — раздраженно вскрикнула Каве, с досады чуть не запустив злополучной чашкой в рыжую чару.

— Оно картинки показывает, — довольно сообщила та. — Настоящая оргия! Втроем. Парню явно хорошо…

— Дай сюда, — внезапно потребовал пан Седрик.

Машинально заметив, как омрачилось его лицо и залегла на лбу тревожная вертикальная складка, Каве среагировала по наитию: она перехватила руку Тай с зеркалом и мгновенно заглянула в него.

Все слилось перед глазами в одну сплошную чехарду. Ей вдруг показалось, что ожила одна из самых страшных иллюзий в ее душе, давний страх, опасение из жуткого сна… Настолько эта картина была реальной. Изображение передавалось четко, как на экране хорошего мобильного: Лешкино лицо с закрытыми глазами, змейки рыжих волос, спадающих колечками на его обнаженную кожу и…

На поляне воцарилось молчание. Даже пан Чах, привычно лежавший чуть в стороне от костра, заинтересованно поднял голову.

— Ты его… знаешь, — утвердительно закончила свой же вопрос Тай, лишь взглянув на белое, превратившееся в мрамор, лицо Каве. Чара, втянув плечи, кинула виноватым взгляд на пана Седрика.

Тот лишь сердито покачал головой.

— Откуда у вас это зеркало? — Он окинул внимательным взглядом Тай. — Гм–гм… теперь понятно… Случайный подарок от врага.

Каве не шевелилась, продолжая глядеть в зеркальце. Но, судя по выражению ее глаз, она смотрела сквозь него. Ее взор сейчас испугал бы любого: зрачки расширились настолько, что сливались чернотой с радужкой.

— Я бы не советовал доверять тому, что попало к тебе из вражеских рук, — осторожно произнес пан Седрик. — Зеркало явно подкинули. С четкой целью.

Рыжая чара тут же вскинула голову:

— Эта девица, у которой мы отобрали зеркало, была решительно настроена. Она хотела убить Каве, а не дарить ей магические вещи.

— Значит, раз не получилось задуманное, то могли использовать с умыслом любые подручные средства, — не сдавался пан Седрик.

Неожиданно Каве вскочила:

— Я сейчас… мне… скоро приду.

Едва договорив, она повернулась и побежала по узкой тропинке в глубь леска.

Через некоторое время они услышали далекий горестный вскрик — длинный, на одной ноте. Наверняка он переполошил весь лес — в подтверждение этому где–то близко заклекотала сова и ей начал вторить целый хор ночных птиц.

Пан Седрик досадливо цокнул языком:

— Плохо дело…

— Я так понимаю… — медленно произнесла Тай. — Это ее парень так развлекается?

— Не уверен, что имею право об этом говорить.

— Значит, точно парень.

Пан Седрик глубоко вздохнул:

— А кроме того — новый Карпатский Князь. Тот самый, от которого она сбежала, чтобы и ему не достался Золотой Ключ. По всему выходит, я обошелся достаточно сурово, наградив Каве таким подарком. С другой стороны, до меня у нашей ведьмы тоже была несладкая жизнь.

Тай присвистнула.

— Надо спросить у Каве рецепт, чем она берет всех этих князей… Или дело в Золотом Ключе? — Тай прикусила язык под грозным взглядом пана советника.

Но тот вдруг снова разговорился:

— И когда узнала — перед самым турниром… Это может серьезно ее ослабить.

— Что не убивает, от того хребет крепчает, — неожиданно изрек пан Чах, приподняв увенчанную рогом голову. — Утрясется. Лучше пусть сейчас переживет, после быстрее забудется.

После чего вновь лег на лапы и продолжил смотреть на костер, по–прежнему не интересуясь происходящим.

Пан Седрик и Тай ошарашенно глянули на него, как на древнего пророка, вдруг сошедшего со святых небес на грешную землю для оглашения Великого Предсказания.

— Послушайте… — Тай бросила коварный взгляд на пана Чаха. — А у драконорогов как это… ну, это происходит?

Пан Седрик решил не поддаваться на провокации.

— Что — это? — пряча улыбку, серьезно переспросил он.

— Любовь, секс, — сердито рубанула Тай, решив убрать недомыслие. — Отношения между полами.

Пан Чах презрительно хмыкнул.

— Так же, как и у людей, — зло пыхнул он дымом. — Только куда благороднее и возвышеннее… И… и–и… куда искуснее.

— Искуснее? — Тай подняла одну бровь, скептически оглядев Ветротретьего. — Это как понимать?

— Пан Чах имеет в виду трансформацию, — деликатно пояснил пан советник. В его голубых глазах, окруженных мелкими веселыми морщинами, затаился лукавый огонек. — Если у людей с поцелуями и прочими способами выражения любви все более–менее ясно, то драконороги, склонные менять облик по своему желанию, могут предаваться любовным утехам в любом обличье. Конечно, пара должна договориться — мотыльками они хотят быть, теми же людьми или, скажем, представителями русалочьего племени.

— То есть вы умеете превращаться в кого пожелаете? — изумилась Тай. — Тогда вам доступны любые эротические фантазии…

И она глянула на Ветротретьего с особым, деловитым интересом.

— А если драконорога полюбит женщина? — кокетливо, но не без ехидства повела она дальше.

Пан Чах так возмутился, что закрыл глаза и, сердито пыхтя, сделал вид, что засыпает.

Пана Седрика вопрос по–настоящему позабавил.

— Для этого драконорогу надо сначала обратиться в человека, чтобы леди могла его… кхм… полюбить. Ведь это естественно, не находите? Или же даме стать драконорожицей, а вот это будет уже посложнее. Если бы человек мог запросто стать одним из нас, то расы людей и драконорогов давно бы перемешались. Поэтому, к большому облегчению, подобные случаи любви довольно редки.

Из лесной тьмы выступил ослепительно–белый силуэт Каве. Огонь, бросающий на ее платье дрожащие отблески, еще более усиливал мистическое впечатление. С появлением девушки разговор тут же прервался.

Все уставились на нее, даже пан Чах вновь приоткрыл один глаз.

— Со мной все в порядке, — прошептала Каве. Ее голос предательски сорвался, но она справилась с этим.

— Все хорошо, — кашлянув, сказала она еще громче. — Но я спать пойду.

— Иди, — разрешил пан Седрик, одновременно жестом руки останавливая Тай, пытавшуюся что–то добавить. — Утро вечера мудренее. Да и голова свежее.