Марк Лоуренс - Принц шутов

— Это девочка. Нелли.

— A-а! Как ее еще могли звать?

Спасен танцовщицей верхом на слонихе. В рассказах о герое перевала Арал об этом лучше не упоминать.

Черри взяла Нелли за поводья и увела в лагерь, бросив на меня последний озорной взгляд, заставивший меня мечтать по крайней мере еще об одной ночи.

Снорри подошел чуть позже.

— Это нечто. — Он покачал головой. — Слоны!

— Ты мог бы взять одного домой.

— У нас есть мамонты! Они еще больше, но с густым мехом. Я их никогда не видел, но теперь хотел бы. — Он оглянулся на лагерь. — Я принес соболезнования матери. В таком случае сказать нечего, но лучше что-то сказать, чем промолчать. — Он хлопнул меня по плечу до боли знакомой рукой. — Нам надо идти, Ял, мы тут уже подзадержались. Или хочешь выменять лошадей?

— На что? — я вывернул карманы. — Они выдоили меня досуха.

Снорри пожал плечами.

— За этот медальон, который ты вечно крутишь в руках, дадут десять коней. Хороших.

— Я его почти не касаюсь. — Я заморгал, напоминая себе, что не надо забывать о его остром зрении. Я и сам-то не помнил, чтобы хоть раз взглянул на медальон за все время пути. — И он ничего не стоит.

Я сомневался, что даже тот старик на дороге отдал бы своего осла за медальон и серебряную крону в придачу.

Норсиец пожал плечами и собрался уходить.

— Тэпрут идет проводить нас.

Приблизился доктор Тэпрут. Казалось, на улице, без письменного стола, ему некомфортно. Рядом с ним, ведя за поводья лошадей — мерина бледной масти и буланую кобылу, шли двое. Первый был укротитель львов, которого мы видели в синем шатре Тэпрута, второй — здоровенный мужик, очевидно местный силач, претендентом на место которого сочли поначалу Снорри. Я подумал: интересно, не ожидает ли добрый доктор неприятностей?

— Тэпрут.

Снорри склонил голову. Украденный меч висел у него на бедре на странной конструкции из веревок и ремней.

— А! Путники! — Тэпрут покосился на силача, словно прикидывая, выстоит ли тот против Снорри. — На север направляетесь, гляди-ка!

Мы оба промолчали. Тэпрут продолжал:

— Гонимы злой судьбой? Той, что наполняет и опустошает могилы? Гляди-ка! — Его руки двигались, словно изображая все, о чем он говорил. — Это было бы ценной информацией. Вчера днем она очень даже окупилась бы. — Горе, написанное на его длинном лице, выглядело почти карикатурно. Меня беспокоило, что я не мог понять, значила ли что-нибудь для него смерть ребенка. — В любом случае что сделано, то сделано. — Он собрался было уходить, но остановился и снова повернулся к нам. — Нерожденный! — Тэпрут почти кричал. — Вы вызываете в мир нерожденных? Как… — Он собрался и продолжал, тон его снова был почти беззаботен. — Это скверно. Очень, очень скверно. Вам нужно уезжать отсюда. Быстро. — Он показал на лошадей, и его спутники вышли вперед, держа их в поводу. Я взял мерина. — Двадцать крон в счет вашего долга, принц. — Тэпрут едва заметно наклонил голову. — Знаю, вы не станете затягивать.

Я оглядел своего коня, похлопал его по шее, почувствовал мясо на костях. Ничего такая кляча. Снорри застыл рядом со своей лошадью, словно боялся, что она его укусит.

— Благодарю, — сказал я и вскочил в седло. Двадцать золотых — сходная цена. Чуть завышенная, но, с учетом обстоятельств, не смертельно. В седле я чувствовал себя лучше. Бог даровал нам лошадей, чтобы мы могли быстрее убегать.

— Лучше поторопитесь — вы в центре бури, юный принц, в этом нет сомнения. — Тэпрут кивнул, словно это я говорил, а он соглашался. — В этом много кто замешан, много кто приложил руку. Серая рука за тобой, черная — у тебя на пути. Поскреби поглубже — может, найдешь синюю позади черной и красную позади серой. А еще глубже? Возможно ли? Кто знает? Не я, старый циркач. Возможно, все глубже глубокого, бесконечно глубоко. Но я стар, мои глаза отказываются служить, дальше разглядеть не могу.

— Гм.

Казалось, на этот поток бреда можно ответить только так. Теперь я знал, кто обучил цирковую предсказательницу.

Тэпрут кивнул, признавая разумность моего суждения.

— Давайте расстанемся друзьями, принц Ялан. Кендеты правят Красной Маркой с незапамятных времен. — Он протянул тощую руку, и я быстро пожал ее, полагая, что ему тяжело так долго держать ее неподвижно. — Вот! — сказал он. — Мне было жаль, что ваша мать умерла, мой принц. — Я выпустил его руку. — Слишком молода. Слишком молода для клинка убийцы.

Я заморгал, кивнул и послал лошадь вперед по тропе.

— Давай, Снорри, это все равно что править лодкой.

— Сначала я немного пройдусь, — сказал он и зашагал, ведя конягу под уздцы.

Признаюсь, я покинул цирк не без сожаления. Мне нравились эти люди, сама атмосфера, и даже кочевой образ жизни не напрягал. Особенно танцовщицы. Я невольно улыбнулся. Было приятно знать, что даже такой информированный человек, как Тэпрут, чего-то не знает. Моя мать умерла от дизентерии. Я коснулся медальона сквозь рубашку. Портрет матери. Дизентерия. Внезапно мне стало неловко, улыбка исчезла с лица.

Мы выехали на главную дорогу и повернули в сторону, противоположную той, в которую двигались раньше, — это нам подсказал карлик-картежник. Мы оба молчали, покуда не добрались до кучи слоновьего дерьма, по которой впервые узнали, что цирк где-то рядом.

— Так ты не умеешь ездить на лошади?

— Ни разу не пробовал.

— И даже верхом не сидел?

Я ушам своим не верил.

— Зато съел их немало.

— Что толку-то?

— А это трудно? — спросил он, не прилагая, однако, ни малейших усилий выяснить это на практике.

— Полегче, чем прыгать на медведя… ну, мне так кажется. К счастью, я лучший наездник во всей Красной Марке и отличный педагог. — Я указал на стремя. — Ставь сюда ногу. Да не какую попало, другую. Теперь — в седло, и смотри не свались.

Обучение шло медленно, но, к чести Снорри, он таки не свалился. Я уже начал бояться, что норсиец продавит лошади бока своими мускулистыми ножищами, но в конце концов Снорри и его животина как-то договорились, изобразили натянутые улыбки и тронулись в путь.

К тому времени как солнце достигло зенита, я понял, что моему спутнику худо.

— Как рука?

— Болит, но не так сильно, как бедра, — пробурчал он.

— Может, если чуть ослабишь хватку и дашь бедной коняге дышать…

— Расскажи мне о Роне.

Я пожал плечами. Мы доберемся до границы разве что завтра вечером, и последнего километра с лихвой хватит, чтобы понять об этом месте все, что нужно. Хотя, кажется, Снорри просто хотелось отвлечься от болезненных ощущений.

— Да нечего там рассказывать. Жуткое место. Еда скверная, мужчины угрюмы и невежественны, женщины сплошь косоглазые. И все до единого воры. Пожал руку ронийцу — пересчитай пальцы.

— Но ты же там никогда не был, верно?