Марк Лоуренс - Принц шутов

Вроде бы Баракель говорил о каком-то принце.

Снорри пожал плечами.

— Ты — потерянный принц. Такие время от времени возвращаются — ну, знаешь, блудные сыновья. Если это приводит местных в благодушный настрой, значит оно неплохо — так-то жить легче и приятнее. Приехали, взяли что нам надо, уезжаем.

— Звучит неплохо.

Разумеется, мы говорили не об одном и том же, но звучало-то все равно неплохо.

Мы переехали через Сейн по Королевскому мосту, красивому и широкому, опирающемуся на огромные столбы, должно быть пережившие Тысячу Солнц. Город Крат поднимался от доков на противоположном берегу, раскинувшись на пологих холмах и достигая стен Старого города, где жили деньги и откуда они присматривали за своим имуществом. Посреди всего этого располагался Высокий замок. Я решил просто ехать вниз по склону. В итоге мы приехали в плохо освещенный квартал, где сточные канавы были переполнены, а пьяницы, шатаясь, бродили по узким проулкам, держась середины и не доверяя тени.

— Найдем себе местечко на вечер, — сказал я. — Что-то непристойное, ага.

Завтра я снова буду принцем и постучу в двери Олидана. Сегодня же я хотел сполна насладиться преимуществами анонимности и благами цивилизации. Благами упадочной цивилизации. Если Баракель опять разбудит меня с первыми петухами и начнет читать лекции на тему морали, на этот раз у него хоть повод будет. И потом, если я найду злачное место и проснусь среди такого греха, на который надеюсь, может, он решит вообще ко мне не соваться?

— Там?

Снорри показал на достаточно широкую улицу, чтобы там могли быть таверны. Дома были в три этажа, каждый этаж опирался на тяжелые балки и нависал над предыдущим. Толстый палец Снорри направил мой взгляд к вывеске.

— «Падающий ангел». Звучит прямо как надо.

Я подумал: интересно, как на это среагирует Баракель?

Мы сдали лошадей конюшему, и я последовал за Снорри в бар. Ему пришлось нагнуться, чтобы не задеть фонари над входом, и, когда он отошел, я увидел, что это за заведение. Та еще дыра, и публика соответствующая — одни из самых опасных на вид людей, которых я встречал вне ям… а может, и там тоже. Инстинкт подсказывал мне принять противоположное движение посредством разворота на каблуке и отправиться искать место поспокойнее, но Снорри уже занял столик, а я-то видел, как он разнес молодчиков Эдриса в горах, и подумал, что, может статься, безопаснее держаться поближе к нему, чем испытывать судьбу в одиночку.

В «Ангеле» откровенно воняло: потом, лошадьми, прокисшим пивом и свежим сексом. Молоденькие служанки выглядели загнанными, три бармена нервничали, и даже проститутки держались поближе к лестнице и выглядывали из-за перил, словно разуверившись в правильности выбора ремесла. Казалось, посетители по большей части — не завсегдатаи. Я скользнул вдоль скамейки, чтобы сесть рядом со своим викингом, и заметил, что клиенты столь же разительно отличаются друг от друга, как норсиец и житель Красной Марки. Нубанец, что сидел у очага, надо полагать, проделал сюда самый долгий путь. Крепкий мужик с ритуальными шрамами, серьезный, настороженный. Он заметил, что я на него пялюсь, и усмехнулся, показав белые зубы.

— Наемники, — сказал Снорри.

Я заметил, что почти у каждого здесь имеется оружие, причем не стилет или рапира цивилизованного человека, а здоровые такие мечи, топоры, колуны, ножи для охоты на медведя и самый большой арбалет, какой я когда-либо видел. На некоторых были кирасы, грязные и помятые, явно их использовали в хвост и в гриву. Другие были в старых кольчугах или стеганых доспехах с отдельными металлическими пластинами.

— Можем посмотреть, что за заведение там, дальше по улице, вроде «Красный дракон», — предложил я, когда Снорри поднял руку, требуя эля. — Народу поменьше, и… — я повысил голос, чтобы перекричать тост за соседним столом, — потише.

— А мне нравится. — Снорри поднял руку выше. — Пива, женщина, пива! Во имя Одина!

— Гмммм.

Я заметил кости и карты, но что-то подсказывало мне, что радость от выигрыша у любого из этих людей будет недолгой. По соседству со Снорри беззубый старик тянул пиво из блюдца, каким-то образом исхитряясь расплескивать большую часть на седую щетину на подбородке. Рядом с ним сидел молодой парень, еще безбородый, тощенький, непримечательной внешности, — ну, разве что при определенном освещении он мог показаться красивым. Он смущенно улыбнулся мне, но, по правде говоря, я был убежден, что эти двое — не те, кем кажутся. Повращайся среди завсегдатаев «Ангела» — и у тебя образуется железный стержень и полный набор дурных привычек.

Принесли наш эль в глиняных кружках, мокрых от пены. Кружки эти были самой грубой работы, для последнего сброда, явно рассчитанные на то, что их будут часто бить. Я пригубил свой эль, оказавшийся горьким, и вытер белые усы. В другом конце комнаты сквозь дым и мелькание посетителей на меня недобро смотрел человек огромного роста. Лицо его напоминало торец стенобитного орудия, голова и плечи возвышались над прочими посетителями. Слева от гиганта сидел человек, который был слишком толст, чтобы производить впечатление опасного, но все равно отчего-то он меня пугал — клочковатая борода, лежащая на многочисленных подбородках, поросячьи глазки, оценивающие толпу в то время, как он обгладывал свиную кость. Справа был единственный из троих человек нормальных габаритов, выглядящий на их фоне почти смехотворно, но все же именно от него я бы отодвинулся еще дальше, чем от других, если бы мог. Все в нем выдавало бойца. Он ел так, что мне стало не по себе, а если человек может нервировать наблюдающего за ним через всю комнату лишь тем, как он режет мясо, значит лучше не дожидаться, когда он обнажит клинок.

— Знаешь, нам правда было бы лучше в «Красном драконе», — сказал я, ставя на стол полупустую кружку. — Это явно вечеринка для своих… Не думаю, что здесь мы в безопасности.

— Ну конечно. — Снорри ухмыльнулся — примерно так же, как тогда, на горе. — Потому мне здесь и нравится. — Он поднял кружку, едва не облив пеной соседа, усатого типа, обвешанного ножами. — Мяса! Хлеба! И еще эля!

Я представил его в медовом зале ярла на собрании кланов, сжимающего питейный рог. Он был спокойнее, чем когда-либо со времен «Кровавых ям» в Вермильоне.

Я заметил, что уродливый гигант снова нехорошо смотрит на меня.

— Сейчас вернусь.

Я протиснулся между столом и скамейкой и вышел, чтобы облегчиться. Если мой поклонник из дальнего конца таверны решит подойти и затеять бучу, я ведь точно обмочусь, поэтому выйти за пределы его поля зрения по зову природы казалось хорошим решением.

Оказалось, что «Падающий ангел» — заведение, не лишенное шика. У них была приличная такая стенка, чтобы на нее мочиться, и небольшая канавка, вливавшаяся в уличную канаву, — по ней стекало побывавшее в употреблении пиво. Хотя мысль о том, что в канаве кто-то лежал лицом вниз, истекая кровью, несколько отвлекала меня от приятной картины повседневной жизни более приличных кварталов Крата. Поодаль бандиты и работяги, женушки с муженьками, продавцы закусок на палочках ходили туда-сюда, мелькали в свете фонарей и исчезали, появлялись в очередном световом пятне и исчезали за углом, чтобы более не возвращаться.