Александр Меньшов - Железом и кровью

— Владеющий Пирамидой — Храмом Тенсеса — получит контроль над Святой Магией. И если её захватим мы — Лига, то ни один из имперцев не сможет воскреснуть.

Мне показалось, что во всём этом рассказе, а именно той части, касаемой Тенсеса, есть какие-то «белые пятна». Я ещё толком не понимал какие, но явно их чувствовал.

— Но ведь Тенсес этот Дар передал как нам, так и Империи! — вдруг сказал Первосвет.

— Так то оно так… Он ведь предполагал, что мы объединимся в борьбе с демонами Астрала. А этого, увы, не выходит. Сейчас вопрос стоит ребром: или Лига, или Империя.

Мы какое-то время молчали, каждый обдумывая что-то своё…

Когда я вернулся к шалашу Соти, меня там ждала целая группа, среди которой был Первосвет, Бернар и Стояна. А также еще четверо из Сыскного Приказа во главе с Чарушей Солодовым — одним из главных помощников Исаева.

Я поздоровался и сразу выложил свои соображения о лесовиках (не забыв, конечно, доложить о разведке боем и найденных «волчарнях» да мешках-«клещевиках»), о Зубаре, о скрывающихся в лесу «странных людях», о Шраме и о том, что его доклады отчего-то не доходят.

— По-моему, — высказал я мнение, — в Приказе завелась «крыса».

На что Чаруша кивнул головой и протянул мне небольшой медальончик с изображением раскрытой ладони.

— Это «Рука помощи», — пояснил он. — Их выдают всем «сыскарям».

— До этого не доверяли? — спросил я.

— Испытательный срок…

— А что изменилось?

— Всё, — улыбнулся он. — Всё изменилось. И, кстати, ты сделал отличную работу.

— И что теперь?

— Как ты понимаешь, я возглавляю «службу действия».

— Понимаю… И что?

— Я выслушал тебя, и понял, что Жуга не ошибся, взяв такого человека в отряд особых поручений. Шрам стал ленив, хотя как наблюдателю ему нет цены. Но он слишком сжился с дикарями…

Чаруша покривился, будто ел клюкву.

— Ладно, — махнул он рукой. — Задачу нам уже поставили, а твой доклад только подтвердил наши подозрения. В общем, как говорят: «Обезглавленная змея не укусит». Уберем из игры несколько ключевых фигур, и тем разрушим планы мятежников.

Последние слова явно были цитированием Жуги Исаева.

— То есть… Я не понял.

— Брума и Дедяту.

— А последний кто?

— Дедята? О-о, в своих кругах личность известная. Хитрый и жестокий человек. Он глава местных мятежников, одного из тех, которого ты кончил у озера.

— Вы о нём знали?

— Нам на днях сообщили, что он скрывается на востоке в предгорьях… Брумом займемся мы. А тебе — Дедята по прозвищу Гнильский.

— А Зубарь?

— Это проблема водяников, пусть её и решают, — отмахнулся Чаруша. — Им у озера жить дозволили, так пусть за ним и присматривают.

— Но если бы они могли…

— Послушай, Бор: я тебе чётко дал задание — Дедята. Он важнее там всяких Зубарей. А дикари пусть сами думают.

Вот так всегда. И прав был Соти — люди сильно изменились. Водяники для них дикари. Не больше…

— Вот что, Бор, не надо считать нас какими-то чудовищами, — словно прочитал мои мысли Чаруша. — Это такая же тяжелая работа, как и иная другая…

— Какая работа? Убийство Брума? Это земля лесовиков, насколько я понимаю!

— У нас с ними был паритет. Да и вообще, не мы первыми начали!.. За всё надо платить. Это, думаю, ты должен понять. Кажется, и в ваших традициях подобное есть… Я слышал о северном кодексе. Как он там?.. «Головщина», что ли? «Всякий повинный в смерти другого человека, наказывается смертью». То бишь, своей головой.

Мы стояли напротив друг друга и смотрели глаза в глаза. Чаруша выдержал взгляд и не отвёл его, и это говорило о многом.

— И кто пойдёт со мной? — хмуро спросил я.

— Кто? — Чаруша даже как-то удивился. — Если у тебя нет своих людей, то придётся всё делать самому.

Разговор наш проходил с глазу на глаз. Я огляделся, словно ожидая за своей спиной увидеть этих самых «своих людей».

— Интересно… Я думал, что мы из одной команды…

— Скоро поймёшь, что на службе у Сыскного Приказа все не так, как у всех. Тебе лишь выдают задание… и деньги, а всё остальное твоя забота. Хочешь, иди к наёмникам, хочешь — свой отряд собирай. Но вот мой совет: лучше иметь проверенных людей за спиной.

— Замечательно… А какой мне от всего этого толк?

— Толк? Могу тебе сказать, какой у меня.

— Мне это не интересно.

— Когда человек такого склада… — тут Чаруша запнулся, подбирая слова. — Когда у таких как мы с тобой начинается период сомнений в своей правоте, то это не добрый знак. Ты должен быть тверже камня в своих убеждениях, или превратишься в пыль.

Разговор по душам прекратился…

И вот сейчас я сидел и слушал пустую болтовню Бернара, пытаясь понять, как мне быть, и чью сторону занять.

— Ты не с нами, что ли? — вдруг спросил эльф.

Я вздохнул и отошел в сторону.

Темнело. Соти до сих пор не вернулся. Не то, что бы я за ним соскучился, но вдруг захотелось поговорить с ним.

— Что с тобой? — это снова спросил Бернар. Он совершенно неслышно подошёл сзади по помосту.

— Не знаю… Мне кажется, что здесь что-то не так, но я никак не могу понять что именно…. Никак… У меня такое ощущение, что я внутри какого-то сосуда, но едва выберусь из него. Как попадаю в ещё больший сосуд. И так происходит постоянно.

— Расскажи мне. Расскажи от начала до конца.

Я нехотя, но потом всё более втягиваясь в повествование, начал рассказывать. Бернар слушал молча, не перебивая и при этом глядя в озёрную даль, словно высматривая кого-то.

— По твоему, — начал он после, — выходит, что и нападение на аллод Клемента, и мятеж в Орешке, и даже клещи на лесопилке это всё части какого-то плана… Но чьего?

— Нападения на Лигу спланированы, как части чего-то большего. Цель, скорее всего, одна — разрушить её.

— Ну да, ну да: раздели на части и тогда легче победить…

Бернар задумался:

— Такой масштаб под силу только Империи…. Вроде и мелочи, но какие последствия! Из лесопилки перестал поступать лес, как для строительства столицы, так и для верфей на юге. В Северной Берестянке волки задирают домашний скот, нападают на пастухов. В Белом Озере завелось чудовище, мешающее рыбачить… В Заозёрье бродит какая-то банда…

— Не какая-то… Именно она настроила лесовиков, и даже может быть причастна к появлению Зубаря.

Тут я вспомнил про наблюдателя возле бани.

— Конфликт с лесовиками назревал уже давно, — грустно проговорил эльф. — Это спор по поводу территории: чья она и кто имеет на неё право. А поскольку вопрос постоянно откладывался, то, как обычно бывает, кто-то не выдержал первым и посчитал правильным начать «войну». Я как сейчас помню дебаты в совете, когда сторонники направления «это всё наше», с пеной у рта вспоминали тот случай с Ингосом.

— То есть?