Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии

— Вернёшь всё до единого… в следующей поставке, понял? И не «плохонького», а качества отменного. Я проверю, так и знай!.. И ещё: как хочешь, где хочешь, но достанешь мне строевого леса пять возов.

— Но…

— Я так сказала. И это сверх той меры, о которой мы договаривались. Ясно?

Хватов закивал головой.

— Я тебе не комендант. Меня наделами в Молотовке не соблазнишь…

— Матушка, родненькая, ты только не погуби…

— Ты, Егорка, вынь да положь то, что у меня спёр…Орки, небось, тоже не дураки, — заметила Огонькова. — Договаривался, наверное, о хорошем качестве оружия. Так? Ух, гнида! Везде дурить начал… Смотри, я подряды отберу и другим отдам.

Мила хотела идти, но Егор вдруг схватил её за руку и с силой вжал в ладонь кошелёк. Мила чуть покраснела, но виду не подала.

Урядница махнула головой десятнику следовать за ней.

— Что ты видел? — хмуро спросила она.

— Ничего, — театрально пожал плечами Мирон.

В ответ Мила протянула тому несколько золотых «орликов» из кошелька.

— Премного благодарствую.

— Вот что, Снегов, приглядывай и дальше за этим…

— Понял. Докладывать вам, или..?

Мила обернулась. Мирон потупил взгляд и пошёл прочь.

А урядница резко изменила направление, и пошла к себе. В голове сам собой вспомнился разговор с комендантом где-то месяц назад, а то и больше. Тогда они снова говорили о целесообразности сооружаемых защитных валов и угрозе от воинственных орков.

— Я здесь уже нахожусь… достаточно долго, — сказал Тимофей. В его голосе вдруг прозвучали явные нотки горечи. — Скажу тебе одно: врага надо знать досконально. И это — непреложная истина! Я не раз настаивал на том, чтобы мы более внимательно относились к белым оркам. На других аллодах тоже есть орки… и гоблины… но тут, в Сиверии, совсем иное дело. Край суровый, сама понимаешь. Выживают тут только те, кто не бздит зазря… Стержнев из Молотовки внял моим просьбам. Он прислал отменных разведчиков.

— Помогли?

— Несколько недель они вели наблюдение за стойбищем…

Тут комендант замолчал, как хмуро глядя на горящий в печи огонь. Неожиданно он сам для себя вдруг понял, что орки действительно представляют немалую угрозу. Всё дело в их мировоззрении.

— Они живут битвой… презирают всех. С самого малого возраста орки отправляют своих мальчишек… Ха! — тут Безрадов криво ухмыльнулась. — Слово какое — «мальчишки». Всегда представляется озорной парнишка. Всклоченные волосы, улыбающийся рот… А тут всё не так!

Мила приподняла брови. Сегодня Тимофей Ильи её сильно удивлял.

Старость, может? Тогда уж и на покой пора. В Молотовку к жене да внукам. К огородикам, выпасам… занавесочкам в горошек…

— В горах у них есть… назовём это словом лагерь, — комендант почесал себя за ухом. — Там и обучают будущих воинов. Правда, не все выживают…

— Выживают? — переспросила Огонькова.

— Да, там всё жёстко. Молодые орки должны сами добывать себе пропитание. Говорят, даже поощряются кражи у своих же… Но если ты, конечно, останешься при этом жив. Иначе поймают, вспорют живот и заставят смотреть на кишки. А потом бросят подыхать. Я сам не видел, но разведчики Стержнева утверждали, что такое у белых орков принято, как у нас с тобой здороваться… Они презирают всех!

Комендант вздохнул.

Старший его сын погиб уже давненько. Его тело нашли в тундре на севере, как, в прочем, и тела остальных ратников. У всех были выколоты глаза, вспороты животы.

«А они с Ермолаем одного года, — думалось Безрадову. — И даже в чём-то схожи внешне…»

— Вот смотри, — продолжил Тимофей, — хоть орки и знают общее наречие, но предпочитают говорить на своём языке. Даже когда мы впервые вели переговоры… Ах, как давно это было! Тогда и Острога в помине не было…

— И как же вы общались друг с другом?

— Через толмача, — комендант усмехнулся. Он снова почесал ноющее ухо и продолжил рассказ про обучение орков: — Тот, кто выживет в лагере, потом отправляется на Костяную равнину.

— Зачем?

— Чтобы найти и убить своего первого врага.

— Кого именно?

Безрадов встал и подошёл к столу. Он налил себе в железную кружку полугара и одним махом выпил.

— Ладно, — отмахнулся комендант. — Иди спать… Завтра дел невпроворот…

Огонькова вспомнила этот разговор, и тут же подумала, что в последнее время странно как-то выходит: уж часто орки стали в донесениях всплывать. Надо бы снова у Стержнева попросить разведчиков, а то свои совсем обленились. Да и боятся в тундру ходить… Всё какие-то блуждающие огоньки им мерещатся.

Вечером зашла к коменданту.

— Ну? Всё выходит? — вздохнув, спросил он.

— Сделаем.

— Вот что, Мила, ты уж сильно наши силы рассредоточила. И там, и тут…

— Сама о том думаю. Завтра всех отправляю на северо-восточный вал. Надо к морозам закончить…

— Верно, мыслишь… хоть и баба…

Безрадов странным взглядом посмотрел на урядницу, словно не решался что-то сказать.

— Слушаю, Тимофей Ильич? — подтолкнула Огонькова коменданта к разгвору.

— Стар я уже стал. Сам это вижу. Смена мне нужна… Как думаешь?

— Честно?

— Безусловно. Другого от тебя и не жду.

— Смена-то нужна, но с головой…

— Верно. Сам так подумал.

Безрадов чуть откашлялся и продолжил:

— Буду по весне прошение писать. Поеду в Молотовку… На моё место хочу назначить тебя.

— Что? — побледнела Мила. — Да я же… да я же… у меня…

— Что, испугалась?

— Ну, я же баба! Так ведь вы выражаетесь?

— Огонь-Баба. А это совсем другое.

— Но…

— Так! Я сказал, значит решил. Составлю тебе протекцию. А сам на покой…

Огонькова закашлялась и густо покраснела.

— Меня никто слушаться не будет…

— Глупости! Я-то вижу, как сейчас острожники тебя уважают.

— Уважают?

— Мила! Не спорь! Другой кандидатуры нет. Мало кто тут так радеет за дело… А ты сама откуда?

— Из Умойра.

— Н-да… Небось яков там у вас нет? — комендант чему-то улыбнулся.

— Нет, — согласилась Мила. — Зато зубров в дубравах навалом. Вы про таких зверей слыхали?

Безрадов опять улыбнулся. Его лоб испещрили глубокие складки.

— Молодец, за словом в карман не лезешь… Тебе бы мужика достойного.

Мила вдруг побледнела и сжала кулаки. Комендант этого не заметил, или просто сделал вид.

— Ладно, ты не обращай внимания на мою старческую болтовню.

Безрадов вытянул две металлические кружки и плеснул в обе из зеленого штофа.

— За зиму поднатореешь, а там и…

Он махнул резко рукой и взял кружку.

— Ну, Святому Тенсесу слава! — комендант опрокинул полугар в рот и крякнул.

— Во веки веков слава! — проговорила Мила и тоже выпила содержимое кружки.

— Вот что, — Безрадов тяжело сел на скамью, — тут ещё одно дело. Видишь, как у нас с казною туго. Подряды мы раздали… благо, что Сотников обещал все закрыть, как вернётся в Молотовку. Но жалование платить надо, люди ропщут…