Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии

— Меня зовут Бор, — представился я, отряхивая снег.

На мордочках застыло непонимание, потом задумчивость.

— А-а, — потянула одна из сестёр, та, что с кучей косичек на голове.

Она дёрнула головой и вплетённые в волосы бронзовые колечки мелодично зазвенели.

— Ты тот человек, о котором нам писали послы Сивые из столицы. Припозднился, мы то ждали тебя ещё когда! — тут старушка важно подняла указательный палец вверх.

— Дорога к вам нелёгкая. Водяники балуют…

— Это да! — закивал головой дед Глазастик. — Проходи, мил человек. Отогрейся, поешь да отдохни.

Я скинул верхнюю одежду в угол, если таковым можно было считать то место (дело в том, что дома у гибберлингов округлые), и пошёл к огню — каменному очагу, сложенному посредине жилища. Над ним висел глубокий закопченный котёл, где медленно булькала какая-то коричневая жижа.

Я с любопытством огляделся, подспудно сравнивая дом Глазастиков с домом послов в Новограде. И ясное дело, что различия имели место.

Гибберлинги в Гравстейне жили по старым традиционным канонам. Всё везде напоминало о том, что они в прошлом занимались морским делом, были неплохими рыбаками и отважными рубаками. В дальнейшем, в каждом жилище я видел интересный, но пока не очень понятный атрибут — деревянную фигурку громадной рыбы, чем-то похожей на окуня, но с большими зубами. А рядом, чуть ниже на двух длинных жердях были закреплены круглые диски щитов.

Дома гибберлингов, как бы висели над землёй, опираясь на столбы. Чтобы зайти в жилище, нужно было подняться по крутой деревянной лестнице, отдалённо напоминавшей корабельный трап. Вход был украшен резными наличниками в виде переплетающихся змей. Вместо дверей — плотная кожаная шкура, а то и две, закрывавшие проём до самого пола.

Дед закряхтел и еле-еле встал, бормоча под нос какие-то гибберлингские ругательства.

— Спину скрутило, — пояснил он. — Ничего не помогает. Маюсь уже неделю.

— Э! — сёстры дружно замахали на брата. — Говорили же тебе, что мазью надо было той натереться.

— Да ты что! — тут дед повернулся ко мне, словно ожидая поддержки. — Посуди сам: собирают вонючий гной этих мертвецов из долины, делают мазь… Бр-р-р! Гадость какая! Эти эльфы с Тенебры чего только не посоветуют!

— Ну и не жалуйся тогда! — проворчали сёстры.

Я на всю эту перебранку смотрел, как на балаганное представление.

В доме пахло рыбой. Я повернул голову к входу, замечая подле него нечто подобное на полки, на которых стояли старые корзины, а рядом с ними расположились несколько бочек. На стене висели сети.

Дым костра взвивался кверху к потолку. Я поднял голову, глядя на отверстие, в которое он уходил, а сам вдруг отметил, что на стенах ни одного окна. Свет шёл только от костра в очаге и несколько масляных лампадок на стене.

— И хватит нашего гостя смущать, — продолжала отчитывать деда сестра с косичками. — Ты, мил человек, не серчай на нас, стариков. Брюзжим, брюзжим…

— Не слушай ты этих баб, — рассердился дед. — Расскажи, как добрался, что нового в мире. А вы лучше стол накройте. Да поживее! Человек поест с дороги, горяченького хлебнёт… Эля принесите, старые скряги!

— Эля? Да ты сам сейчас весь его и вдуешь!

— Тихо вам, старые вороны. А то гость точно подумает, что вы скряги.

Я сдержал усмешку и после небольшой паузы в общих чертах рассказал о том, как мы плыли по Вертышу.

— Да ты что! — дед с силой стукнул себя по толстенькой ляжке. — Это кто ж тем плотом управлял? Не Волглые?

— Нет, не они. Точно не скажу, поскольку не помню.

— Ай-ай-ай! — женщины всплеснули руками. — Совсем водяники распоясались… Ладно, просим за стол.

Я глянул на «детские» размеры этого самого столика, да и стульев, и про себя улыбнулся. Сесть решил прямо на пол. Для этого кинул под зад свой полушубок и, скрестив ноги, опустился вниз.

Еды нанесли столько, что на семерых хватит. Тут было и жареное мясо, какие-то колбасы, рыба солёная, печеная, какие-то овощи… А выпивки, кстати, тоже хоть залейся.

Я первым делом взял кружку и сделал глоток эля и тут…

— Ого-го! — вырвалось само собой.

— Что, мил человек, не пробовал нашего «черного» эля? — хмыкнул дед, теребя косички на бороде.

Он доковылял до стола и присел напротив. Мы оказались практически вровень с ним. Дед поднял свою кружку и уставился на меня в немом вопросе.

Я снова сделал глоток, чувствуя, как хмель мгновенно пробрался аж до пяток. Пиво было темно-медного цвета с необычным, но приятным еловым привкусом.

Жадно набросившись на заманчиво пахнущее мясо, я откусил большой кусок и молча стал жевать.

— Проголодался? — добро усмехнулся дед, потягивая свою порцию пива.

Пена густо повисла на его усах, капая на пол.

Очень скоро я утолил первый голод и снова взялся за кружку.

— А что тут у вас происходит? — решился я на разговор.

Кажется, гибберлинги такого не ожидали. Матушки долго друг с другом переглядывались, а дед, молча, потягивал своё пиво, щурясь, глядя на языки огня.

— Всякое тут происходит…

Ответ гибберлинга был весьма неоднозначен.

— В Сухой долине, — вставила своё слово матушка с косичками, — нежить объявилась.

Я даже пить перестал. В памяти вдруг снова возник старый образ: корабль на астральном берегу, вылезавшие из пробоины в борту мертвецы и… ещё тот неприятный запах загнившего мяса.

— Старейшина приказал выставить от скалы до самого берега охранные стелы по совету приглашённого чернокнижника-эльфа с Тенебры. Его помощница, Кристина ди Дазирэ, наложила на них заклятия…

— Нежить? — переспросил я.

Судя по выражению мордочек гибберлингов, это было правдой.

— Понимаешь, Бор, — снова заговорил дед, — на том берегу множество древних курганов. Вы, люди, кстати, так ту местность и прозываете — Могильники. Так вот, слухи о тех местах ходили разные… Ещё с тех времён, как вы заселяли речные долины. Мне даже рассказывали об одной фактории на западном берегу…

— Ты про Черную Избу? — спросила одна из матушек. — Сказки то, страшилки людские…

— Сказки, или нет, я не ведаю. Но вот, что на нашем берегу, да ещё в Сухой долине, вдруг рудокопы повстречали двух мертвецов — то правда, и какая правда!

— Ладно тебе, гостя пугать!

— Наш гость, говорят, не лыком шит? Верно?

Я осклабился.

— Подлей нам эля, — приказал дед.

По его голосу стало ясно, что хмель ему уже в башку ударить успел. Хозяйки налили ещё по кружке, и мы снова выпили.

— Наши рудокопы, — продолжал дед, — в Сухой долине… это та, что тянется от посёлка на юго-восток до Острого выступа… наша земля, между прочим. Мы её давно застолбили. И вообще, средняя Сиверия, а именно восточный берег Вертыша — гибберлингская вотчина. Нам в Новограде грамоту на то дали. И Ермолай это подтверждал. А Молотов, зараза такая, всё хочет залезть в долину…