Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии

— Мы же в Сиверии, в конце концов. Да ещё зима на дворе! Вот её телу и холодно…

— Что тогда Стояна хочет от меня? Почему именно ко мне приходит во снах?

— Ну, ты неугомонный! Почему да почему?

Эльфийка нахмурилась.

— Что-то вас связывает, — резко ответила она. — Сейчас я не готова ответить определенно.

Мы помолчали.

— Что-то про Царство какой-то там Природы я не слышал… Да и не верится, — высказал я своё мнение. — Аллод, который вроде и есть, а на самом деле нет. Прямо сказки…

— Сказки? «Место счастья» — знаешь?

— Нет, — честно сказал я.

— Ну вот, а говоришь сказки! — сказала Кристина несколько грустно.

Эльфийка чуть помолчала, поглядывая в темноту.

— В свое время, — сказала она, — Восставшие много экспериментировали с людьми. До нас дошли некоторые… книги, в которых изложены результаты исследований учёных Зэм. Например, они замуровывали людей в пещерах, оставляя при этом и еду и питьё. Через пару дней человек сходил с ума. Те, кто ещё был более-менее вменяем, рассказывали, что начинали в темноте видеть какие-то образы. То животных, то птиц, то диковинные места… Восставшие так и писали о них: «Место счастья».

— Я так понимаю, что им это казалось.

— Кто знает… Свои исследования Зэм не закончили. Так-то вот!.. Сказки… А чего, говоришь, она приехала в Сиверию?

— Кого-то ищет. Кажется, какого-то магистра из Дома ди Дусер.

Эльфийка замолчала, углубившись в размышления. А я подбросил дровишек и попытался заснуть. И теперь уже по настоящему…

Серое утро тоскливо глядело в наш мир.

Я поднялся, стряхивая ночную дремоту, и осмотрелся.

Эльфийка всё также сидела на камне. Кажется, она не заметила моего пробуждения. Сторонясь случайных глаз, Кристина вытянула из складок мантии нечто похожее на самодельную книжицу, открыла её на закладке и достала из рукава белое пушистое перо. Приподняв голову вверх, вздернув подбородок, эльфийка несколько секунд о чём-то сосредоточено думала, а потом начала писать, при этом, даже не обмакнув своё перо в чернила (которых, кстати, в общем-то, и не было).

«Колдовство, что ли? — спросил я сам себя. — Опять эти эльфы изговняются! Н-да!»

Кристина словно прочувствовала моё внимание. Она полуобернулась, поймала взгляд, направленный на её книжицу, и уже продолжая красоваться, как девка на смотринах, сделала несколько каких-то пометок.

— Это — дневник, — произнесла она негромко. — Знакомо тебе такое понятие?

Я оскалился, но подошёл ближе, заглядывая на молочно-белые страницы. В самом верху витиеватым почерком виднелись какие-то закорючки.

— Я написала, что сегодня седьмой день зимнего месяца Плама, великого Святого мученика… Ты, надеюсь, хотя бы знаешь, что такое календарь?

— Знаю, — сухо ответил я. — Ты в своём… дневнике отмечаешь даты, что ли?

Кристина захохотала звонким чистым смехом. Кажется, я впервые её искренне рассмешил.

— Дневник ведут для того, чтобы заносить в него свои мысли, события прошедшего дня, какие-то отметки на будущее… У него широкий спектр…

Эльфийка замолчала, глядя на меня. Судя по всему, она догадалась, что я мало знаком с подобной формой самовыражения, потому Кристина решилась объясниться:

— Практически каждый эльф ведёт свой собственный дневник…

— Каждый? — переспросил я.

В голову тут же закралась одна мысль. Кажется, Кристина это заметила.

— Что тебя удивляет?

А я подумал о том эльфе, напавшем на Клемента ди Дазирэ. Что если он тоже вёл этот дневник? Жаль, что не знал об этом раньше, а то можно было бы много вопросов прояснить… Слушай, Бор, а Бернар-то знал? Или как? Правда, за ним подобной практики я не замечал, но это ничего не значит, ведь он весьма скрытная личность.

Кристине я ничего не ответил. Она некоторое время глядела на меня, словно чего-то ещё ожидая.

— По этическим нормам, — сказал она, — читать чужие дневники запрещается. И только после смерти…

— Странная у вас идея по поводу подобных… записей. Мало ли какие мысли мою голову посещают!

— Ничего странного, — мне даже показалось, что эльфийка несколько обиделась. — У нас на Тенебре в Великой Библиотеке хранится множество дневников. Историки внимательно изучают эти записи, сопоставляют данные… Тебе, возможно, этого не понять, но это огромное наследие, способное пролить немало света на тёмные пятна нашей истории… Да и истории Сарнаута тоже! И это я говорю без преувеличения!

Я чуть улыбнулся и отошёл в сторону, пусть пишет свои каракули.

Кристина несколько разочаровано поглядела на меня, подумывая, что так и не смогла «вразумить этого варвара». А потом самозабвенно застрочила на белых страницах…

К обеду мы вышли к странным наскальным нагромождениям.

— Удача на нашей стороне, — весело сказала Кристина.

— О чём ты?

— Вот не думала, что мы сразу же наткнёмся на них! Думала, что будем возиться несколько дней, а то и дольше. Не зря я вчера ночью рыскала в окрестностях…

— Да о чём ты? — сердился я.

Эльфийке прямо-таки доставляло удовольствие дразнить меня.

— Это могильный курган. Посмотри внимательно на эту плиту. Она мне и тогда показалась странной.

Я отошёл назад и долго-долго всматривался в камень. Мозг поначалу отказывался что-либо воспринимать, и только спустя несколько минут картинка сложилась в нечто более-менее определяемое.

Передо мной было изображение гигантской человеческой головы. Правда многие детали отсутствовали, но разум «дорисовал» кое-что, и вот не меня глядело исполинское лицо. Открытый рот, судя по всему в прошлом являющийся входом, был завален обломками поросших лишайником камней. Прямой нос, закрытые глаза, опущенные в хмуром взгляде брови. На лбу то ли остатки какого-то головного убора, то ли просто какая-то декоративная ерунда.

— Ты видишь истинное лицо Восставшего, — несколько торжественно заявила Кристина. — Сейчас они носят нечто вроде «масок», а раньше выглядели именно так. А сейчас глянь вон туда.

Тут эльфийка указала на торчащий под углом кусок скалы.

— Механик Зэм, — заявила она.

Я снова напряг воображение. Передо мной было полуразрушенное изображение человека, со скрещёнными руками на груди. Его лицо походило на уменьшенную копию гигантской головы. Правда, здесь деталей было чуть больше, и если мысленно удалить всякие наросты, и дорисовать несколько недостающих элементов, то можно было понять, что механики Зэм носили острые длинные бородки, а на лбу у них было нечто вроде шлема, прикрывающего только лобную часть головы.

Позднее стало ясно, что передо мной изображение мертвого человека. Именно такая умиротворённая поза, да ещё скрещённые руки на груди, закрытые глаза — всё это с рядом остальных деталей указывало на то, что передо мной «мертвец».