Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

— Они встречают нас, как дорогих гостей, — послышался голос толмача из «ростка» Шелкобородых.

— А, может, и не нас, — заметил Орм.

— А кого ещё?

— Бора.

Я оглянулся на Крепыша. Тот чуть смущёно улыбнулся и потупил взор.

Как и полагалось сыну вождя клана, у Таонтугева были самые длинные и самые изогнутые бивни. Его маленькие карие глазки буквально сверлили меня насквозь. Думаю, если бы сейчас была его воля, он не преминул бы возможностью расколоть мой череп своим «драконьим языком».

Таонтугев оскалился и стал говорить. Я и не сразу понял, что это речь, думал какое-то завывание.

— Лесной народ приветствует сына Таара, — начал переводить Старший из Шелкобородых.

— Чьего сына?

Гибберлинг пожал плечами, но ему на помощь подоспел второй брат:

— Таар — их великий бог грома.

— Понятно, — бросил я, и попросил перевести следующие мои слова: — Для меня большая честь лицезреть…

— Лице… что?

— Твою мать… Видеть. Это хоть ясно? Переводи, что мне тоже приятно видеть такого могучего воина, как Таонтугев.

— Так и говорить? — удивился толмач.

— Не зли меня!

Шелкобородый чуть отступил назад и стал распинаться. Судя по выражению морды Таонтугева, наш толмач не сильно хорошо владел их языком. Но медвеухий терпеливо прослушал речь, поглядывая, то на меня, то на своих ратников.

Подвоха я по-прежнему не ждал. Да и Вороны молчали, хотя и тихо перешёптывались меж собой. Они, кстати, уже не раз предупреждали о неприятностях. Каким-то удивительным образом эта «семейка» ощущала недобрые замыслы окружающих меня существ.

Таонтугев похоже улыбнулся. Видно, я подобрал верный ключик для дальнейшей беседы.

Закончив обмениваться любезностями, сын вождя клана Серебристоногих предложил мне пройти с ним.

— Остальным, — продолжал Шелкобородый, — остальным членам вашего… нашего отряда следует остаться здесь.

Вот это дела! Я сразу и не нашёлся, что сказать.

Таонтугев ждал. Он очень внимательно, как мне показалось, наблюдал за моей мимикой и жестами, словно ища в них нечто особое… И это стало настораживать.

— Он не верит, хозяин, что ты сын Таара, — прошелестел в голове голос фальшиона. — Он полагает, что ты сейчас испугаешься… струсишь…

Я уже стал различать клинки по оттенку голоса. У Неистового, сакса, он был бархатный, мягкий. А вот Поющий, не смотря на своё имя, напоминал рычащего зверька, который вечно чем-то недоволен. Его фразы были отрывистыми, словно плевки. Лютая, как полагается всякой особе женского пола, чуть заигрывала, но делала это несколько грубовато.

— Хорошо, — отвечал я, полуобернувшись к Шелкобородым. — Предай Таонтугеву моё согласие, но добавь, что один из толмачей будет присутствовать на переговорах.

— А кто?

— Да хотя бы ты.

Гибберлинг чуть отпрянул назад, видно его не особо радовала подобная перспектива.

— Не бойся! Я тебя в обиду не дам. Смелей, переводи ему.

Сын вождя согласился и без всяких предисловий развернулся на месте, направляясь вглубь холмов.

Я сказал Крепышам, чтобы они оставались за старших и были начеку, а потом двинулся вместе с толмачом за Таонтугевом.

Оказывается наш путь лежал в самое сердце земель обёртышей. А именно в Пещеры.

Дорога туда заняла без малого два дня. Мы шли впятером: Таонтугев впереди, сразу за ним один из его воинов, потом мы с Шелкобородым, и замыкали шествие два нелюдимых ратника-обёртыша, с виду даже похожих друг на друга.

Не знаю, как гибберлинг, но я по-прежнему чувствовал себя весьма уверенно и относительно спокойно. Несколько раз Вороны предупреждали меня о засадах в лесу, но поскольку оттуда никто не выскакивал и не нападал, то, следовательно, подумалось мне, что эти засады были своего рода дозорами.

К вечеру первого дня мы вышли к лесистым склонам. Тут хвойный лес стал переходить к смешанному типу. В некоторых местах появились непроходимые заросли кустарников, весьма схожих на ежевику, но Таонтугев уверенно вёл нас вперёд, выискивая в этой чаще едва видимые тропки.

На ночлег встали у отвесной каменной гряды, образовывавшей своего рода природную стену. Скорее всего, мы были у легендарного Чёрного Котла. Где-то в нём должна была быть брешь — проход, ведущий внутрь к Пещерам медвеухих.

Действительно, поутру Таонтугев провёл нас вдоль скалы, и отряд очутился у глубокого каменного ущелья, по дну которого протекала едва видимая тонкая лента горной речушки.

Миновав брешь, мы очутились на окраине пологого луга. Здесь нас встретили около полусотни обёртышей. Шелкобородый, не смотря на то, что всю дорогу дрожал, как осиновый лист, смог взять в себя в руки, и, подслушав переговоры медвеухих, сообщил, что мы вошли на территорию клана Белобрюхих.

— Таонтугев ругает их за то, что плохо смотрят за ущельем, — бормотал гибберлинг. — Они огрызаются, мол, северяне вовсе распоясались. Командуют где надо и где не надо. А Таонтугев им отвечает, мол, врагу ничего не стоит пройти через брешь и напасть на…

— Слушай, куда же мы всё-таки идём? Это ты не услышал в их разговорах?

— Нет… но, а куда тут собственно ещё идти? Думаю, в один из посёлков.

— Какой именно?

Шелкобородый в ответ пожал плечами.

Предположения подтвердились, когда к обеду следующего дня мы действительно оказались у входа в каменный «городок» медвеухих. В рыхлой скальной породе обёртыши выдолбили нечто похожее на большущие залы, соединённые друг с другом посредством тоннелей и длинных коридоров.

Позже я узнал, что мы очутились в Валгесене, или Виелгесейне… На слух воспринять название было трудно. Одно лишь понял, что оно происходило из-за светлого цвета стен в залах.

Нас с Шелкобородым долго водили по каким-то тоннелям, пока, наконец, мы не очутились в громадной комнате. Здесь было светло, и свет исходил из расположенных у стен больших прозрачных кристаллов, похожих на кварц.

Находясь в окружении медвеухих, каждый из которых весьма пристально глядел на прибывших гостей, мы с гибберлингом прошествовали в самый центр залы, где нам жестом и приказали оставаться.

Я обратил внимание, что в этом городище (по крайней мере, в тех его местах, которыми нас проводили) было очень мало детей. Да и вообще, тут было не особо многолюдно. Либо клан был немногочисленный, либо большая часть жителей сейчас отсутствовала.

Кстати говоря, всю дорогу до белых чертогов Валгесене, я думал о том, что и как я буду говорить на встрече с медвеухими, с их советом.

Надо признаться, что стычки надоели всем. И гибберлинги, и обёртыши уже устали от них, хотя ни те, ни другие не хотели признавать явного «тупика» подобных отношений. И мало того, все они полагали, что победа в конечном итоге будет именно на их стороне, просто её придётся долго и нудно добиваться.