Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха

Но так долго продолжаться это не могло. Меня собирались взять в «клещи». Надо было на что-то решаться…

В какое-то мгновение картинка перед глазами стала «плоской», сменился тон… Было забавно видеть испуганно-удивлённые лица ратников, когда человек перед ними (то бишь я), просто-напросто пропал из их поля зрения.

Нет, это не исчезновение. Моё тело «перетянулось» дальше по улице, саженей где-то на пять вперёд. Получилось даже лучше, чем в пещерах на Нордхейме, когда я столкнулся с големом. Один из нападавших, тот, что стоял на подхвате, первым ощутил, что за его спиной кто-то есть. Он вдруг съёжился и осторожно обернулся.

— А-а-а, — более ничего ему выдавить из себя не удалось.

Его лицо мигом побелело от страха. Чувствуется, что азарт и у остальных его трёх товарищей тоже пошёл на спад. Лёгкая паника заставил противника отойти от первоначальной задумки, и один из нападавших решился вытянуть меч. Стальной клинок издал характерный звон, но вылез он из ножен лишь до половины. Парень замер в явной нерешительности.

Итак, — подвёл я итог: «разговор по душам» перетекает в иное русло. С оружием в руках это… это… это уже не «беседа». Это драка не на жизнь.

Я глянул на Семёна, всё ещё валяющегося на земле. Он растерянно глядел то на ратников, то на меня.

Терять инициативу мне не стоило. Я живо извлёк из ножен довольных Воронов, и занял боевую стойку. Ратникам не оставалось ничего иного, как последовать моему примеру. Хотя по их лицам стало ясно, что подобное развитие ситуации их не очень устраивало. Но они по-прежнему надеялись на свой численный перевес.

Атаковали меня почти без подготовки. Парни передо мной отлично фехтовали. Все без исключения. Я с удивлением даже для себя понял, что имею дело с представителями так называемой школы Цветка, с её характерным «скручиванием», и также использованием практически любой части меча, хоть «яблока», хоть кончика меча. На этот стиль указывало и частое применение приёма «полуклинок».

Да, передо мной явно были профессионалы, и неплохие. Этот факт также меня удивил.

Сражаться с несколькими противниками безусловно трудно. Мне надо было выиграть время, чтобы занять выгодную позицию, которую я наметил в сторонке у небольшого кустарника. Тут и улица была уже, и присутствовало немало помех, препятствующих ратникам наступать единым фронтом. А также в случае чего напасть сзади.

Пришлось прибегнуть к широким маховым приёмам. Я обрушил на нападавших шквал ударов с обоих рук. Они было попытались укоротить разделявшую нас дистанцию путём сложных движений по кругу, что снова подтвердило моё предположение о юго-западном стиле фехтования, но напоровшись на яростную северную защиту, чуть отступили.

Было видно, что нападавшие немного испугались. Ещё бы: мощная простецкая рубка, которую я попытался им навязать, да ещё с таким хорошим темпом, заставляла ратников отступить назад. Град ударов сбил их напор. В обычном бою, где нет цели щадить врага, схватка бы закончилась очень быстро. Не спас бы ни шлем, ни щит, ни даже доспехи, будь те на них одеты. А про кольчужку и говорить не приходилось. Любой мало-мальски тычковый удар — и контузия, а с ним, наверняка, внутреннее кровоизлияние врагу было бы обеспечено.

Противник был хорош, но недостаточно. Да и ещё надо учесть, что этим парням, скорее всего, не ставили самоцелью моё убийство. Они полагали просто намять мне бока, а вышло иначе. Ратники торопились, ведь в любой момент на улице могли показаться люди и тогда дело приняло бы неприятный для них оборот.

Такой темп, выбранный мной, конечно, долго продолжаться не мог, и я рисковал реально быстро выдохнуться.

А, может, Бор, плюнуть на всё и зарубить этих красавцев? — спросил сам себя, всё одно уже зная ответ. — Нет… конечно же нет. Надо выяснить: кто послал, зачем и прочее. У мёртвых сие не узнаешь. Так что, Борушка, напрягись и постарайся уцелеть.

Противник уже достаточно отодвинулся назад, опасаясь получить ранение. И я решился воспользоваться случаем, живо «перетекая» в нужное место у кустарников.

Вот были лица у парней! Таких «фокусов» им ещё видеть не приходилось, чтобы человек ни с того, ни с сего запросто «пропадал» с глаз долой, а потом неожиданно оказывался в ином месте. Если бы не вся серьёзность ситуации, я бы расхохотался до коликов в животе.

И всё же даже сейчас они рискнули вновь напасть. Обманный финт, будто наношу удар в голову, а сам тут же подскочил под клинок ближайшего из ратников, и нанёс ему резкий удар «яблоком» в лицо. Послышался смачный чавкающий звук и вот повержен первый противник. Он некрасиво завалился навзничь, выплёвывая сгустки темной крови вперемешку с выбитыми зубами.

Крайний справа замешкался и тут же лишился двух пальцев на левой руке. Он по-девичьи всхлипнул и присел, сжимая раненную кисть.

Последние двое замерли в нерешительности. Но надо отдать им должное, что ни бежать прочь, ни сдаваться они не собирались.

Я озорно фыркнул и пошёл в атаку. Прямой колющий фальшионом в грудь левому ратнику. Такой удар тяжело отбить. Но парень сумел… Вернее, мне так хотелось, чтобы он сумел.

Тут же следом «выскочил» сакс, который жадно впился в бедро. Где и остался торчать, «наслаждаясь» своей добычей.

С четвертым покончил не менее быстро. Он вяло и как мне показалось неохотно атаковал. Я живо парировал фальшионом, при этом продолжая движение вперёд. Секунда, и моё тело оказалось у врага за спиной. Тот попытался повернуться, но снова вяло. Короче, для него было поздно реагировать: я с силой схватил его за волосы свободной рукой и сделал подсечку. Ратник гулко свалился на землю и тут же получим плашмя фальшионом по лбу. Кровь брызнула в стороны, а воздух сотрясся от дикого вскрика.

— Вот и всё, — довольно выдавил я из себя.

Правда, это ещё был не конец. Надо было ковать железо, пока горячо.

Кто же из них слабее духом? — мелькнула мысль. — Ну же! Ищи!

Остановился я на последнем ратнике, который схватился руками за лицо. В пылу битвы ему было не понятно, что разбитый лоб — это самое «лёгкое», чем он мог вообще отделаться. Но парня явно смущало обилие крови, заливавшей глаза. И он запаниковал.

— Кто вас послал? — гаркнул я ему в лицо, одновременно нанося удар коленом.

Парень свалился и ответил что-то невразумительное. Я навалился на него всем телом, вынимая гибберлингский нож.

— Конец тебе, сучёныш! — лезвие небрежно скользнуло по его щеке и остановилось у правого глаза.

— Пусти… а-а-а…

Я схватил одну из его рук и ловко придавил её коленом.

— Кто тебе приказал меня убить? — чуть ли не плюясь, проорал мой рот.

— Н-икто-о… нет… а-а-а…

Легкий нажим кончиком ножа. Парень напрягся и перестал трепыхаться, опасаясь нечаянно остаться одноглазым.