Сергей Чехин - Эльфовладелец

— Ах, не беспокойтесь. Она уже у нас.

Полицейский положил на стол блокнот с отрывными бланками. И где он умудрился его достать? Ну конечно — обыск!

Я выписал чек на пятьсот золотых. Криз предоставил мне какие‑то бумаги, но так как подписи не требовалось, я не стал их читать. Не до того было. Скорее всего постановление об аресте. Сейчас главное встретиться с адвокатом…

Из суда меня перевезли в местный аналог СИЗО. Здание находилось совсем рядом и мало чем отличалось от других городских зданий. Высокий, в рост человека, каменный фундамент, обшитые побеленными досками стены, красная черепица. Только вместо окон были длинные и очень узкие бойницы, куда и руку‑то вряд ли просунешь.

В голове метались мысли: одна паршивее другой. Ладно, допустим, политические зэки под шконку не бросят. А если на допросах пытать будут? В нашем мире это дело тоже распространено повсеместно, но все же более гуманно. Как бы странно это не звучало. А если мне зубы рвать будут ржавыми клещами или пальцы отрезать?

От таких дум стало только хуже. Хорошо хоть конвоиры, предупрежденные о мозговой хвори, практически несли меня на руках. А то бы точно свалился от бессилья и жуткой боли.

Когда меня тащили в дверь, успел прочитать выбитую на табличке надпись: "БПЗ". Хорошо хоть судья не обманул. Взяточник — но честный. Ярчайший пример двоемыслия и взаимоисключающих параграфов.

Внутри блок напоминал бункер времен Второй мировой. Стены из похожего на бетон серого материала. Практически сразу от входа тянется коридор с рядами камер. Вместо дверей — толстенные железные листы с поворотными запорными механизмами. Как на кораблях и подводных лодках.

Полицейские передали меня охранникам и удалились. У этих форма была черной, с белым поясом, перчатками и ремнем через грудь. Несмотря на хмурые морды и тяжелые дубинки, вертухаи обращались со мной довольно бережно. Да и я не выпендривался, делая то, что мне скажут.

Перед "заездом" меня обыскали, но не нашли ничего интересного, кроме мелочи. Серебряные монетки из казино тут же разошлись по карманам надзирателей. Мы прошли по длинному, ярко освещенному утренним солнцем коридору и остановились у последней камеры.

Пока один охранник ворочал колесом, другой снимал наручники. Никаких вещей вроде спальных принадлежностей или средств гигиены мне не дали.

В камере сидел всего один заключенный. Оно и понятно — с таким‑то размером. Да у меня ванная комната куда больше, чем эта узкая каморка с низким потолком.

Сиделец выглядел молодо — мой ровесник, вряд ли старше. Слегка смуглая кожа и кучерявые черные волосы, карие глаза и орлиный нос. Будь я на Земле, счел бы парня испанцем. Еще у него были пышные бакенбарды. Раз нет бороды до колена — значит сокамерник или заехал недавно, или здесь все же как‑то можно побриться.

Из одежды на зэке была линялая пожелтевшая сорочка и брюки с клешем.

При моем появлении парень встал, протянул руку и радостно произнес:

— Здравствуй!

— Я возьму пики точеные и срублю ими!.. — с ходу затараторил я. Лишь потом понял, какую фигню сморозил. — Прости, я немного болен.

Мы обменялись рукопожатием. У соседа было довольно приятное и очень умное лицо. Видно, что не какой‑то урка из подворотни. Такое лицо сразу располагает к себе.

— Ты где спать будешь? Мне все равно.

На стене висели нары. Две доски на цепях, каждая шириной в полметра, не больше. Причем верхнюю приколотили так высоко, что можно нос о потолок почесать. Никаких покрывал и подушек — только голая древесина. Хорошо хоть зашкуренная, без заноз. В углу ржавое железное ведро с водой. Вот и весь интерьер.

От одной стены до другой, кстати, можно запросто шагнуть. Вот такая вот теснота.

— Тогда я внизу…

— Лады! Только я посижу пока с тобой, а ночью перелезу. Не охота весь день как в гробу лежать.

Кряхтя и сопя, я присел на нары. Привалился спиной и затылком к холодной стене. Боль малость унялась.

— Меня Асп зовут. А тебя?

— Джен.

— И за что посадили?

— Подозрение в измене.

— Ого! — в карих глазах парня вспыхнули огоньки искреннего восхищения. — Готовил переворот? Хотел убить короля?

— Нет. Я… хорошо отношусь к эльфам.

— А, так ты кэри а н! — Асп хлопнул себя по коленям.

— Что? Нет, я Авелин.

— Ты не понял. Кэри а нами или кэри а нцами называют сторонников адвоката Абеля. Неужели ни разу не слышал о нем? Он самый ярый противник рабства и выступает за скорейшее освобождение лесного народа!

— Тогда ясно. Да, я один из них. И об Абеле слышал. В газетах читал.

— Здорово. Не думал, что в нашем Округе найдутся кэриане. Большинство местных землевладельцев — консерваторы до мозга костей. А в газетах одно вранье пишут. Если уж и читаешь — что представляй все наоборот.

Я кивнул. Парнишка прям с языка снял.

— А сам за что сидишь?

Асп махнул рукой.

— Да так, ерунда. Писал про короля обличительные стихи. Уже три месяца тут, а суд только через год будет. Кстати, в соседней камере сидел профессор, который считал захват Златолиста нарушением международных правовых норм.

— Сидел? Уже выпустили? И сколько отмотал?

— Две недели.

— Так мало?

— Ага. Потом его повесили. Сейчас там гномы обживаются. Сели за свой народный танец на городской площади. Тут таких много. Это же политический блок. Любое выступление против короля и рабовладельческого строя — и ты здесь.

— Выходит, меня тоже повесят?

— За доброе отношение к рабам вряд ли. Но если нароют сверх этого — привет, эшафот!

Я насторожился. Асп заметил мой напряженный взгляд и пояснил:

— Если в твоем доме найдут кэрианскую литературу или символику, то… Надеюсь, у тебя нет ничего такого. Ты очень крутой парень. Не хотелось бы, чтобы и тебя повесили.

— Почему я крутой?

— Ты любишь эльфов и не побоялся открыто заявить об этом. Раз уж тебя замели, выходит, что так. Хотя, возможно ты просто сошел с ума, — Асп приложил руку к груди и виновато добавил: — Уж извини. Я просто человек открытый и прямой. Хочешь стих послушать про короля?

— Давай.

Хоть повеселюсь немного. По крайней мере, еще месяц казнь мне не грозит. Так что не стоит начинать заранее напрягаться и кипешить.

Асп начал хлопать в ладони и читать в такт. Такая манера очень сильно напоминала наш земной рэпчик:

— Гинтер думает, он бог. А на деле тряпка. Сам идет на поводу у своих порядков. Сам на троне он сидит, издает законы. А на деле просто кукла, что с рукою в жопе. Правят балом тайр и дард, правит бал бион. Королю сидеть труднее — припекает трон. Скоро Гинтера как хонто кинут из дворца. И отведает он быстро эльфийского конца.

Я рассмеялся. Стишок, на самом деле, так себе. А концовка и вовсе паршивая. Но накопившийся стресс требовал немедленного выхода через смех.