Дмитрий Колотилин - Морок Забвения (СИ)

Черно-алое пламя взревело, распыляясь в броске навстречу надвигающимся врагам, раскалившиеся лезвия источают обжигающий холод, собственное тело не выдерживает алчущего голода пламени, но продолжает действовать, подчиняясь памяти крови. Тело летит вперед, вращаясь все сильнее и сильнее, мечи набирают силу инерции, пламя закручивается огненным смерчем, ревущим голодным зверем, учуявшим свою добычу. Мыслей нет, боль не важна, бояться более не надо ни за себя, ни за кого-либо, не важно, проиграю ли я в этой схватке или же выйду победителем. Ничего не важно более, и я более ничего не боюсь.

«Смерть, слышишь меня? Я не боюсь умереть, я не боюсь посмертия, я был там, в нем нет ничего страшного, лишь вечность для размышлений».

Смердящие ауры подступают, стремясь помочь оказавшейся самой ближней ко мне и пока еще держащейся. Вращающие мечи раз за разом рассекают по дуге подобно циркулярной пиле, пламя стремится поглотить все, до чего дотягивается, и вставший на ее пути обрек себя на скорейшую гибель, ибо ничто не способно остановить ненасытную стихию, созидающую и разрушающую одновременно. Искры осыпаются во все стороны, а враг пятится, не в силах ударить в ответ, а я не останавливаюсь, зная, что стоит прекратить, и тело сдастся, рухнув мешком мяса и костей наземь.

Отскок в сторону и размашистый росчерк по касательной остановил решившего ударить с фланга, принуждая упасть и приняться истошно орать, держась за загоревшийся обрубок правой ноги. Бросок к следующему, и два тяжелых лезвия рассекли слабозащищенное тело стрелка снизу-вверх, даруя возликовавшему пламени новую пищу. Отскок назад и рассекающий сдвоенный удар с расходящимися в обе стороны лезвиями и последующим разворотом вокруг себя, дабы мечи вновь набрали силу инерционного удара и низринулись в следующего с сокрушающей мощью. Прыжок вверх и падение на головы опешивших врагов, мгновения падения, и раскатистое огненное кольцо, сорвавшись, принялось разрастаться в стороны, пожирая все, до чего смогло добраться пламя.

Истошные крики раненных стихли, устоявшие дрогнули, получив не желающие заживать раны, но рослый вожак вновь бросился в атаку, алебарда рассекла воздух, стремясь разрубить меня, но мечи оказались быстрее. Треск дерева и лязг металла, топорище алебарды ударило своей массой по скрещенным лезвиям, когда древко надломилось от встречного сдвоенного удара, и металл не выдержал. Получившие множества засечен и сковов лезвия мечей не устояли перед ударом топорища, перекаленный и одновременно смерзшийся в черно-алом пламене металл раскололся, будто бы сосулька. В руках остаются лишь огрызки мечей, но и их мне будет достаточно, а когда и они не выдержат, я буду рвать когтями и клыками, потому как такой мрази нет места в этом мире.

За мгновение взгляда прямо в глаза через забрало шлема я видел все и даже слишком и теперь я не остановлюсь, не отпущу эту тварь, не достойную жить. Нет, не меня нужно называть выродком, не я истязатель и мучитель, не я потрошитель и убийца! Вот тот, кто достоин всего этого, ничтожество, мерзость, тварь, гниль! Золотая молодежь, утопшая в роскоши, познавшая все доступные грехи и не считающая никого другого за людей. Десятки загубленных девушек, споенных на вечеринках и изнасилованных компанией гопников, выросших из одаренных детишек выдающихся деятелей. Постоянные вылазки в поисках слабых и беззащитных, избиения убогих и бездомных, издевательства над бедными и немощными. Пьяные гонки на дорогих иномарках и аварии, в одной из которых погибла молодая девушка с грудным ребенком, просто переходившая дорогу не вовремя, понадеявшись на защиту мигающего зеленого человечка. Плачущая мать и бабушка, слушающая оскорбления этого выродка прямо в коридоре суда на глазах судьи, делающего вид, что все в рамках закона. Он не сожалел, он не видел своей вины, ведь он не убил человека, ведь все, кто не имеет столько же денег и власти – не люди, и их надо уничтожать, ибо они засоряют этот мир. Его компания, лица всех этих ничтожеств перед глазами, и каждое нужно запомнить, обязательно запомнить, ведь ради них точно стоит жить, чтобы достать каждого и объяснить всем, что они глубоко ошибались, особенно теперь. Надо каждому показать, что они не неприкасаемые, что они не вне закона, и что их родители в этот раз не смогут замять их веселые шалости. А пока, надо объяснить для начала этому, он будет первым.

Руки сами вцепились в горло, сжимая шею и со скрежетом сминая металл доспехов, когтистая лапа вскрыла шлем, как будто бы три консервных ножа одновременно разрезали жестянку. Взгляд осознавшего первозданный страх, бегающие глаза и непонимание, почему не работает кнопка экстренного выхода из игры. Пламя хлестнуло по щеке, и выродок истошно заорал, ощутив обратную сторону радостного веселья, пальцы сдавили горло, и крик превратился в хрип, а я смотрел прямо в глаза, запоминая каждое мгновение, и губы мои шептали имена, напоминая этой твари ее подвиги. Я ощутил, что каждый, кого я упомянул, сейчас пробуждался где-то среди бесконечной пустоты посмертия, и почти угасшая суть принималась сверкать, впитывая в себя даруемую силу отмщения. И все они устремляли свои бестелесные взоры к нам, мысленно вставая за моей спиной и ожидая кульминации. А пальцы держали горло, не довершая начатое, и пламя лишь обжигало кожу, не вгрызаясь в оголяемую плоть, и глаза продолжали видеть, хотя давно жаждали утратить зрение. И мой звериный оскал продолжал говорить имена, накапливая силу ответного отката, дабы этот был первым из тех, кто познает суть изречения «что посеешь, то и пожнешь». И пусть это бремя упадет на меня, но десятки и даже сотни измученных должны быть отмщены.

- Живи и помни, мразь, каждого помни, - наконец произношу: - Понял меня? Услышал меня? Помни имена каждого!

Натянутая струной толстая черная нить, утяжеленная десятками нагруженных на нее накопленных эманаций боли, резко оторвалась от тела аватара и устремилась прочь, улетая туда, где сейчас находилось тело этого ублюдка. Я приложил всю ненависть, всю накопленную злобу, все отвращение, что обрели внутри меня пристанище за это время, и отправил с посылкой в виде всех тех ощущений, что успел предоставить за мгновения нашего общения. Надеюсь, когда он вывалится из модуля, он не забудет их, и те останутся в его разуме надолго. Очень на это надеюсь.

Рев разогнал окружившую меня тишину, и мимо пронеслись дракониды с орками, мелькнула огромная черная тень, и я увидел, когда поднял голову, как Мрак расправляется с одним из оставшихся, тем же самым занимались и остальные. И было бы это победой, если бы не те несколько десятков, что спешили к нам, и десятки, бегущие за ними, и неизвестно, сколько еще выйдут из проклятого портала.