Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости

пристроилась рядом, от нечего делать разбирая схемы, явно вручную нанесённые на желтоватый

пергамент. Вонючка удивился, но ничего не сказал, с головой погрузившись в непростое дело

создания объёмной фигуры из травы.

Он явно не был докой и откровенно торопился, искоса посматривая на костёр. Только по любимым

книгам я хорошо помнила, что торопливость и волошба – вещи абсолютно не совместимые, и потому,

заметив беспокойство вонючки, породившее невнимательность, встревожилась.

Этак он себе не крем от ран, а хвост и копыта наколдует. Мне-то, конечно фиолетово, только жалко

дурачка ущербного. И я вперила взгляд в схему, поминутно сравнивая рисунки с практическим их

воплощением. И не зря...

Минут через десять Алехандро почти не глядя цапнул из кучки светлый стебелёк с жёлтыми

колокольчиками и круглыми листочками, а нужно было с острыми и резными. Глухо заворчав, я

выхватила травинку из рук непутящего колдуна. Выхватила и отбросила в сторону.

Недовольно заворчав, Алехандро бросил в мою сторону злой взгляд и потянулся за другим. И опять

вытащил из кучки стебель с круглыми листьями! Вот придурок-то! Видимо, мозги у уродца тоже

прогнили... Пришлось повторить операцию по спасению Гингеммы недоделанной. На этот раз изъятый

стебелёк я бросила на книгу.

– Что ты творишь, тварь бесноватая! – Зло рявкнул горбун.

И наконец-то увидел свою ошибку. Побледнев, он внимательно осмотрел растение и, сверив его с

рисунком в книге, сглотнул.

– Э-э-э...

А я обиделась... Я этому квозиморде подгнившему тут помогаю во всю, героически сражаюсь с

омерзением и тошнотой, дышу через раз, саму себя ломаю по полной программе, а он обзывается?!

Глаза защипало от несправедливости. Фыркнув, я ушла на дальний край поляны и улеглась спиной

к вонючке. Да пошёл он! Жутко захотелось пореветь, но слёз не было. То ли лошади не плачут, то ли

просто гордость не позволяет.

Как же я домой хочу! Домой, где не будет вонючих зомби, кусучих тварей, верёвок, потенциальных

убийц... Зато будут тепло, еда и нормальные книги с понятными словами...?

Глава 5

На полном серьёзе я дулась минут двадцать, наверное. Дольше не позволило любопытство. Но

возвращаться после такого тоже не хотелось. Так что я просто чуть изогнула шею, чтобы видеть что

твориться у костра.

А вонючка-то хоть и дурак, но не идиот! Наученный горьким опытом он теперь очень внимательно

сверял каждую травинку с книгой. И всё равно, неумеха. Ну, какого чёрта он взялся колдовать если не

бельмеса в этом не понимает?

Потренировался бы для начала что ли. А то, вон, вода опять выкипает, а он ‘шарик’ только на две

трети сплёл. Сам шарик уже есть, а лучей нету. Вместо них неаккуратные дыры. Да и травы ему не

хватит точно.

Ещё когда наблюдала за процессом как следует, я обратила внимание, что розоватых цветочков с

бурыми помпошками по схеме нужно очень и очень много, а в кучке их десятка два, не больше.

С одной стороны помочь убогому – благое дело. Может он даже проникнется если не

благодарностью, то хотя бы осознанием моей полезности, и перестанет душить при каждом удобном

случае. Не факт конечно, но чем чёрт не шутит? А с другой – обидно же! Что я, на помойке себя

нашла что ли, чтобы после такого корячится?!

Промаявшись ещё минут десять, в конце концов, решила, что моё участие в колдовском обряде

можно считать капризом, исполнением давней мечты приобщиться к миру реальной магии.

Домечталась, блин...

Я поднялась на ноги и глянула в котёл. Воды было уже чуть меньше половины. Правда и огонь

горел едва-едва. Хворост своё отработал и теперь пребывал в виде весёлых оранжевых угольков.

Нет. Я была не права. Алехандро не только дурак, но и идиот. Столько налажать в одном

единственном действе! А ведь в книге наверняка подробно всё расписано. Эх, почему коровы не

летают?! В том смысле, что лошади не читают.

Смерив хмурым взглядом близкого к откровенной истерики вонючку я хмыкнула. Видимо, в чём-то

все мужчины одинаковы.

Вспомнилось время, когда мама в первый раз попала в больницу, оставив дом и нас с Ленкой на

отца. Мне тогда лет восемь было, но до сих пор помню выражение его лица.

Почему-то такие привычные и на первый взгляд несложные вещи как приготовить завтрак,

накормить нас и отправить в школу превращались в цирковое представление с грохотом, звоном

разбитой посуды, клубами чёрного дыма над сковородой с яичницей, бантами, сползающими ещё до

того, как их повязали, ежедневными опозданиями и безоговорочной победой разгрома над порядком в

одной, конкретно взятой, квартире. У отца тогда были такие вот глаза. Растерянные, злые и тоскливые

одновременно.

Наверное, именно поэтому я плюнула пока на свои обиды и принялась подтаскивать к костру ветки

из приготовленной загодя кучи. Я складывала их так, чтобы вонючка мог засунуть их под котёл без

отрыва от основного производства. Вероятно, я и сама справилась бы, благо уже немного

навострилась обходиться без рук, но кто его знает, может, интенсивность пламени в книге тоже

оговорена.

Минут через пять Алехандро перестал судорожно дёргаться и порываться потерять челюсть. Ещё

через пять у него было достаточно веток, чтобы поддерживать огонь и я, подхватив пустую уже тару,

пошла по воду. Ещё бы коромысло на спину и вообще, картинка маслом...

Какое-то время просто хихикала, пока до меня не дошла абсурдность ситуации. Это же... Что я

делаю?

Вот дура-то! То наизнанку выворачиваюсь, чтобы смазать от кошмара ходячего, то старательно

помогаю тому же кошмару, как раз в тот момент, когда есть возможность смазать. Я остановилась. А

чего это я на самом-то деле? Текать же надо, пока Алехандро там занят по самое не балуйся!

Ноги сами собой ускорили шаг и сменили направление. Они-то сменили, а я? Я судорожно пыталась

понять, что изменилось за несколько часов, прошедших с утра.

Почему я чувствую себя последней сволочью? Вонючка так же отвратителен мне, как и прежде. От

смрада исходящего от него всё так же трудно дышать. Да и от перспективы возить его на себе так же

бросает в дрожь, как и прежде. Так почему готова сама себе плюнуть в морду?

Но не упускать же такой шанс обрести свободу от кошмара! Я шла всё медленнее и медленнее,

пока не поймала себя на том, что еле плетусь, понурив голову. Может вернуться, а смазать потом?

И я его называла идиотом! Какая чушь! Главная идиотка здесь – я! Дура любопытная... Вот. .

Вопрос возвращаться или нет решил куст, в который я практически упёрлась мордой. Метра полтора

розоватых стеблей в с бурыми помпошками... Тех самых, что не хватает Алехандро! Блиин...