Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 3

— Да, Гин-сама. Оружие, боеприпасы и напалм в хорошем состоянии. Не могу ничего сказать насчет пластида, химики Водопадов должны сами принять решение, возможно ли его применение в бою. Даже если признают взрывчатку негодной, это ни на что не повлияет. Пластида у Инакавы достаточно и без найденных сейчас запасов. Серебряный воин-дракон, получив отчет от боевой группы дзенина Бенджиро, тайно прислал наместнику Томео четыре вагона «Гремучей глины» и просьбу не жалеть ее для самураев Северной Империи.

— Соури Бенджиро?

— Да, госпожа. Воин-дракон селения Ветра стал серьезнее относиться к восстанию в стране Водопадов после его доклада. Слова воина-дракона слушают генералы и дайме. Наши люди в окружении правителя Песков сообщают, что глава страны открыто называл появление Кицунэ знаком гнева богов против Северной Империи, погубившей многие миллионы жизней в захваченных странах. Полагаю, Пески, призвав свои последние резервы, готовят атаку на южные области империи.

— Но когда они вступят в бой? И много ли у них сил?

— Боюсь, моя госпожа, что ничего утешительного сказать вам не могу. Аналитики уверены, что гарнизонам крепостей страны Камней на границах пустыни будет по силам отбросить армию Песков. Надежды пустынников тщетны. Как и Инакава, они могут надеяться только на волшебство и помощь богов.

— Которые в это мир не заглядывали столь долго, что отчаявшиеся люди готовы уже называть богиней маленького демона.

— Демона? Вы о леди Кицунэ, госпожа?

— Да, — хранительница подняла руку и посмотрела на свои тонкие пальцы, вздрагивающие от мелкой нервной дрожи. — Принимая на хранение или покупая вещи у населения, я проверяю ауру предмета. Отпечатки человеческих чувств, следы Ци, могут быть целебны или разрушительны. Картина, которую художник и сотни зрителей из века в век наполняли любовью и восхищением, и ожерелье с драгоценными камнями, ради обладания которым люди травили, душили и резали друг друга… они столь же различны по своей энергетике, как различны в пользе для организма сахар и мышьяк. Я чувствую это… и, коснувшись сегодня леди Кицунэ, я почувствовала… очень сильный отрицательный заряд. Она родилась во тьме, среди страшнейших монстров нашего мира, и воспитанием ее занимался демон, надеявшийся превратить это дитя в себе подобное чудовище. Он потерял свою воспитанницу, но, даже оказавшись в нашем мире, Кицунэ не избавилась от темных эмоций. Не знаю, кого я надеялась увидеть, коснувшись ее энергии Ци. Бездумную глупыху-оптимистку… добродетельную и самоотверженную идеалистку… но Кицунэ не такая. Это обычный ребенок. Маленький ребенок, который хочет быть любимым и весело играть на радость окружающим ее людям, но вокруг всегда есть те, кто мешает. Бьет, мучает, льет кровь, ранит, убивает. Кицунэ злится. Очень сильно злится и поддается терзающему ее страху. Мир людей вовсе не так светел и гостеприимен, как ей показалось изначально. Старания ее хозяина не пропали даром. Клубок тьмы в душе Кицунэ, пульсируя, растет. — Гин закрыла глаза и печально вздохнула. — После ухода из особняка Акизуки я хотела встретиться с принцем Кано и просить его… не позволять Кицунэ сражаться. Если она вступит в бой сейчас, то не справится со скрытой в ее душе демонической сущностью и начнет убивать. Убивающий ребенок, которому по психологическому развитию нет еще даже семи лет… обезумевший и покрытый кровью маленький демон. Скажи мне, Кагеру, что может быть ужаснее и печальнее? В кого превратится она, наша маленькая богиня? В вершителя правосудия, рвущего и режущего всех, кто мешает становлению ее идеального мира? В забившегося в дальний угол сумасшедшего, дрожащего от любого шороха? Богиня бы выдержала бой, что предстоит Инакаве. Исцеляя раненых, поддерживая их улыбкой и любовью, она подарила бы победу своим союзникам, не запятнав себя. Но у Кицунэ нет божественных сил. У нее есть только клыки и когти демонов. То, что она получила при рождении.

— Значит, мы не должны позволить ей сражаться, Гин-сама. Почему вы не стали ничего говорить принцу Кано?

— Потому что Кицунэ обратится в демона и сойдет с ума в том случае, если кто-то из ее близких будет убит. Самураи Камней заберут немало жизней защитников Инакавы и, залив эти улицы кровью, умертвят душу Кицунэ, даже если не нанесут ни одного ранения ее телу. Инакава… Инакава может быть спасена, но маленький демон, так отчаянно мечтающий быть человеком, обречен в любом случае. И, что самое страшное, Кицунэ это понимает. В ее энергии Ци я почувствовала отчаяние и предчувствие близкой смерти, смешанное с яростной готовностью принять свою судьбу. Что она приготовила для своих врагов, лавиной идущих к стенам этого города? Не знаю, но щадить их она не намерена. Пусть лучше Кицунэ убьет свою душу, сражаясь со стальными ордами. Это гораздо гуманнее к ней, чем вынуждать маленькую богиню оставаться в стороне и смотреть на гибель ее друзей. Так у нас остается шанс… что принц Кано и леди Хикари смогут спасти девочку после боя. С предметов убрать темную энергетику убийств и душевных мук можно достаточно просто. Из душ людей же тьма изгоняется только любовью. Быть рядом с ней сейчас… и обнять обессилевшего демона посреди залитых кровью руин. Это все, что может Кано сделать для Кицунэ. Только так у него будет шанс снова превратить ее пусть не в богиню, но в хорошего человека. Если у него хватит ума, душевного тепла и решительности.

— Гин-сама, я полагаю, что должна сообщить вам… Хинэно Макото, телохранитель принца Кано, купил у нашего ювелира золотое кольцо с сапфиром.

— Вот как? — Гин удивленно подняла брови, и вдруг в глазах ее сверкнуло веселье. — Хорошая новость! Теперь я понимаю, зачем лисенку так сильно понадобилось особенно красивое платье! Что же, рада была помочь.

— Я видела группу наших швей и стилистов, возвращающихся из особняка Акизуки. Вы отправляли их туда для леди Кицунэ, госпожа?

— Да. Но не надо беспокоиться, нас не упрекнут в психологической поддержке одной из воюющих сторон. Это был обмен. Красивое платье в благодарность за возвращение нам символа принадлежности к Единству.

— Вы забрали форму наших учениц, Гин-сама? — Кагеру взглянула на коробку, которую хранительница бережно держала в руках. — Она здесь? Пахнет гарью.

— Да, — Гин сняла ленты, которыми была обвязана коробка, сняла картонную крышку и заглянула внутрь. — Леди Кицунэ сказала мне, что костюм немного пострадал в бою, но…

Осекшись на полуслове, изумленная женщина уставилась на то, что лежало в коробке, затем запустила руку внутрь и подняла разорванный, опаленный, залитый засохшей кровью, жакет. Блузка, юбка, гольфы и даже белые шелковые перчатки превратились в бесформенное, страшное рванье.