Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 3

— Всем было известно, что волшебные победы Кицунэ над врагами были всего лишь плодом удачного стечения обстоятельств, — с высокомерием в голосе ответил генерал. — Мы не оставим им ни единого шанса. Каковы наши потери?

— Мы завершаем перекличку, но уже сейчас могу сказать, что три сотни наших самураев выбыли из строя, но из них лишь не более сотни погибшими. Остальных мы вылечим и поставим в строй в течение нескольких часов.

— Троекратно меньшие потери при штурме! Замечательный бой.

Огненный шар вылетел из леса и с грохотом разбился о стену покореженной башни. С интервалами от одной до пяти минут эти шары долбили каменный кокон, не позволяя крепчаку расслабиться ни на мгновение. И это еще только начало. Сейчас самураи Садато завершат возведение укреплений и начнут развлекаться, швыряя в стену всевозможные дистанционные дзюцу. Каждый из них крепчаку придется блокировать. Надолго ли его одного хватит? Замок без крепчака — груда мусора. И точно такая же груда мусора — замок с крепчаком, но без солдат, способных ответить ударом на удар!

— Я возвращаюсь к печати, — сказал Садато. — Действуйте согласно прежним приказам.

— Да, мой господин, — ответил Араши. — Но могу ли я от лица леди Аюми просить вас исполнить одну небольшую просьбу?

— Какую именно?

— Позвольте нам отправить в башню генерала Шичиро.

— Он еще может быть полезен? Если так, то не буду возражать. Делайте с ним что хотите. Он — трусливое ничтожество, и Масуйо-сама не станет переживать из-за его потери.

— Благодарю вас, Садато-сама.

Раздался грохот нового удара штурмового дзюцу, и вдруг вопреки уверенности осаждающих башня огрызнулась. Едва прошла ударная волна и даже раньше, чем угасло растекшееся по камням пламя, в вершине башни вдруг открылись десятки бойниц, и, со свистом рассекая воздух, по незаконченным баррикадам ударили стрелы. Грохот взрывов раскатился по окрестностям, самураи, непредусмотрительно оставившие щиты, заметались, ища укрытие. Расцветая огнем, взрыв-печати швыряли латников, словно мешки с соломой. Ударные волны оглушали, падения выворачивали руки и ноги, молнии и огонь немилосердно жгли.

— Это вам, ублюдки, не глотки спящим резать! — яростно выкрикивали лучники, посылая в сторону баррикад все новые стрелы. — Пошли прочь от нашего замка!

Шиноби, ползавшие по стене башни, устремились к бойницам. Осколочные гранаты и газовые бомбы полетели в стрелковые отверстия, но сенсоры самураев дали команду, и крепчак мгновенно закрыл бойницы. Вершина башни, вновь обратившись в монолит, вдруг взорвалась каменными шипами, ударившими и тотчас скользнувшими обратно.

Угодившие в ловушку шиноби, оставляя на внешней стороне стены кровавые полосы, скользнули вниз и безвольно попадали вокруг башни. Взрывы их бомб, ударившихся о непробиваемый укрепленный камень, не навредили никому.

— Я же приказывал в первую очередь перебить всех сенсоров! — Садато тихо выругался, поднимаясь из-за обломка стены. — Какой был толк от семисот твоих людей в замке, Араши? Попросту поддержать мои силы при атаке? Масуйо напрасно доверял тебе, бесполезный ублюдок!

Капитан ничем не ответил на злобную ругань. В самом начале атаки осажденных ему точно в висок угодила стрела, и теперь опаленное и обезглавленное тело Араши нелепо скорчилось на мерзлой земле, густо орошенной людской кровью.

Понимая, что одним обстрелом врагов защитники башни едва ли ограничатся, Садато поспешил убраться подальше от замка. В армии и без него есть кому подставлять свои головы под вражеские стрелы.

Восемь шиноби селения Ветвей наблюдали за побоищем и началом осады, скрываясь среди деревьев леса.

— Все идет так, как должно, — сказал лидер отряда, выслушав доклад шиноби из клана Фукуроу, чьи способности сенсорики общепризнанны были лучшими во всем мире. — Хебимару изготовился к бою, вероятно, рассчитывал захватить оборотня во время атаки сторонников Юидая на замок, но не ожидал, что наш друг генерал Садато соберет две с половиной тысячи воинов. То, что Хебимару не вмешался, вполне предсказуемо. Он не безумец, чтобы атаковать подобную армию.

— Но он не уходит, — сказал воин Фукуроу, устремляя взгляд туда, где он еще вчера высмотрел логово отступника. — Те чудовища, что защищают его, и не двигаются с места.

— Люди Кано не смогут долго отсиживаться в башне. Я думаю, Хебимару намерен ударить, когда самураи младшего принца пойдут на прорыв.

— Другого выхода у него нет. Но, прорываясь сквозь ряды самураев Садато и Кано, он будет вынужден задействовать все свои силы.

— И тогда мы нанесем удар! Обезглавим царя змей, а монстрами его можно будет и позже заняться.

Лидер кивнул, соглашаясь со словами своих бойцов.

— У врага более чем троекратное численное превосходство, и мы не знаем, на что способны чудовища отступника. Нападем в разгар сражения, когда демоны будут заняты самураями.

Шиноби притихли, обращаясь в подобие теней.

Хебимару, припав на одно колено, придерживал рукой отогнутые ветви кустарника и наблюдал. В огне факелов, башня была как на ладони. Очередное штурмовое дзюцу разлетелось облаком огня, ударив о стену.

— Похоже, эксперимент закончится здесь, мой господин, — прозвучал за спиной саннина вкрадчивый голос Хитоми. — Глупо рисковать жизнью из-за одного-единственного подопытного животного.

Хебимару наградил ее колючим взглядом желтых глаз. Эта женщина радуется. Почему она так ненавидит Кицунэ? Почему так яростно стремится прервать эксперимент со своими генами? Боится распространения? Нет. Ей плевать на секреты клана.

— Я не собираюсь рисковать своей жизнью, Хитоми-сан, не беспокойтесь. Для достижения цели допустимо принести в жертву разве что наших демонов. Вы не будете участвовать в битве вовсе. Я не ожидаю от вас рвения, но, когда заполучу вашего генетического ребенка обратно, обязую вас помочь мне поддержать ее здоровье в случае ранения… или отравления ядом железы, которую мне, возможно, придется активировать.

«Вашего генетического ребенка»…

О, как расширились в гневе ее глаза! На самом деле все просто. У Хитоми уже был ребенок. Маленькая очаровательная девочка, с которой она играла в любящую мамочку ради получения одобрения общественности. Играла, а затем устранила, когда ребенок начал мешать. Но ничто не проходит бесследно. По ночам, в кошмарах, Хитоми слышала детский плач и в часы бодрствования ради душевного спокойствия развивала в себе ненависть ко всем детям. Убеждала себя, что поступила правильно, логично и разумно. Подумаешь, пищащий комок плоти! Без разума, способный только пачкать пеленки и просить еду. Отказавшись от детей, она сможет подняться до недосягаемых ранее высот.