Анатолий Хохлов - Эхо. Творец нитей. Книга 1.

— Овцы? — склонившись к выброшенной из шкафа одежде, Кицунэ коснулась пальцами белой блузки, когда-то принадлежавшей одной из жительниц Агемацу. — Суровой зимой волки нападают на людей и пожирают их. Одинокий человек слабее стаи волков. Но, даже погибая от зубов волка и становясь пищей для зверья, человек не превращается в овцу. Хизако… вы ели не овец. Вы — людоеды.

Шмыгая носом от горя по погибшим, девчонка принялась натягивать костюм куноичи на себя и, завершив одевание, сунула налобник со знаком селения Скалы в карман. Если бы только она могла появиться в этих местах раньше! Смогла бы она что-нибудь изменить? Смогла бы спасти хоть кого-нибудь? И ведь война закончилась буквально только что! Как же мало нужно времени людям, чтобы натворить леденящих душу ужасов!

Прошло еще несколько минут, и в подвальное хранилище спустилась девушка, которую любой, встречавший ранее Кинджоу Хизако легко принял бы за свою знакомую. За дезертира, разбойницу и убийцу. Хебимару, если бы видел сейчас свою воспитанницу, непременно испытал бы чувство гордости.

Кицунэ укрутила веревками сразу три большие глиняные бутыли с дурманом и, пыхтя от натуги, с трудом забросила их себе за спину.

Пора идти. Она опоздала помочь многим, но разве можно бросить тех, кто нуждается в помощи сейчас?

Оборотница прихватила громоздкую рацию и покинула разрушенный храм.

Пахло смертью. Пепел и дым плыли по воздуху, уносимые прочь от храма едва ощутимым, ленивым ветром. Тела погибших, разбросанные у домов и на склонах горы, уже почти остыли. Тишина места, проклятого людской злобой и алчностью, нарушалась только треском догорающих бревен.

Девчонка, поставив бутыли на снег, обернулась к храму и поклонилась, молитвенно сложив ладони.

— Боги и духи, даже понимая, что, возможно, желаю слишком много, я все же попрошу вас… — произнесла она полушепотом, хоть и не было рядом никого, кто мог бы услышать ее голос. — Сделайте так, чтобы это безумие поскорее закончилось. Чтобы мне удалось спасти побольше людей и чтобы как можно меньше погибло. Прошу вас, боги и духи, сделайте так, чтобы больше их отвернулось от зла, когда я позову и попрошу помощи, а мне… а мне дайте сил спасать добрых людей и не судить обо всех, как Нова, по делам людей злых. Я хорошо помню желание, помутившее мой разум после того, как ядовитая тварь показала мне мучения и гибель жившей в этом храме мико, — слезы скользнули по щекам Кицунэ и упали на снег. — Желание убить всех этих подонков, живших в селении. Вместе с женщинами, выбравшими себе в мужья эту мразь, стариками, воспитавшими из детей бандитов, и с детьми, в любовь которых мико верила, но не дождалась того, что хоть кто-нибудь прибежал остановить своего отца. Я бы не сдержалась… я бы их убила, если бы хватило сил, а потому прошу вас, боги и духи, не вынуждайте меня больше испытывать столь сильные желания, ведь в следующий раз рядом с ними может не оказаться сильного злодея, который защитил бы остальных от моей ярости. Прошу вас, боги и духи, ведь если я сорвусь… все будет так, как того хотел хозяин, и я стану демоном, который перестанет мечтать о… счастье для людей… о счастье, для всех… нас.

«Ты не человек», — говорил хозяин.

«Для них мы — чудовища», — вторила крылатая бестия Сумако.

«Люди недостойны того, чтобы мы считали их равными», — гневно заявлял Нова.

«Я не верю вам!» — упрямо кричала в ответ Кицунэ.

Но надолго ли хватит ее сил?

Скорее бы вернуться к маме, принцу Кано и к Мичиэ! Рядом с друзьями и родными можно будет побороть вспышки ярости против подонков и не впасть в крайность, как Нова. Как плохо и трудно без помощи! Мучительно больно и страшно.

Но так, наверное, сейчас чувствуют себя все пленники в лагере бандитов. Они, наверное молят богов о помощи и оплакивают свою судьбу, пока Кицунэ медлит здесь! Надо спешить.

Кицунэ поклонилась старой сакуре, у корней которой был скрыт прах мико.

— Надеюсь, ваша душа найдет покой, Мисаки-сан, — сказала оборотница. — Простите меня. Простите за то, что не появилась рядом, когда вы во мне так сильно нуждались. Пусть боги и духи милостиво примут вашу душу, а мне… мне даруйте свое благословление, истинная мико-сама.

Подхватив свою ношу, Кицунэ поспешила прочь от разрушенного храма и, взобравшись по склону, побежала. Между ней и Новой было одно важное различие — Нова видел в людях прежде всего подонков, Кицунэ же во всей общности видела прежде всего добрых людей. Таких, как Мисаки, Танако и Лианг.

Обсуждение важных дел завершилось. Теперь дипломатической группе следовало дождаться решения лидеров бандитской группировки, и Хуоджин намерен был немного потомить их. Тем более что это было поводом задержать здесь и подольше пообщаться с весьма привлекательной молодой женщиной.

— Нельзя позволить столь важным для нас гостям скучать или думать, что нам нет до них дела, — заявил генерал бандитов, обращаясь к своему главному советнику. — Передайте леди Мей, что я желаю продолжить с ней дружеское общение в более располагающей к беседе обстановке. Вино, красивая музыка… можно предложить ей взглянуть на нашу цветочную оранжерею или мою личную коллекцию картин эпохи Единой Империи.

— Смею напомнить, господин, что одна хорошо известная вам дама скоро вернется в наш лагерь. Ее может не обрадовать ваше внимание к другой женщине. Во избежание ссор и недоразумений следует ли мне пригласить на эту дружескую беседу и госпожу Хизако?

— Что? Ты правда это сказал, дружище? — Хуоджин расхохотался. — Какая она, к демонам, госпожа? Это же куноичи! Низкородная, трусливая шпионка, которая пускает голодную слюну при виде моих богатств! Даже не упоминай! В ближайшее время чтобы этой паршивой волчицы рядом не было! Я после решу, что с ней делать.

— Но вы были благосклонны к ней, Хуоджин-сама, — спокойно отозвался советник.

— Только за то, что она хорошо себя показала в постели, — генерал криво ухмыльнулся. — Эта чернь никогда не станет ровней дочерям самураев. Вот, например, в леди Мей присутствует самурайская кровь. Она, если мне не изменяет память, правнучка побочной ветви правящей семьи своей страны? Истинно благородная леди, хоть и смешавшая свою кровь с кланами шиноби.

— Но согласится ли она занять место Хизако в вашей постели, мой господин? — с легким ехидством отозвался советник. — Мне кажется, совсем недавно вы что-то говорили об уникальности нашей куноичи. Разве она не особо ценна?

— Была особо ценна. Только до того момента, как она предала нас, спрятавшись в храме под видом мико и ожидая, когда палачи из селения Скалы прикончат меня. Нет, друг. Хизако — это кукла, которую я с радостью поменяю на живую женщину. Кукла и к тому же худшая из всех. Я буду использовать ее и делать вид что что-то дарю, но как только она мне надоест, сверну шею без долгих колебаний. Раздражающие вещи терпят, пока они необходимы, а после ломают и непринужденно выбрасывают.