Терри Пратчетт - Вор времени

— И это происходило, пока мы разговаривали? — спросил Лобсанг.

— Миллионы раз. Просто удлеплексное количество.

— А это много?

— Это слово придумал настоятель. Оно означает число, до которого едва ли возможно досчитать в течение одного йонка.

— А что такое йонк?

— Очень продолжительный период времени.

— И мы ничего не чувствуем? Вселенная разрушается , и мы ничего не чувствуем?

— Говорят, что ничего. Когда мне впервые объяснили это, я было разнервничался, но потом понял: все происходит слишком быстро, чтобы мы заметили.

Лобсанг долго-долго смотрел на снег.

— Хорошо, продолжай, — сказал он наконец.

— Какой-то человек в Убервальде построил часы из стекла. В действие они приводились молнией, насколько я помню. Каким-то образом он добился такого уровня точности, что часы тикали в унисон с самой вселенной.

— А зачем ему это понадобилось?

— Послушай, он жил в Убервальде, в огромном старом замке, стоявшем на краю утеса. Подобным людям не нужны другие причины, кроме как «я это могу». Им приснился кошмарный сон? Они сразу бросаются его воплощать.

— Но послушай, такие часы сделать невозможно, потому что они находятся внутри вселенной и постоянно должны… восстанавливаться одновременно с ней. Я прав?

Лю-Цзе был потрясен, о чем и сказал.

— Я просто потрясен, — сказал он.

— Это словно пытаться открыть ящик ломом, который находится внутри ящика.

— Настоятель считает, что часть часов находилась вне вселенной.

— Невозможно, чтобы часть чего-либо находилась вне…

— Расскажи это человеку, который посвятил решению данной проблемы целых девять жизней, — посоветовал Лю-Цзе. — Ты хочешь дослушать историю до конца или нет?

— Да, о метельщик.

— Итак… в то время нас было мало, но был один молодой метельщик…

— Ты, — узнал Лобсанг. — Это был ты, не так ли?

— Да-да, — закивал Лю-Цзе раздраженно. — И меня послали в Убервальд. В то время история развивалась почти стандартно, и мы определили, что рядом с Бад-Гутталлинном должно было произойти какое-то важное событие. Несколько недель я занимался поисками. Знаешь, сколько в этой стране уединенных замков, которые стоят на краю утеса? Плюнуть некуда!

— Поэтому найти нужный вовремя ты не успел, — констатировал Лобсанг. — Я помню, что ты сказал настоятелю.

— Когда в башню ударила молния, я был в долине, — продолжал Лю-Цзе. — Ибо написано: «Важные события всегда отбрасывают тень». Но я не мог точно определить место, пока не стало слишком поздно. Затем я предпринял спринтерский подъем со скоростью молнии по склону горы длиной в полмили… Никто не смог бы повторить это. Впрочем, я почти успел — уже врывался в дверь, когда все пошло прахом!

— Тогда тебе не за что себя винить.

— Да, но знаешь, как бывает… Постоянно думаешь: «А вот если бы я пришел чуть раньше»… Или: «А вот если б я выбрал другую дорогу…», — покачал головой Лю-Цзе.

— В общем, часы пробили… — сказал Лобсанг.

— Пробили, но не время. Они своего рода пробили вселенную. И остановились. Я же говорил, часть часов находилась вне этой вселенной. Поэтому не смогла влиться в поток. Она пыталась считать тики, а не двигаться вместе с ними.

— Но ведь вселенная огромна! Она не может быть остановлена каким-то часовым механизмом!

Лю-Цзе бросил окурок в огонь.

— Настоятель утверждает, что размер не имеет значения, — пожал плечами он. — Послушай, ему понадобилось прожить девять жизней, чтобы узнать то, что он сейчас знает. Поэтому мы не виноваты, что чего-то не понимаем. История разбилась вдребезги. Она единственная поддавалась воздействию. Очень странное событие. Повсюду зияли трещины. Эти самые, ну… не помню точное слово… нити, по которым можно было узнать, к каким отрывкам настоящего принадлежат отрывки прошлого, — все эти нити были оборваны.

Некоторые утрачены навсегда. — Лю-Цзе пристально смотрел на угасающее пламя. — Мы соединили их, как смогли, — добавил он. — Залатали всю историю снизу доверху. А прорехи заполнили временем, позаимствованным из других эпох. Заплат понаставили.

— Неужели люди ничего не заметили?

— А почему они должны были заметить? Когда мы закончили, все стало так, как было всегда. Ты удивишься, узнав, что сошло нам с рук. Например…

— Слушай, наверняка кто-нибудь что-нибудь заметил.

Лю-Цзе искоса посмотрел на Лобсанга.

— Странно слышать подобное именно от тебя. Я и сам часто задумывался над этим. Люди привыкли спрашивать: «Интересно, куда подевалось все время?» или «Это же было как будто вчера, а?» В любом случае, у нас не было другого выхода. И все получилось не так уж плохо.

— Но люди могли посмотреть в учебники по истории и увидеть…

— Слова, юноша. Больше ничего. Люди играют со временем с тех самых пор, как стали людьми. Тратят его попусту, убивают, экономят, наверстывают. Уж поверь мне. Головы людей созданы для игр со временем. Они делают то же, что и мы, но мы лучше обучены и обладаем рядом дополнительных способностей. И мы многие века потратили на восстановление порядка. Посмотри как-нибудь на работу Ингибиторов в обычный, спокойный день. Они непрерывно перемещают время, растягивают его в одном месте, сжимают в другом… Нелегкая работенка. Я не допущу, чтобы второй раз все пошло прахом. Если это случится, восстанавливать будет нечего.

Лю-Цзе посмотрел на тлеющие угли.

— Забавно то, — промолвил он, — что в самом конце жизни Когду начали приходить всякие курьезные мысли по поводу времени. Помнишь, я рассказывал, что он считал время живым? По крайней мере, говорил, что оно ведет себя как живое существо… Очень странная идея. Он утверждал, что встречался с временем и оно оказалось женщиной. Так ему показалось. Все твердят, мол, это такая сложная метафора… Быть может, я сильно стукнулся головой или со мной еще что случилось, но в тот день, посмотрев буквально за мгновение до взрыва на стеклянные часы, я увидел…

Он встал и взял в руки метлу.

— Пора продолжать путь, сынок. Еще две-три секунды, и мы в Бонг-Футе.

— Но ведь ты не закончил свой рассказ, — сказал Лобсанг, торопливо вскакивая на ноги.

— Это была так, стариковская болтовня, — отмахнулся Лю-Цзе. — Когда тебе переваливает за седьмую сотню, мысли начинают слегка путаться. Идем же.

— Метельщик?

— Да, отрок?

— А зачем мы тащим с собой эти маховики?

— Всему свое время, отрок. Надеюсь.

— Мы несем с собой запас времени, правильно? И если время остановится, мы сможем продолжить свой путь. Как… ныряльщики?

— Прямо в точку.

— И?..

— Еще вопрос?

— Время — это «она»? Никто из учителей даже не упоминал об этом, и в свитках я ничего подобного не видел.

— Не смей даже думать об этом. Когд написал… ну, в общем, это называется Тайным Свитком. Его хранят в закрытой комнате. Видеть его разрешается только настоятелю и самым старшим монахам.