Элизабет Вон - Военный трофей

— Я уже говорил об этом в личной беседе, а теперь объявляю публично. Я благодарю тебя, Жоден, за то, что ты подарил мне жизнь.

Жоден улыбнулся в ответ, его круглое лицо стало точно головка сыра.

— Теперь, насчёт наказания. Как вы все знаете, Жоден — певец. Ещё не певец племён, но певец, без сомнения. Так, услышьте теперь наказание, которое я возлагаю на него. Жоден должен петь о своём поступке на поле боя.

В зале забормотали, но я не смогла определить общую реакцию. Симус пождал несколько минут, а затем продолжил:

— Но певца нельзя принудить творить. Это традиция. Поэтому я говорю Жодену: принимаешь ли ты подобное наказание? Будешь ли ты петь, чтобы тебя услышали все Равнины?

Больше ропота, больше реакции. Как я поняла, преступление и наказание были столь необычны, что никто не знал как себя вести.

Жоден кивнул.

— Я принимаю наказание. Я воспою свой поступок.

— Быть по сему.

Симус откинулся на подушках и махнул чашей.

— Принесите мне и Жодену каваджа, Маркус. Опеределять накзаание так изнурительно. — Гости застонали, Симус рассмеялся, а Жоден взял табурет. — Я обсудил эту истину и благодарю вас, военачальник.

Кир поднял кружку.

— Небо благоволит храбрецам.

Присутствующие поддержали тост. Как только чаши поднесли к губам, Кир заметил взгляд Ифтена.

— Я благодарю тебя за твои истины, Ифтен.

Маркус подошёл предложить ещё каваджа ему и Симусу, а остальные продолжали беседу, словно ничего не произошло. Симус воспользовался моментом и наклонился к Киру:

— Вот бесстыдник.

Кир ответил, но я не расслышала что именно. Мой взгляд был прикован к связке, символу, лежащему на табурете. Возможно, я смогу использовать его как прикрытие, дабы попросить лекарств и инструментов. Без дальнейшего размышления я соскочила со своего табурета и двинулась к знаку. Пальцы почти дотянулись до колокольчиков, но моё запястье схватили и отдёрнули. Я судорожно вздохнула и отшатнулась от Кира.

Его лицо исказилось от ярости.

Кир стальной хваткой сжал моё запястье и затащил меня обратно на помост. Перед глазами встала страшная картина: кнут полосует кожу, оставляя за собой кровавые следы. На спине выступил ледяной пот.

Лишь когда Кир выпустил запястье и усадил меня обратно на пенёк, я вернулась в реальность.

— Что ты хочешь сказать, трофей? — возвышаясь надо мной, процедил он сквозь зубы. Желая провалиться сквозь землю, я опустила взгляд и краем глаза заметила Ифтена, за спиной Кира, с самодовольной улыбкой на лице.

— Ну?

Я бросила взгляд на Симуса, и он кивнул, словно поощряя меня говорить. Подняв подбородок и сжав волю в кулак, я посмотрела в глаза Кира.

— У меня есть две истины.

— Каких? — щёлкнул зубами Кир.

— Поставки для палатки исцеления. — Я сглотнула ком в горле. — С лекарствами, травами и инструментами я могу сделать большее.

В комнате поднялся ропот, но Кир продолжил сверлить меня взглядом.

— Что ещё? — Вспыхнувший гнев казалось тлел где-то в глубинах его души. — Ты будешь помогать любому, кто обратиться к тебе за помощью?

— Да.

Моё запястье пульсировало от боли, но я сидела ровно и неподвижно.

Кто-то фыркнул:

— Если мы позволим воинам жаловаться на любые боли, то они станут неженками как городские.

— О, конечно. С сыпью и поносом они будут сражаться намного лучше, — огрызнулась я, не скрывая свой нрав.

Комната взорвалась смехом.

Симус откинул голову назад и заревел.

— Ах! — Он задыхался от смеха, вытирая глаза. — Она не позволит лодырям лежать без дела. Они у неё будут драить горшки с нечистотами!

Взрыв хохота. Кир не расслабился, но на строгом лице появилась слабая улыбка. Я не сводила с него глаз, стараясь не пялиться. Через секунду он вернулся на своё место и указал налить ещё каваджа.

— И твоя вторая истина, трофей?

Я повернулась, чтобы посмотреть Киру в глаза, но его взгляд был устремлён вперёд, и мне осталось лишь любоваться его профилем.

— Вы должны понять, что я целитель, а не… — Я прикусила губу, не зная правильного слова. — Не творитель чудес. Я не могу махнуть рукой, и в секунду исцелить ногу Атиры, чтобы она запрыгала, как ни в чем не бывало. — Я сделала глубокий вдох. — Я вправила кость, но исцеление займёт время.

Я опустила глаза к грубым доскам помоста.

— Я не могу излечить любую болезнь. Всё на волю Богини.

На шатёр опустилась тишина. Голос Кира был тих, но слышен:

— Но ты попытаешься помочь любому кто обратиться к тебе за помощью?

Я подняла голову, не ожидая от него подобного вопроса.

— Конечно.

Кир осмотрел комнату, и я увидела, как закивали некоторые воины, хотя Ифтен и другие нахмурились. Кир было уже открыл рот, но в тот момент к нему подошёл Маркус и поклонился.

— Военачальник, к вам посланец из города. Он говорит, что у него к вам дело: вы ему задолжали. Он не будет говорить ни с кем, кроме вас.

— Позволь ему войти.

Полог палатки распахнулся, в комнату вошёл Ремн и с непреложным достоинством направился к помосту. Я сидела и улыбалась. Мы посмотрели друг на друга, и на мгновение лицо Ремна посветлело от облегчения. Он ничего не сказал. Вместо этого он перевёл взгляд на Кира и продолжил идти. За ним шествовал слуга с небольшой котомкой. Приблизительно в пяти шагах от Кира, Ремн остановился и поклонился до самой земли.

— Приветствую вас, военачальник. Я Ремн, скромный торговец книг. Благодарю вас за аудиенцию. Приношу извинения, но я не говорю на вашем языке. Есть ли среди вас переводчик?

Кир кивнул.

— Я говорю на вашем языке. Мне сказали, что вы пришли взыскать у меня долг, торговец книг. Я знаю, что ничего вам не должен.

— Благородный военачальник, в долг взял член вашего дома.

Кир поднял бровь.

— Как так?

Ремн положил ладонь на сердце.

— Благородный военачальник, один из ваших домочадцев пришёл ко мне в поисках займа. Она искала деньги для покупки трав и лекарств для ваших пленных. Взамен она обещала мне книгу как гарантию выплаты долга. Книга до сих пор не выкуплена.

Кир перевёл взгляд с меня на Ремна.

— И имя этого человека?

Ремн поклонился и опустил голову.

— Простите меня, благородный военачальник, но по приказу моего короля мне запрещено произносить её имя.

Кир нахмурился. Комната замерла, все чувствовали его недовольство.

— Глупо оскорблять военный трофей.

Ремн поднял голову и посмотрел Киру прямо в глаза.

— Простите меня, могущественный военачальник, но оскорбление было высказано не из моих уст.

Я сидела, оглушённая этим известием.

Кир поднялся. Присутствующие тоже начали вставать со своих мест, но Кир указал им сесть.

— Не нужно, чувствуйте себя непринуждённо. Я вернусь, как только разберусь с этим делом. — Он перевёл взгляд на меня. — Трофей.