Каро Кинг - Убить Рыбку Джонса

— Да что он может знать, — перебила его Ярость, — такое же Воплощение демона, как и ты…

— Он демон первого класса.

— То есть не глупое маленькое животное, которое никак не может убить несовершеннолетнего Страдальца и до сих пор не разобралось почему? — Ярость фыркнула. — Это не меняет того факта, что он такой же тупица, как и вы все.

Где-то над ним захихикала Леди, все еще державшая демона за лодыжку.

— Как там у него? — Она заговорила нарочито зловещим голосом. — Покуда мое имя не будет начертано на могиле предков, все поколения дома Омбреев будет преследовать смерть.

— Честное слово! — визжала Флейта. — Только настоящий болван стал бы убивать последнего представителя фамилии с таким проклятием! Теперь оно НИКОГДА не будет исполнено!

— Никогда? — пробормотал озадаченный Гримшо. Он лично считал, что это отличное проклятие.

Флейта закатила глаза.

— Создатель Тана, — с показным самообладанием произнесла она, — Рудольф Омбрей, был изгнан из семьи. Умирая, он пожелал, чтобы его имя было добавлено к именам предков на стенах фамильного склепа. Но они наотрез отказались, знать его не хотели, видишь ли. И вот он, умирая, наложил проклятие на родовое имя, которое будет иметь силу до тех пор, пока они не уступят.

— Проклятие, Воплощением которого является Тан?

— Оно самое. Но теперь, когда Тан их всех поубивал, не осталось членов семьи, которые вообще могли бы захотеть высечь имя Рудольфа Омбрея где угодно, не говоря уже о фамильном склепе. Теперь ясно? Хотя все мертвы, Тан все еще связан проклятием.

Гримшо содрогнулся, и не только потому, что представил себе несбыточность проклятия. Без представителей дома Омбреев не могло быть больше Страдальцев. Так что Тан навечно застрял в Лимбе, лишенный возможности попасть в Реальный Мир! Может быть, из-за этого он временами казался таким несчастным.

— Если, конечно, ему не удастся найти другой выход, — продолжала Флейта, — в чем я очень сомневаюсь! Я лишь хотела сказать, что твоему великому и могучему Тану не хватит ума опознать Благородного Человека, даже если тот его ущипнет. Или укусит.

Чтобы проиллюстрировать свои слова, Флейта подалась вперед и запустила острые как бритва зубы в плечо демона. Из него хлынула кровь, оставляя за собой багровые полосы. Леди начала набирать скорость, так что Флейте пришлось повысить голос, чтобы перекричать хлопанье крыльев.

— Ай!

— Ну же, о маленькое создание, порожденное душой больного людишки! — выкрикивала Флейта. — Ответ на вопрос про Благородных Людей прост. Нужно просто внимательно присмотреться и увидеть настоящее положение дел.

Флейта ткнула в демона пальцем и начала вертеться, летя с ним бок о бок. Ее волосы трепетали на ветру, подобно золотистым змеям. Гримшо застонал и закрыл глаза, чувствуя дурноту и головокружение.

Ярость подлетела к нему и хорошенько ударила.

— Назови старого Страдальца, — заорала она ему в ухо.

Изначальная Литания Гримшо, та, с которой он был создан, состояла из имен всех полицейских (или легавых псов, как их назвал Лампвик), пытавшихся арестовать вора на смертном одре. Была также миссис Болдхарт, которая рассказала полицейским о неприятном случае с заложенным ожерельем, врач, который присутствовал при аресте, а также родные и близкие всех упомянутых выше лиц. Список был длиннющий. Но Гримшо не было необходимости обращаться к блокноту, чтобы их вспомнить. Он так часто пересказывал истории их смерти Лампвику, что практически выучил их наизусть.

— Эмили Болдхарт, — выпалил Гримшо. — Рыдания и всхлипы, сменившиеся истерикой, за которой последовал прием успокоительных.

— Так все и было, верно?

— У меня отличная память на детали, — холодно заорал Гримшо.

Он попытался скрестить на груди руки, но на такой скорости ничего не вышло. Леди изогнулась, вися над далекой ширью серого моря. Они были так высоко, что Гримшо мог различить неровные края суши по обе стороны от моря.

Флейта приблизилась, пожирая его взглядом.

— Ммм? Ты как будто сомневаешься. Но полагаю, ты прав. Полагаю, она кричала и плакала так, как будто у нее сейчас разорвется сердце. Все же ее сына только что затоптали насмерть. Кажется, было много крови.

Гримшо нервно сглотнул.

Флейта улыбнулась, обнажая зубы, похожие на острые спицы.

— А на похоронах? Готова поспорить, что на похоронах она устроила настоящий спектакль.

Гримшо раскрыл рот, а потом закрыл его, потому что ему вспомнилась одна сцена: как извозчик, весь багровый от стыда и горя, молил у Эмили Болдхарт прощения за то, что он убил ее сына. Эмили взяла его руку в свою и сказала:

«Милый человек. Вы были трезвы и в сознании и сделали все, что было в ваших силах, чтобы удержать лошадь, когда она понеслась. Не вините себя в злом роке. Но если вы жаждете получить от меня слова прощения, то я даю их вам. Я прощаю вас от всего сердца, как простил бы вас мой сын».

Флейта приблизилась к Гримшо, и демон закричал, когда она с силой провела когтями по его лицу, от самого подбородка до лба. Затем она ударила его с такой силой, что у него хрустнула шея. Леди полетела быстрее, гнетущий и злой вой ветра в ушах усилился.

Внезапно в уме демона одна за другой начали сменяться разноцветные картинки. Полицейский, бросившийся в горящий дом, чтобы спасти жену, и чуть не погибший при этом. Дочь полицейского, днями и ночами дежурившая у постели матери, умирающей от полученных ожогов. Врач, который…

Среди воплей, своих и Сестер, Гримшо неожиданно понял, что Сьюзан Джонс не была первым благородным человеком, которого он повстречал, она была первой, кого он заметил.

— Работает, — радостно воскликнула Флейта. — Поразительно, как страх обостряет восприятие. Кажется, он наконец-то взглянул на мир с другого угла, он начинает смотреть на людей как на живых существ, а не простых жертв.

— Мы на месте! — закричала Леди. — Смотри-ка, Гримшо, мы доставили тебя к земле. Разве мы не хорошие, мы ведь знаем, что ты не умеешь плавать. Пусть мы злы, но не считай нас невнимательными!

Она начала сбавлять скорость и уже через мгновение парила на одном месте. Гримшо опасливо посмотрел вниз. Так и было. Прямо под ним, головокружительно далеко, расстилалась знакомая Англия. В стиле Лимб.

— Мы очень… высоко… — пробубнил Гримшо, силясь зажмуриться и не смотреть на вращающуюся серую землю далеко внизу. Безрезультатно. Он взвизгнул, когда Ярость ударила его по ушам.

— Глазки открываем. Сейчас мы покажем тебе настоящее положение вещей. Ведь нельзя восхищаться великолепием мира с закрытыми глазами.

— Какое уж там великолепие, — обиженно огрызнулся Гримшо. косясь на серость, раскинувшуюся под ним.