Андрей Кедрин - Художники смерти

— Веселое получается сочинение на тему «Как я провела лето»… — Она остановилась, посмотрела на меня.

— Ты их жалеешь?

— Нисколько. Я бы, наверное, и себя не жалел, окажись на их месте. Чего же еще ожидать от молодой привлекательной девушки, которая садиться в твою машину? — Ольга рассмеялась, легко, словно услышав анекдот.

— Иронизируешь? Ничего, посмотрю я на тебя… через несколько лет. Ведь ты сам хочешь стать таким же! — Ее глаза вдруг распахнулись, словно создав пустоту между нами, которая начала втягивать меня в себя. Я шагнул чуть в сторону, качнул головой.

— Наверное, хочу… не столько из любви к крови, сколько из ненависти к молоку и свежим булкам. Однако, уже поздно. Позволь, я провожу тебя немного — до стоянки такси. — Она удивленно встрепенулась. Хорошо. Пусть гадает, что стало причиной такого поворота — это полезно. Будь она просто девушкой, стоило проявить больше внимания, опасаясь обидеть ее. Но если рассказ ее — правда, то я рисковал пополнить список тех, кто был чересчур галантен. Поэтому лучше поставить многоточие — если наш разговор не случайный, мы встретимся очень скоро.

После душа простыня показалась очень холодной. Я полежал некоторое время слушая свое дыхание. Потом постарался заполнить им собственные мысли. Вдох-выдох, больше ничего. Вдо-о-оох, воздух пришел, выдо-о-о-х, ушел… сердце бьется в груди, пульс ощущается в горле, руках, ногах. Тело стало невесомым — я уже не чувствовал под собой постели. Мысленно постарался подтолкнуть себя вверх, с замиранием понимая, что потолок становится ближе, и я вижу его, несмотря на сомкнутые веки. Расслабиться и не бояться — неопытный и безоружный, я ищу спутницу… которая на прощание сказала свое имя — Ольга.

Здесь всегда осень, или всегда ночь. Но пустошь не изменилась — я видел ее во сне, а теперь словно иду по этой земле. Неглубокие балки, короткая трава, голые кусты — все это так знакомо, и так четко. Луны нет, но бледный свет прорывается сквозь дымку облаков. Можно разглядеть пару крупных камней на горизонте и женскую фигуру рядом с ними. Я понимаю, кто это, также, что все слова Ольги — правда. Ее образ меняется, перетекая от клочка тумана обратно в человека. В этом мире нет четких форм для пришельцев, но я все равно узнаю ее. Девушка приближается. Молча — слов не существует там, где думают эмоциями, а понимают подсознанием. Здесь нечего рассказывать и нечему учиться, зато можно показать и почувствовать неизведанное прежде. Меня бросает вперед, когда из чакр вырывают тонкие жгутики, тут же спрятавшиеся обратно. Ольга улыбается, это не видно, хотя и чувствуется. Она шевельнулась. Семь светящихся комочков повисает в воздухе и, прежде, чем я успеваю понять, что происходит, мои «щупальца» выстреливают из глубины тела, захватывая их и медленно втягивая в себя. Пустошь начинает рассеиваться, вместо нее появляется потолок, потом я чувствую теплые капли в семи точках тела, и вижу свою комнату.

Путешествие удалось. С этой мыслю я засыпаю, еще не понимая, что с этого момента изменяется не только энергетическая структура тела, но и самая большая вещь, которая зовется Судьбой. Я решу много человеческих проблем нечеловеческими способностями, но приобрету еще больше — тех, о которых не решался даже подумать прежде.

Разбудил меня телефонный звонок. На мигающем экране мобильника светилась надпись «вызов», без номера. Часы показывали семь утра. Прежде, чем ответить, я потер лицо, отгоняя остатки видений. Голос на другом конце провода удивил спокойствием и подчеркнутой вежливостью.

— Я прошу прощения за ранний звонок. Вы, как и большинство кандидатов, безусловно, тяготеете к ночному образу жизни. Однако вопрос требует разъяснений с нашей стороны. Очень прошу вас, собирайтесь и спускайтесь вниз. Такси за вами уже отправили.

— Простите… — судя по инструкциям, кто-то ошибся номером.

— Это касается перемен, которые произошли с Вами ночью. Пожалуйста, приезжайте. — Короткие гудки.

…Мокрый от росы асфальт ложился под колеса желтой «Волги» с шашечками наверху. Машина одиноко стояла у подъезда, когда я спустился. Водитель лишь кивнул на мое приветствие, и сразу сорвался с места. Теперь он колесил по городу, словно в поисках нужной улицы. В одном из дворов машина резко затормозила. Из глубины вылетело точно такое же такси и направилось в сторону центра. Мы же тихо пробрались через скопление пятиэтажек, и выехали с другой стороны. Все это начало напоминать игру в шпионов и оставалось только догадываться, откуда у неизвестных столько внимания к моей персоне. Город остался позади. Но ехать нам осталось немного — машина свернула в сторону поселка из коттеджей современной постройки — пристанище местной элиты. Несколько кварталов — и перед нами распахнулись железные ворота.

Такси оказалось перед въездом в гараж. Слева был глухой забор, справа — живая изгородь. Невесть откуда взявшийся человек в черных брюках и белой рубашке, распахнул дверь машины, жестом пригласив следовать за собой. Мы протиснулись сквозь кусты — в них был заботливо оставлен узкий проход, и по шуршащей песочной дорожке подошли к дому. Рванувшиеся к нам две немецкие овчарки остановились, услышав окрик моего провожатого, и осторожно проследовали до двери в дом.

Внутренняя обстановка подавляла. Тяжелые портьеры, картины в массивных рамах, кожаные кресла в гостиной и камин придавали этакую готичность обстановке. Это впечатление усиливали сводчатые потолки, а также размеры помещения. Оглядевшись, я вспомнил слова одного знакомого «В углу зала сиротливо приткнулся рояль». Инструмента здесь не было, но, появись он вдруг, мог бы и потеряться в такой комнате. Здесь витал легкий запах дорогих духов, кожаной мебели и древесного угля, таящего голубоватыми язычками в камине.

При нашем появлении человек, сидящий в одном из кресел, поднялся навстречу. Это был мужчина неопределенного возраста — судя по смуглому, морщинистому лицу, ему могло быть и пятьдесят и шестьдесят лет. Но стать говорила в пользу его юности. Держался он почти с военной выправкой, двигался легко и бесшумно.

— Доброе утро. Рад, что Вы благополучно добрались, и хочу еще раз извиниться за спешку, с которой нам пришлось доставить Вас сюда. Меня зовут Серж Азатович, я владелец этого дома. — Он обвел рукой кресла, предлагая занять любое из них, и вернулся на свое место. Человека этого я знал — фирма, учредителем и бессменным владельцем которой он являлся, владела сетью продуктовых магазинов, скотоводческими комплексами, имела собственную производственную базу, несколько учебных и медицинских заведений, и являлась одной из самых крупных корпораций в регионе. Из странностей этой персоны самой основной являлась его необычайная замкнутость — Серж никогда не показывался перед телекамерами, и не давал интервью. Он как бы держался в стороне от политической да и общественной жизни, не стремясь, как большинство его коллег, в кресло депутата законодательного собрания, не устраивал шумных праздников, хотя и выделял средства в помощь по проведению городских мероприятий. Скорее всего, мой род занятий также был ему известен, заодно с номером телефона и адресом. Но это не объясняло такой поспешности.