Дмитрий Казаков - Я, маг! (сборник)

Свежий северный ветер разогнал облака, море успокоилось и простиралось на юг серебристо-голубой равниной, где-то непостижимо далеко сливаясь с таким же светлым и гладким небом.

«Белую гору» нашли легко – стремительный силуэт ее выделялся на фоне крутобоких и массивных торговых кораблей.

– Какой он маленький! – сказала Йофрид. – Неужели мы на нем поплывем?

– Еще как, – кивнул Харальд. – Очень быстро поплывем!

На лице бывшего Владетеля читалось нетерпение. Было видно, что он готов пуститься через море вплавь, лишь бы быстрее добраться до Офира.

Около корабля царила суматоха. Муравьями сновали грузчики, перетаскивая серые одинаковые мешки. Командовал погрузкой здоровенный детина, толщиной с пивную бочку. На обнаженных руках его перекатывались могучие мускулы, а зычный голос слышался за сотню шагов.

– Быстрее, акульи дети! – орал он грузчикам, когда Йофрид и Харальд подходили к сходням. – Море не станет ждать, пока вы оторвете свои жирные задницы от лавок! А вы, сухопутные крысы, что там путаетесь под ногами?

Вопрос относился к путешественникам, и Харальд уже собрался достойно на него ответить, когда над бортом появилась знакомая кучерявая голова.

– Это те самые, про которых я говорил, капитан, – заявил давешний моряк с постоялого двора. – Они хотят плыть с нами.

– Поднимайтесь сюда! – величественно махнул ручищей капитан. – А вы, негодяи, дайте дорогу!

Грузчики, к которым была обращена последняя тирада, и не подумали послушаться, и Йофрид с Харальдом пришлось лавировать между мускулистыми, пахнущими потом телами.

Оказавшись рядом с капитаном, Харальд чуть ли не впервые в жизни ощутил себя карликом. Хозяин «Белой горы» превосходил его в росте головы на две, а по толщине – раза в три. Непонятно, как его держала палуба.

– Добро пожаловать на мой корабль! – проревел он, распространяя запах перегара, затем дружелюбно хлопнул Харальда по плечу, отчего тот едва не упал. – С вас пять золотых!

Желтые монетки на огромной мозолистой ладони казались совсем крохотными, а исчезли с нее мгновенно, словно травинки, сдутые ветром.

– Ого, какую кралю отхватил! – Капитан поощрительно улыбнулся Йофрид. – Проходите вон туда, на нос, там поспокойнее. Вскоре закончим погрузку. Принесем жертву и отправимся.

Раздумывая над загадочной фразой «принесем жертву», Харальд повел спутницу в указанном направлении. Тут было тихо, от воды веяло прохладой.

Ждать действительно пришлось недолго. Вскоре сходни прекратили грохотать. Капитан громогласно попрощался с «сухопутными тварями», пообещав в следующий раз нанять их снова, после чего зычно пригласил команду к судовому жертвеннику.

– Пойдем посмотрим, – позвал Харальд спутницу. Но та поглядела на него с непонятной обидой и только покачала головой.

Бывшему же Владетелю было любопытно, и он поспешил в сторону кормы, оказавшись вскоре среди галдящих и толкающихся матросов. Они окружили небольшой пятачок возле мачты.

В его середине возвышался капитан, похожий на ожившую крепостную башню, а рядом с ним расположилась деревянная статуя, вырезанная из темного дерева. Она изображала человекоподобное существо с руками, похожими на плавники, и выпуклыми, точно у рыбы, глазами.

Несмотря на грубость отделки, статуя была сделана искусно, выглядела как живая, и Харальду даже показалось, что она злобным взглядом следит за происходящим, словно ожидая чего-то.

– Слушайте все! – возгласил капитан, взмахивая руками. Только тут Харальд заметил, что в ладони хозяина корабля зажат нож с широким лезвием, а в другой – черный барашек. Ухваченный мощной пятерней за шею, он даже не блеял, а капитан размахивал им легко, словно держал мышь.

– Слушайте все, – повторил великан. – Сегодня мы отправляемся в море, и негоже это делать, не проявив уважения к хозяину морей, великому и могучему Беспокойному Богу! Возгласим же ему хвалу и принесем жертву!

– Принесем, принесем! – донеслись возгласы, а глаза статуи странно сверкнули.

Капитан развернулся к ней лицом, явив взгляду окружающих выдающийся зад шириной с корму небольшого корабля.

– Хозяин морей, – сказал он проникновенно. – Отдаем себя под твою власть и верим, что не оставишь ты нас помощью и защитой, отведешь шторма и ураганы, пошлешь попутный ветер и спокойную воду!

Матросы слово в слово повторяли сказанное. Над палубой стоял неумолчный гул, Харальду показалось, что он попал внутрь огромного улья.

– Не заставь наших жен рыдать от горя, а детей остаться сиротами, – продолжал разливаться соловьем капитан. Его громоподобный голос легко перекрывал гомон остальных, точно гудение шершня комариный писк. – Прими от нас эту скромную жертву! Пусть кровь ее омочит твои губы, а сердце твое возрадуется!

Сверкнуло солнце на вскинутом ноже, подал голос умирающий барашек. Затем раздался легкий плеск, и толпа матросов в едином порыве подалась вперед. Глаза их полнились ожиданием.

Харальда сдвинули в сторону, и он вновь увидел идола, на лицо которому из распоротой бараньей шеи лилась кровь. Багровая жидкость, попадая на дерево, не стекала, застывая темными потеками, а мгновенно впитывалась, как в песок.

Капитан застыл, вперив в лик статуи внимательный взгляд. Он тоже чего-то ждал.

И тут идол облизнулся. Харальд готов был поклясться, что видел, как из деревянной пасти высунулся длинный розовый язык, похожий на хвост ящерицы, и стремительно прошелся по окровавленным губам.

Слитный вздох пронесся над толпой.

– Жертва принята! – торжественно возгласил капитан и, мощно размахнувшись, вышвырнул бараний труп за борт. – Поворачивайтесь, бездельники, ставьте парус!

Матросы мгновенно разбежались, на палубе закипела работа, а Харальд отправился на нос, туда, где ждала Йофрид.

– И что, вы всегда приносите такие жертвы? – спросил Харальд, наливая в кружку еще пива.

– Конечно, – с недоумением отозвался его собутыльник – давешний кудрявый моряк, носящий звучное имя Саул. – Если не принесешь, ветра попутного не будет, а то и в шторм угодишь! Кому это надо?

Шел второй день плавания. Корабль бодро скакал по волнам, скрипя мачтами, над палубой, оправдывая название судна, упруго выгибался парус с изображением острого белого пика, похожего на наконечник копья.

Саул отхлебнул из кружки, покосился в сторону борта, откуда доносились рыгающие звуки. Йофрид с непривычки мучилась морской болезнью и почти все время проводила внизу, в отведенной путешественникам каморке. Остаток же – у борта.

– Что-то плохо она переносит качку, – сказал моряк.

– Ничего, привыкнет, – беззаботно ответил Харальд, с грустью заглядывая в кувшин, который опустел почти на две трети.