Елена Асеева - Сквозь Пекло

— Все будет хорошо, Дубыня, не тревожься.

Святозар, как всегда, быстро поел и выпил предложенное, и, отдав пустую чашу Изяславу, обратился к Малу, опустившемуся подле костра напротив наследника и неспешно попивающего чай:

— Мал, ты, про этот свет нам в Валадаре сказывал?

— Да, наследник про этот, — отозвался проводник, и, подул на пар густо курящийся над его чашкой. — Я, его видел впервые, но Еропий мне про него говорил. Да и я глянул он, как раз появился на том месте, где летом я видел дом гомозулей. Я туда вас с утра, перво-наперво, и хотел отвести.

— И, чего я туда побежал, — гулко цыкнув, молвил Святозар и сняв с себя укрывало, передал его Чаславу. — Надо было создать тропу и я бы успел добежать… И свет, свет был такой странный, точно там внутри горы зажгли само солнце… Но царь Альм говорил, что гомозули живут в глубоких подземельях, горных пещерах, и там царит полумрак, холод и сырость… А это был свет солнца….Нет, это не гомозули… у них никогда ничего подобного не было. — Наследник помолчал, задумчиво погладил пальцами обветренные губы и сызнова поспрашал проводника, — Мал, а, ты, уверен, что эти горы называются Два брата? Может тут есть еще горы которые так величают… И потом из той пещеры, в которой находится вход к гомозулям, вытекает река, а я, посмотрел на этом брате вообще рек нет.

— Нет, наследник, — живо ответил Мал и протянул пустую чашу Изяславу, складывающему их подле себя. — В Арапайских горах, только эти две горы называются Два брата, и посем, ты же сказал Лунная долина.

— Да, но Лунная долина, — поднимаясь, пояснил Святозар. — Там просто упоминалось. Мне нужны горы Два брата, правая из них, рядом лежит Лунная долина.

— Ну, тогда мы, пришли туда, — успокаивающе проронил Мал и для пущей верности своих слов порывчато кивнул. — И это правый брат.

— Мал, — спросил у проводника Часлав, когда погруженный в свои мысли наследник пошел в намет укладываться спать. — А откуда в пещере хвойные ветви?

— Наверно это лонгилы их сюда принесли, — отозвался Мал и потер пальцами все еще саднящую от перелома кисть руки. — Я же рассказывал, они летом приходят в Арапайские горы, и иногда в пещерах ночуют. Тут в червене, да грознике много травы в горах поднимается. Вот они и бредут сюда со своим стадами, пасти лошадей, баранов, да коров.

— Так, робята, — вмешался в разговор Храбр, хмуро обозрев сидящих вкруг костра путников. — Святозар пошел отдыхать и мы давайте тоже укладываться, а то ужо поздно, да и все устали.

Утром Святозара разбудил манящий запах жареного мяса. Он поднялся с укрывалов, и увидел, что кроме него в намете никого уже нет, надев на себя шапку и сапоги да взяв в руки овчинник, который ночью был расстелен для теплоты сверху на укрывалах неспешно вылез из кущи. В пещере, освещаемой, через широкий проем, лучами подымающегося на небо солнца, около костра сидели други и Дубыня и не торопливо ели жареного барана.

— Вот, вы, даете, сами тут едите, — подсаживаясь к костру, и накидывая на плечи овчинник, заметил усмехаясь наследник. — А, я, там голодный лежу и сплю.

— Ох, да, неужели, ты мог подумать, Святозар, что я тебя голодным оставлю, — торопливо откликнулся Дубыня, и подал наследнику укрытую мису с самыми лучшими кусками мяса.

— Нет, — принимая мису и кусок хлеба, ответил наследник, покачивая головой. — Я в тебе, Дубыня, не сомневался. Знал, ты мне с голода не дашь умереть. Но у нас вчера, вроде, мясо было на исходе, откуда ж с утра оно появилось.

— Да, это мы с Малом, сегодня рано поутру, пока вы все спали, спустились по — твоей волшебной тропе и добыли барана, — сказал вошедший в пещеру Храбр, и, подойдя к наследнику, остановившись, словно навис над ним своей мощной фигурой. Погодя он понизил голос до шепота и добавил, — Святозар, пока здесь нет Мала и Изяслава, я хотел вот о чем с тобой поговорить… Мы, вчера тут с Дубыней подумали и решили, что тебе все же стоит взять с собой в Пекло или меня, или Дубыню… Мы уже с ним пожили на божьем свете, поэтому…

— Нет! — тотчас прекращая есть и порывчато бросив кусок мяса в мису, громко выкрикнул наследник. — Нет! Нет! Нет!.. мы это уже много раз обсуждали и со всеми вместе, и с каждым в отдельности. Сколько же можно об этом говорить вам. Никто кроме меня оттуда не сможет выйти, да и войти. Меня ведет ДажьБог, он меня направляет… Это мой путь, мой бой, и вы вступать в него не можете. Храбр, я же тебя просил, не говорить со мной об этом… Сколько же раз я могу говорить — нет!

Святозар поставил мису на землю, поднялся и стремительно вышел из пещеры. В горах уже рассвело, за ночь снегопад прекратился, ветер стих и на небосклоне теперь ярко горело солнечное светило, густые, белые облака кажется касаясь верхушек гор, медленно плыли по той насыщенной голубизне. Подле пещеры стояли Изяслав и Мал, да негромко беседовали меж собой, когда наследник вышел наружу, они приветственно кивнули головами и продолжили разговор.

— Ну, чего, ты, ерепенишься? — спросил вышедший следом за наследником Храбр. — Неужели ты не понимаешь, нам тебя боязно туда отпускать.

— Храбр. — Святозар повернулся, положил руку на плечо наставника, и, посмотрев в его, наполненные тревогой, серые глаза, негромко ответил, — мне ведь тоже боязно…Да только я знаю, что никто кроме меня ей не поможет… Никто, ты это пойми.

— Да, да, сынок, я это понимаю, — отозвался наставник, и муторно вздохнул. — Ну, ты вернись в пещеру, поешь, ведь в следующий раз есть будем тока вечером. А, я больше не буду с тобой говорить об этом.

— Ох, Храбр, — недоверчиво мотнув головой заметил наследник. — Ты мне всю дорогу обещаешь… больше не говорить об этом, — и, все поколь покачивая головой, да убрав руку с плеча наставника, вернулся в пещеру к прогорающему костру, другам и своей мисе полной еды.

После того, как все поели, и собрались, сложив в заплечные мешки оставшуюся еду, кухонный скарб и сменную одежу, Дубыня затушил костер. А наследник, повесив ножны с мечом на пояс, застегнув на овчинники все застежки и взяв лыжи с привязанными к ним палками в руку, вышел из пещеры.

— Не понял, Святозар, — заглянув в пещеру, и кивнув вглубь нее головой, поспрашал Храбр. — Ты, чего, кущу убирать не будешь?

— Нет, Храбр, не буду, — ответил наследник, поправляя на голове шапку и оглядывая склон горы, по коему едва заметно пролегала пробитая им ночью не равномерная стежка. — Может к вечеру, мы сюда вернемся. А если нет, то пусть останется, как дар лонгилам, ложе которых мы ночью почти все сожгли.

Святозар проследил свой путь по вдавленному снегу, по оному бежал вчера ночью, и, приметив то место, откуда выбивался свет, зашептал заговор, и когда от пещеры вверх пролегла поблескивающая лазурью тропа, положил лыжи на плечо и пошел по ней.