Нюрра - Подарок для Повелителя (1-3)

— Со мной все в порядке, — облегченно вздохнул, уже успев вообразить, что случилось что-то действительно ужасное, но, похоже, Повелитель просто… Просто что? Просто испугался за меня? — Правда, все хорошо, просто перенапряг глаза, к утру повязку можно будет снять.

Только пугаться-то нечему — если бы со мной что-то произошло, он бы первым узнал, а значит, причин для столь бурных эмоций не было. Жаль, не могу видеть сейчас его лица. Наверняка ведь строит из себя ничем не пробиваемого владыку эльфов.

— Повелитель? Вы еще здесь? — может, мне и Повелитель приснился? А и в самом деле, что ему здесь делать в такое время?

— Да, я здесь, прости, я должен был убедиться, что с тобой действительно все в порядке, — не знаю уж, как он убеждался, но голос его стал заметно спокойней и, как следствие, узнаваемым.

— Вы… — я тоже охрип, но по несколько более прозаичной причине: очень пить хотелось, — простите, Вы не подадите мне воды? Пожалуйста, а то я не…

— Конечно, сейчас. — Звук текущей воды, стук неосторожно поставленного на стол графина… Шагов я так и не услышал. Эх, у меня так никогда не получится. — Держи.

Наугад протянув руку, дождался, пока Повелитель сам не вложит мне в руку бокал с водой. Сделав пару глотков, я протянул руку в сторону столика, и Повелитель тут же пришел мне на помощь. Я нарочно задержал бокал подольше, чтобы удостовериться: у него и вправду дрожит рука, не показалось.

От усталости или так испугался? Только чего? Если бы у него были какие-то проблемы, не до меня бы сейчас было, не сидел бы тут со мной. Из-за меня? Но он же сам убедился, что у меня все в порядке… Хотя… Учитывая, что в последнее время я то падал на ровном месте, то заклинание замыкал, он вполне мог предположить что-то похуже. Тем более он сам в свое время носил похожую повязку, вот только… надеялся ли он тогда на выздоровление?

— Страшно было? — не знаю, что толкнуло меня спросить. Но сказанного не воротишь.

Насколько было правильней и проще неотступно соблюдать правила этикета! Меня, конечно, иногда заносило, но до такого бы никогда не дошло. В любом случае всегда можно было опустить голову и попросить прощения за неуместное поведение. Но, толком еще не проснувшись, я как-то сразу о правилах и не вспомнил. Может, свою роль сыграла повязка, которая избавляла меня от необходимости смотреть в пол, а может… может, я и ошибаюсь, но, похоже, эти дурацкие правила не нравятся не только мне. По крайней мере, Повелитель в последнее время был не в самом хорошем расположении духа и раздражения своего почти не скрывал. Да и потом, если он и правда за меня так переживает, как-то нелепо вспоминать посередине разговора о том, что я уже нарушил тридцать три правила и было бы неплохо за это извиниться.

— Когда? — конечно же, меня не поняли, но в голову ничего другого все равно не лезло, пришлось признаваться.

— Тогда, — и чуть слышно добавил имя, такое родное для меня, но наверное столь же ненавистное для Повелителя, — в Илодаре.

— Страшно. — Всего одно слово в ответ, но таким усталым голосом, что мне невольно стало стыдно, что я мало того задерживаю посреди ночи — пусть я его и не звал — так еще пристаю с такими вопросами.

— Повелитель, Вам надо отдохнуть. — Не знаю, как он отнесется к столь резкой перемене темы, да и еще в такой форме.

— Ты говоришь, как лорд Дайанир. — Вопреки моим ожиданиям Повелитель усмехнулся, — Я посижу с тобой, пока не уснешь. Так что… Хочешь, чтобы я ушел, ложись и спи.

— Спокойной ночи.

Я долго лежал без сна, вслушиваясь, ушел уже Повелитель или нет, пока незаметно для себя не уснул, так и не узнав ответа, но успев серьезно задуматься над тем, как вести себя дальше — прежняя линия поведения больше не казалась мне такой уж правильной.

Сариэл.

Сослуживцы совсем уже одурели от безделья: шуточный спор о том, какие же все-таки у принца глаза, перерос в нешуточное пари, и, назначив меня хранителем, они убежали выяснять истину. Первым, как водится, появился Цейт и торжественно возвестил, что он, конечно же, был прав, что я их всех чудно провел, но спор он, тем не менее, выиграл!

— Какой, ты говорил, цвет? — сверившись со списком, выяснил, что Цейт ратовал за серо-голубые. Ладно, подождем остальных. Послушаем, что они скажут.

Сайнель явился не столь довольным, нехотя признал, что они "действительно синие", на что Цейт покрутил пальцем в воздухе, намекая на чьё-то душевное нездоровье. Новые "показания" я решил тоже фиксировать, один за другим отмечая "голубые", "серые", "серо-зеленые", "серые", "синие", "темно-серые", снова "серые" и, наконец, "голубовато-серые".

По мере накапливания все новых ответов парни исчезали один за другим, чтобы проверить заново. Интересно, скоро до них дойдет, а, Фимка, как думаешь? Фимка, подлец, вложил в свой "мяв" столько сомнения и скепсиса, что мне даже как-то обидно за ребят стало. Принц как назло спрятался, в смысле ушел к себе, а врываться к нему было бы уже верхом неприличия — одно дело "случайно" встретиться в коридоре, другое дело заявиться к нему без причины, да хоть и с ней. Такое паломничество в любом случае выглядело бы более чем странным. К всеобщей радости принц у себя задержался ненадолго, и скоро мы имели счастье лицезреть его праздно прогуливающимся по замку.

В разгар веселья появился Кирриэль и заявил, что тоже хочет поучаствовать в пари и что у нас нет никакого морального права ему отказать, и никаких намеков, что он самую малость опоздал, понимать не хотел.

— Но ведь вы еще не знаете, каков правильный ответ? Значит, еще не поздно.

— Вы только что видели принца, так что по правилам участвовать не можете, — подал голос вездесущий Цейт.

— Вам тоже никто не мешает посмотреть. Давайте так, кто первым назовет правильный ответ, тот и выиграл?

Идея всем пришлась по вкусу, и некоторые тут же отправились уточнить еще раз. На деле это уточнение сводилось к очередной попытке посмотреть сквозь иллюзию, которая якобы и вводила в заблуждение всех желающих узнать, каков истинный цвет принцевых глаз. Некоторым это даже "удавалось". Наивные! Увидят, что глаза цвет изменили и радуются, что взломали иллюзию. Только в одном безопасник просчитался: ему здесь по-прежнему рады не были.

— Кирриэль, мы, право же, сожалеем, но все равно не можем принять Ваш голос, потому что Вы состоите в личной охране объекта спора.

Кирра это, понятное дело, нисколько не смутило.

— Сариэл участвует? — я-то участвую, только зачем было приходить и портить мне все удовольствие? Глядишь, еще полчаса бы побегали, размялись бы хоть… — Значит, и мне можно. Хотя я, конечно, ваши чувства прекрасно понимаю. Не хочу вас никоим образом огорчить, но, господа, вам ведь никто не мешал в свое время подать прошение о переводе, теперь, увы, уже поздно. А так откровенно завидовать, право же, некрасиво.