Александр Рудазов - Сын Архидемона. (Тетралогия)

Я увернулся. В мгновение ока перенесся на восьмереньки и зашкрябал по полу, уклоняясь от тяжеленной каменюки. На бледной роже твари отразилась досада.

— Моя очередь, — оскалился я, отталкиваясь всеми лапами.

Теперь уже противник отлетел к стене, а я заработал когтями, перемалывая его в фарш. Крови из этого ушастого уродца не вылилось ни капли — мясо сухое, словно полгода вялилось на солнце.

Мои когти мелькали с такой частотой, что я сам с трудом их различал. Любой другой на месте этой твари уже давно бы сдох. Но чертов упырь… его раны срастались в доли секунды. С тем же успехом я мог бы шинковать комок геля.

Так продолжалось секунд десять. Зубы упыря часто клацали, лысая башка с силой колотилась о стену. А потом пара бледных рук взметнулась кверху, хватая меня за верхние запястья… и ломая их на хрен! Черт, какая же все-таки силища!

Впрочем, моя регенерация оказалась не намного хуже. Упырь только собрался перейти к другой паре рук — а я уже снова заработал всеми шестью.

Тогда он досадливо рявкнул и просто толкнул меня что есть мочи. Мной вновь как будто выстрелили из пушки — я отлетел и впечатался в стену, сползая по ней раздавленным насекомым.

— Твою ж мать… — прохрипел я, собирая глаза в кучку.

— Да что тебе от меня нужно?! — прошипел хозяин замка, с шумом втягивая воздух. Две рваные дыры на месте носа гневно раздувались, из левой ноздри на миг высунулся червяк. — Я же тебя не трогал! В тебе даже крови нет!.. съедобной, я имею в виду.

— Тут ничего личного, — заверил я, подымаясь на ноги. — Мне просто людей жалко. Ты же их харчишь почем зря.

— В этом тоже нет ничего личного! — возмутился хозяин замка. — Ты не понимаешь! Я вампир, я не могу без крови! Если я не буду пить человеческую кровь, то умру!

— Клопы тоже. Но это не значит, что я им сочувствую.

Мы пару секунд мерили друг друга злыми взглядами. Поганый вампирюга как-то странно выгнулся — не иначе, приготовился взлететь. Я на всякий случай тоже расправил крылья.

Взлетать упырь не стал. Вместо этого он вдруг раздулся, почернел и расточился жирным дымом. Весь зал заполнился вонючими клубами — запаха я не чувствовал, но догадывался. Газообразный монстр охватил меня тесными объятиями, лишая воздуха, проникая в пасть, пытаясь задушить.

Это бы сработало, будь на моем месте кто-нибудь, кто дышит. Я же только матюкнулся, размышляя, как мне драться дальше. Даже миллион самых острых когтей бесполезен против дымного облака. Мы с вампиром оказались в патовой ситуации.

— Эх, пылесос бы сюда… — вздохнул я.

Пылесоса у меня не было. После прошлого раза я предложил быстренько сгонять за ним в другой мир, но начальство идею не оценило. Они тут по старинке привыкли работать, не дошла еще до них научно-техническая революция.

Поэтому вместо пылесоса я начал втягивать дым сам — пастью. Много втянуть не смог, но вампиру это все равно не понравилось — кажется, он забоялся, что ко мне в брюхо попадет его палец, язык или еще какая-нибудь мелкая, но важная деталь.

Так или иначе, он снова обернулся человеком. Если это чудище можно так назвать, конечно. Плюгавый, лысый, с остроконечными ушами, кривыми длинными зубами, отвалившимся носом и жутко слезящимися глазами. Я и не знал, что у нежити они могут слезиться.

— Что тебе от меня нужно? — устало повторил вампир. — Ты же демон. Зачем тебе-то в это лезть?

— Во-первых, я не демон, а заботливый мишка, — поправил я. — У меня и сердечко на пузе есть, просто под одеждой не видно. А во-вторых — ви что-то таки имеете против демонов? Это дискриминация, между прочим.

— Дискриминация?! — прошипел вампир. — Я мог бы многое рассказать тебе о дискриминации! Мой народ подвергается ей с начала времен! Никто и никогда не пытался нас понять — вместо этого нам предпочитали отрубать головы, пронзать нас кольями, нашпиговывать серебром!..

— Я сейчас прямо зарыдаю, — скривился я, бросаясь в атаку.

Вампир даже не шелохнулся. Он лишь брезгливо поморщился и процедил:

— Ты что, до сих пор ничего не понял? Сколько бы ты меня ни кромсал, это бесполезно! Ты не можешь меня убить!

— А с чего ты взял, что тебя убью я?

Сказав это, я сомкнул хватку. Все шесть рук сцепились за спиной вампира прочной решеткой, все сорок два когтя вонзились в ледяную плоть мертвеца. И в то же время из темного прохода появились те, кого я ждал — девять человек в белых доминиканских рясах с капюшонами.

— Держи его! — скомандовал самый главный. — Держи его крепче, тварь!

Восемь монахов стремглав заняли позиции вокруг нас с вампиром, выхватили четки с крестиками и забормотали молитву. Девятый медленно пошел вперед — и вот при виде него вампир в панике заметался. Он явно не ждал сегодня испанскую инквизицию.

Кровосос попытался вырваться — но я вцепился в него так, словно хотел никогда не расставаться. Он попытался взлететь вместе со мной — но я вонзил когти ног глубоко в пол. Он попытался снова превратиться в дым — но отовсюду текла молитва, лишающая вампира сверхъестественных сил.

И тогда он тоскливо завыл.

Торквемада подошел к нам вплотную. Из левого рукава показалась черная как головешка кисть. Великий инквизитор возложил ее на плешивую бошку вампира, и тот закричал еще страшнее, забился так, что я с трудом его удержал.

— Когда-то ты был человеком, Кароль Круду, — сурово произнес Торквемада. — Не желаешь ли принять покаяние?

— Засунь его себе вфффхххххххххх… — просипел вампир, рассыпаясь пеплом.

Монахи спрятали четки и разомкнули строй. Двое из них собрали оставшийся от вампира пепел, вынесли наружу и развеяли по ветру. Торквемада сухо кивнул мне и неохотно процедил:

— Ты хорошо потрудился, брат Олег.

Мы еще на некоторое время задержались в замке Цератуш. Торквемада со своими доминиканцами обыскивал подвалы — искал черную магию и прочую крамолу. Я же, как ничего в этом не понимающий, просто таскался следом, грызя черствую булку.

Эти восемь монахов — личный отряд Торквемады. Элитные борцы с нечистью и черными колдунами. Брат Харольд, брат Йожеф, брат Леонтьен, брат Пиррос, брат Давид, брат Дорандо, брат Ханс и брат Юхан. Первоклассные охотники и экзорцисты со всех концов Европы, лучшие из лучших. Возглавляемые смиренным братом Томмазо, они могут завалить даже архидемона.

Особенно теперь, когда к ним присоединился еще и я, брат Олег. Я ведь с некоторых пор тоже монах ордена святого Доминика. Самый, пожалуй, необычный монах в мире — трехглазый, шестирукий, с крыльями и хвостом.

Звучит невероятно, но я действительно вступил в ряды инквизиции. Пока что, правда, на испытательном сроке — нахожусь в послушничестве у смиренного брата Томмазо. Как бы стажер. Добрый дедушка Торквемада вполне оценил меня в качестве рабочего инструмента. Я полезный. Эффективный. И благочестивый. А что рожей не слишком удался, так это дело десятое. Торквемада и сам страшен, как смертный грех.