Карина Пьянкова - Одни несчастья

Выбирая, как же ему сесть, Генри, наплевав на привычки, устроился лицом не к выходу, а к стене, чтобы не видеть всех этих праздношатающихся и заинтересованных. И так на душе гадко.

Кукла уселась напротив, хлопая большими глазами и всеми силами выражая высшую степень любезности. Руки она чинно сложила на коленях, а лодыжки наверняка были скрещены — упаси боже закинуть ногу на ногу, ведь это вульгарно и вызывающе. Ну ни дать ни взять кронпринцесса Беатрис на пресс-конференции, а не простая секретарша из глянца.

— Скажите, мисс Беннет, у вас были причины недолюбливать покойную?

Губы секретарши, выкрашенные в гламурный розовый цвет, чуть дрогнули, но улыбка с них так и не исчезла. На лице девушки проступила лишь тень любопытства, но никак не тревоги.

— Вы имеете в виду, был ли у меня мотив? — буквально пропела она мягким бархатистым голосом, лукаво глядя на полицейского. Зеленые глаза с хитринкой, будто с девой дивного народа говоришь. Должно быть, многие не смогли вовремя оторвать глаз от таких очей. — Нет, инспектор. Мне совершенно нечего было делить с бедняжкой Энди, мы и встречались-то не слишком часто. Шантажировать она меня тоже не могла, если вас и это интересует. Моя жизнь ужасно скучна, у меня нет ни единой тайны, за которую можно убить.

Вся мимика, все жесты собеседницы буквально вопили о полной искренности. И это казалось еще подозрительней. Не может быть человек настолько откровенным, тем более с незнакомцем и уж совершенно точно с полицейским. Не существует людей с абсолютно чистой совестью, всегда есть какие-то грехи, которые заставляют виновато отводить взгляд. Полицейские у всех, даже самых законопослушных граждан вызывают опасения, а тут сидит эта холеная девица и демонстрирует полное спокойствие и благожелательность. Будто ей действительно не в чем каяться.

— А тайны, за которую нельзя убить, у вас случайно не завалялось? — поинтересовался О’Нил, выжидающе взирая на подозрительную свидетельницу.

— Завалялось, — мгновенно подтвердила Беннет. Легко и просто, с кокетством, но не избыточным. Убийственная смесь естественности и женского лукавства, которое не просто не скрывается — выставляется напоказ как некое собственное огромное достижение.

— И какая же?

Девушка засмеялась, прикрыв рот ладонью. Полицейский даже залюбовался тонкой кистью с изящными длинными пальцами. Очень музыкальные пальцы были у секретарши. Наверняка печатает она споро и умело.

— Не скажу, инспектор. Это же тайна! К тому же она не относится к убийству Энди. Это мой личный маленький женский секрет.

И щеки девушки окрасились легким румянцем смущения. Интересно, можно ли заставить себя краснеть по собственному желанию? Если да, то непонятно, что Джулия Беннет делает тут, в редакции «Фейри стайл». Привлекательная, харизматичная и с явными актерскими способностями — хоть сейчас на сцену выпускай и будет готовая звезда.

— Может быть, вы замечали что-то необычное в последнее время, мисс Беннет? — неохотно сменил тему Генри, понимая, что больше все равно ничего не узнает от секретарши по интересующему его вопросу. А слушать это милое чириканье уже не было ни сил, ни желания.

Она нахмурилась, закусив губу. И вдруг резко из дивной райской пташки стала собранной и деловитой особой, точь-в-точь как ее босс.

— Кое-что было, — задумчиво протянула Джулия, потерев кончик носа. — Но я не уверена, что это как-то связано с убийством. Просто… странно.

Полицейский кивком попросил продолжать. Неизвестно, правду ли ему поведают или нет, как и неизвестно, имеют ли наблюдения Беннет хоть какое-то отношение к делу, но выслушать в любом случае стоит.

— У нас тут кто-то ведьмачить начал вот уже месяца полтора как, — со вздохом начала секретарша, поправив и без того аккуратно уложенные волосы. — То у кого-то компьютер сломается посреди рабочего дня, да так, что данные уже никак не восстановишь, то модель какую-нибудь сглазят…

— Так заявить надо, административное дело завести — и вытрясут из вашей ведьмы раскаяние и уверение, что больше она такого делать не будет, — махнул рукой с раздражением Генри.

И правда, пустышка. Да каждый день кто-то на кого-то порчу наводит. На соседей, более успешных сослуживцев, соперницу в любви… Книг по колдовству на любом книжном развале наберется столько, что на полгорода хватит, не все, конечно, что там пишут, работает, но встречаются и действенные рецепты.

— Нельзя, — тут же ужаснулась мисс Беннет. — Это дурно отразится на имидже журнала! Такие проблемы у нас решаются своими силами, без привлечения посторонних.

— То есть до этого кто-то уже баловался колдовством, и вы самостоятельно разбирались с проблемой? — с недовольством переспросил мужчина, глядя на свидетельницу как на законченную дуру.

— Раньше мне хватало пары часов, чтобы узнать, кто так хулиганит, и разобраться до того, как все дойдет до Дженнет. Женский коллектив, сплетни… Ну, словом, вы меня понимаете. Если кто-то провернул удачную шутку, то наверняка не сумеет удержать все в себе, захочет поделиться…

— А тут не поделились? — уточнил инспектор О’Нил, озадаченно почесав коротко стриженный затылок.

— Не поделились. Я специально даже Адамс засылала порасспрашивать — и ничего. А уж если Лиллен Адамс не сумела ничего вытянуть, стало быть, и правда тайна, покрытая мраком.

— Адамс — это та блондинка, еще один секретарь? — на всякий случай уточнил Генри, хотя уже один раз беседовал со второй дрессированной куклой Дженнет Коллинз. О Джулии Беннет блондинка говорила исключительно мерзости. Но при этом с каким-то завистливым уважением.

— Да, Лиллен Адамс, младший ассистент главного редактора, — задумчиво подтвердила Беннет, постукивая по стеклянной столешнице розовым наманикюренным ноготком. — А больше ничего странного и не происходило. Ну, кроме самого убийства.

— Спасибо за содействие, мисс Беннет, — привычно и заученно завершил допрос О’Нил и первым встал из-за стола.

— Я провожу вас, — улыбнулась секретарша, изящно поднимаясь следом.

Едва они вышли в коридор, как навстречу выскочила заполошная Адамс со стопкой бумаг наперевес.

— Джули, черновые варианты статей принесли, почитай их! Просмотри свежую информацию по совещанию, и надо всем написать о нем! А совещание уже послезавтра! Почему Дженнет так поздно обо всем сообщает?!

— Лиллен, это будешь делать ты, — прервала поток слов напарницы шатенка, выставив руки в защитном жесте.

Голубые глаза Адамс, и без того большие, стали еще больше, и в них застыл смертельный ужас.

— Но… как?! Одна?! Почему?! Я же не справлюсь!!!

Беннет с видом великомученицы вздохнула и твердо ответила: