Ольга Вешнева - Мясорубка Фортуны

Вещь! Я для нее всего лишь вещь ценою триста тысяч ассигнациями. Дышащая, говорящая штуковина, которую нужно время от времени заправлять кровью и проветривать на свежем воздухе, оберегая от прямых солнечных лучей. Надо бы еще на мне где-нибудь сбоку поставить штамп «Не кантовать».

«Разве не глупо обижаться на Лаврушкино потомство, дорогой Тихон Игнатьевич?» — мысленными уговорами я постарался вернуть себе удовлетворительное настроение. — «От осинки не родятся апельсинки. Не забывайте, вам нужна не Лиза, а драгоценный клад. Едва вы заполучите его, то ни на минутку не задержитесь более в проклятой усадьбе. А покамест вам придется потерпеть незначительные унижения. Вы не хуже заносчивой девицы знаете цену вещам. И понимаете, что овчина стоит выделки».

Вампирский налет на элитное поселение не отвратил Лизу от амбициозного замысла вывести меня в свет. Подготовка к моей презентации шла на всех парах. Я едва успевал передохнуть. Хозяйка мясокомбината преподавала мне по десять уроков на дню, строго проверяя, насколько хорошо я усвоил полученную информацию и не придется ли ей за меня краснеть в обществе «взбитых сливок». Мне пришлось заново учиться ходить, говорить, сочинять письма. Много времени я растратил на укрощение современных технических устройств — от кондиционера до ноутбука. Под мощным словесным давлением я создал фальшивые аккаунты в социальных сетях, которыми не собирался пользоваться. (Делать мне больше нечего, кроме как переписываться обо всякой ерунде с неграмотными сопляками, всем благородным языкам предпочитающим матерный или «олбанский»). Переведенный на дневной режим активности, я должен был спать по ночам, но или из-за протеста, объявленного биологическими часами, или по каким-то мистическим причинам, вместо нормального сна, способствующего восстановлению и укреплению измученного современностью организма, я получал кратковременные затмения — на считанные минуты погружался в забытье, и вскорости подскакивал на кровати, объятый непостижимой тревогой. Выпущенными ненароком когтями порвал пару шелковых пододеяльников и одну сатиновую простыню. Справедливо было ожидать, что после такой порчи имущества Лиза прикажет слугам застелить мое ложе рогожей, но она прикупила несколько спальных комплектов из сносной дешевой синтетики, чем значительно облегчила мою участь и совесть.

Вот так ошалело пробудившись, я частенько слышал за дверью тяжелые шаркающие шаги, вздохи, кряхтения или покашливания. Спеша на призрачные звуки, я выбегал из комнаты, и никого не замечал. Припадая к полу, обнюхивал ковровую дорожку в коридоре, ступени лестницы, и не находил вновь появившихся следов.

О своих наблюдениях я не распространялся. В усадьбе было достаточно ушей, но раз о подозрительных звуках никто до сих пор не обмолвился, значит, либо их подмечал один я, либо все остальные свидетели загадочных явлений боялись прослыть умалишенными и потому скромно помалкивали.

Галлюцинаций у вампиров не случается. Неужели, в усадьбе обитает привидение? Или кто-то из ныне живущих украдкой ищет по ночам мое сокровище? Возможно ли, что шаги и вздохи доносятся из подвала?

Сатибо вроде бы ночью бегал в патруле. Спал он, как и я, урывками с той разницей, что время его сна приходилось на дневные часы. Мы с ним бдительно караулили друг друга. Каждый из нас старался не допустить оппонента до клада, вследствие чего нам обоим было некогда заниматься поисками.

— Привет!.. Как сам? — мой очередной день начался диалогом с собственным отражением в зеркале.

Вынув руку из кармана джинсов, я подал ее воображаемому человеку.

Ф-р-р-р! До чего омерзительно притворяться духовно убогим уроженцем конца двадцатого столетия.

— У тебя все получится, если перестанешь показывать другу клыки, — ко мне подкралась Лиза в пестром халате-кимоно и мягких плюшевых тапочках.

— Ночь была тяжелой, — я загнал правый верхний клык в десну нажатием пальца.

— Бедняжка, — Лиза проверила, не поднялась ли у меня температура. — Надеюсь, ты все-таки привыкнешь к новому распорядку дня. Иначе мне придется откатить назад. Мне так тебя жалко, малыш. Но я дала слово вернуть тебе счастье человеческой жизни.

— Я отчаянно борюсь со своей природой. И не намерен сдаваться, — я разбил одно предложение на два.

Правило номер один: говорить меньше и проще.

— Я приготовила тебе вкусный сюрприз, — хитренькая усмешка Лизы предвещала опасный подвох. — Сегодня ты научишься культуре еды современных богачей.

Отличная свежая еда была главнейшим стимулом, поддерживавшим меня на плаву в изнурительной гонке за человеческими ощущениями. Забыв об угрозе и здесь напороться на подводный камень, я пришел с Лизой на кухню.

Меня ждали три разноцветных стакана со странно пахнущей кровью неизвестного происхождения. Приступать к дегустации тут же расхотелось, но Лиза напористо подала мне красный стакан:

— Попробуй, и угадай, кто.

Взяв микроскопическое количество крови в рот, я подержал ее на языке и, сморщив нос, проглотил вместе с набежавшей слюной. Некрасиво было плеваться в присутствии барышни.

— Отдает мышами, — честно сказал я.

«Надеюсь, пытка не продолжится».

— А здесь кто? — девушка подсунула мне желтый стакан.

— Хорек, — определил я по запаху. — а там, — я указал на синий стакан. — Птица… Не иначе, у кого-то из твоих друзей скончался попугай.

— Голубая норка, — Лиза приподняла сначала желтый стакан, затем красный, — и королевская шиншилла породы крем-брюле.

— На вкус отнюдь не крем-брюле.

— Неважно, какой у нее вкус. Ты попробовал самый дорогой на свете деликатес для вампира. Шуба из королевской шиншиллы стоит двадцать тысяч долларов.

— Будь я молью, я, наверное, смог бы оценить по достоинству деликатесный мех, — я решил отстоять свое право на нормальную еду. — Но я не моль, и кровь — не шкурка. Видишь ли, дорогуша, разные части тела шиншилл оцениваются по-разному. Кровь является отходом производства. Она не стоит и гроша.

— На что тебе писательская фантазия? Представь, что твой завтрак оценили на престижном аукционе дороже шубы. Познай психологию современного богача! Почувствуй вкус денег на языке!

Лизнув крови шиншиллы, я нарочито закашлялся.

— Ти-и-ш! — разочарованно взвыла Лиза.

— По твоей просьбе я задействовал воображение… У денег не очень-то приятный запах и гастрономические свойства банкнот не назовешь отменными.

— Можно подумать, мне в кайф давиться на банкетах морскими гребешками и разной ползучей гадостью вроде улиток и мидий, а осьминоги с каракатицами — вообще бячная бяка! Тьфу! Но я все это ем, и никому не жалуюсь. Каждый раз, когда я прихожу в гости к Коньковым, они угощают меня вот таким бутербродом в половину багета с вот таким слоем черной икры, — девушка на пальцах показала, насколько трагично ее пребывание в замке городничего. — Я не люблю черную икру. Но знаю, что она стоит три тыщи за маленькую баночку. Поэтому я никогда не скажу Валерику с Наташкой: «Жрите сами свои бутерброды».