Алекс Вей - Наследница

Все в зале, тем временем, смотрели на нее в ожидании. По традиции виновник торжества должен произнести приветственный тост, только после этого начинались поздравления и поднесения даров. Настроения произносить тосты у принцессы не было. Ей вообще это делать не нравилось. А проблема с Герцогиней и вовсе настроение испортила. Но делать нечего, придется что-то сказать. Эрика взяла наполненный кубок, и, окинув взглядом уставившихся на нее гостей, обратилась к залу.

— Приветствую всех на моем личном празднике. Выражаю благодарность за то, что приняли приглашение, и почтили вниманием мою скромную персону, — учтиво обращалась ко всем принцесса, решив пока избежать дерзких провокаций, — Я очень надеюсь, что сей пир станет прекрасным развлечением не только для меня, но и для всех вас! А теперь я бы хотела поднять тост за удачу. Удача, это то, что никому не помешает! — с этими словами она осушила кубок и присела. «Особенно мне» — про себя закончила свою мысль она.

Поздравлять было принято исходя из титулов, поэтому первым должны были зачитать поздравление от Императора. Снова затрубили, и в зал вошли двое императорских представителей в окружении десятка императорских гвардейцев. Они вели за собой четверку породистых боевых скакунов. На самом деле это были нанятые Виктором ряженые, которым он наплел, будто вся делегация слегла от лихорадки, и чтобы их не наказал Император за неисполнение обязанностей, нужно их ненадолго заменить. Скакунов также покупал Виктор, причем ему пришлось изрядно постараться, чтобы подобрать самых лучших. Настоящих гонцов талерманец сразу отослал, сунув ответное письмо принцессы, и пояснив, что никакого пира не будет, а Эрика отдыхает.

Один из представителей Императора вышел вперед, по всем церемониям поприветствовал принцессу и гостей, и принялся читать послание. Эрика слушала, и даже настроение улучшалось. Все-таки Виктору, несмотря на то, что он мудак, следует отдать должное. Хорошо сработал. Ряженых Виктор хороших нашел, все как на подбор, гвардейцы как настоящие. А посланник Императора, прям всю жизнь при дворе был, и не отличишь! И письмо написал он правильное, даже ей приятно. Местной знати полезно послушать, пусть думают, что Император полностью на её стороне. А главное, жеребцы отменные! Породистые, редкой масти боевые скакуны. Принцесса сама решила сделать себе такой подарок, надоели уже клячи, которыми ей казались даже лучшие лошади и жеребцы из здешних конюшен. А теперь можно нормальной верховой ездой заняться, не боясь загнать коня.

Когда читать закончили, Эрика для приличия предложила представителям присесть и принять участие в праздновании, те, как и предполагалось, отказались, сославшись на необходимость поскорее возвращаться во Дворец с отчетом Императору. Поэтому им просто налили, один из «представителей» произнес дежурный тост за наследницу, все выпили, и делегация удалилась. Виктор вышел следом.

Когда у поздравляющих знатных господ был один титул, очередность определялась ещё и по старшинству главы семейства. Поэтому следующим поздравить принцессу выпала честь Графу Викентию Леонтийскому, и по совместительству Советнику.

— Мерзкий старикашка, убил бы, — зловеще шепнул ей Карл. Ему этот Советник не нравился особенно. И Эрика его мнение разделяла.

— Понимаю. Думаю, тебе такая возможность будет предоставлена.

— Если он доживет, — парировал гвардеец.

— Такой доживет. Все тихо, послушаем, что он скажет, — принцессе было любопытно, что на этот раз придумает Викентий, чтобы польстить ей.

Граф, как полагается, встал и принялся распинаться, восхваляя воинские таланты, смелость, доблесть и отвагу наследницы. Не забыл он в своей длинной речи и про рогопса. Принцесса могла только представлять, что на самом деле думает этот хитрец. Этот Советник казался ей самым отвратительным. Ему было около пяти десятков лет. Этот худой иссохшийся, с хитрым выражением лица старикашка, обирая своих крестьян, а потом скупая у них за медяки дурман, золото греб мешками. Но при этом он был настолько скуп, что торговался за каждый медяк, и даже на пир наряжался в один и тот же затрепанный сюртук из красного бархата с кучей шелковых рюш. Карл ей как-то пояснил, так ходят на юге старики, видимо, вспоминая молодость. Действительно, Викентий гордился, что когда-то закончил саму Академию Мудрости в Ольмике. Действительно, таким в Клеонии могли похвастаться немногие. Правда, приятнее Граф от этого не становился.

На пиры он приезжал со своим многочисленным семейством, все девицы которого были больше похожи на послушниц. Поговаривали, он был строг, и держал весь свой замок в страхе. Правда, перед теми, кто титулом выше, и может представлять хоть какую-то опасность, старикашка лебезил, и едва в ногах не валялся. Одним словом, мерзкий тип. В качестве подарка он преподнес ей картину изображающую болото в тумане. Принцесса бы не удивилась, если он просто сплавил ей надоевший предмет интерьера. Тот был настолько скуп, что даже врожденное лизоблюдство это качество не отменяло.

Когда Викентий закончил, приступил ещё один Советник, Граф Клиф Тилосский, который в своей речи повторил слова предыдущего оратора, разве что был более сдержан. Клиф был более молод, если говорить точно, ему было тридцать пять лет. По сравнению с Викентием выглядел он куда приличнее. Поджарый и все ещё крепкий Граф был одет, как и принято у клеонских благородных господ, в черный сюртук, отделанный небольшими кружевными рюшами такого же цвета. На шее у него висела цепь из серебра, все как полагается, без излишеств. И жена, и всё его семейство тоже нарядились так, чтоб не пасть в грязь лицом. Насколько знала Эрика, Граф так же промышляет дурманом, по той же схеме, что и Викентий, обирая крестьян и казну. Правда, его хотя бы понять можно, тот любит красивую жизнь, и очень сильно печется о своих отпрысках, и многочисленных племянниках и племянницах. Младшего сына отправил в Императорскую гвардейскую школу, старшему — выписал кучу наставников. Конечно, это не оправдание казнокрадству, и она его все равно повесит, но человек хоть понятен. А зачем Викентий все гребет, если даже не тратит, взять в толк Эрика не могла. Граф Тилосский преподнес Эрике набор из пяти халифатских ковров ручной работы. Такой подарок ей понравился больше предыдущего. Ей конечно, на ковры было плевать, но хотя бы пригодятся. А вешать картину с унылым рисунком ни в своей комнате, ни в замке, она не собиралась.

Следом приступил Граф Алкений Ергинский. Ещё один Советник. В Клеонии было всего три графа и все они входили в Совет. Он особенно заинтересовал уже успевшую заскучать Эрику. Если Викентий хоть и раздражал, но был смешон, то Клиф был уныл своей чопорностью. А семейство Ергинских интересовало её хотя бы потому, что Графиня написала на нее жалобу, а дочь Графа, из-за которой и вышел весь сыр-бор, показалась весьма занятной. Жаль только, что Изольда не приехала, несмотря на то, что она приглашала все их семейство. Кроме супругов, прибыл их старший сын Юлий, юноша четырнадцати лет, их наследник. А насчет Изольды, Эрика была уверена, леди Виола не могла позволить, чтобы её дочь общалась с демоном. Графиня ведь святоша ещё та, по одному выражению лица видно. И одета она соответствующе. Если одежда Графа мало отличался от вида того же Клифа и других знатных господ, супруга его выглядела странно. Закрытое темное платье без изысков, не графиня, а послушница. Разумеется, на шее у нее висел медальон с символом Мироздания.