Владимир Васильев - Чужие миры [ Авт. сборник]

Славута потихоньку пятился к оружию Вишены.

— Нам не о чем говорить, — бесцветно сказал Яр. — Я избрал свой путь, и не сверну с него.

— Разве ты не хочешь вернуться домой? — спросил Тарус вкрадчиво.

— А что я там забыл? Опять хворост в лесу собирать да коров пасти? Здесь я — воин, и меня ценят. Мне нет нужды возвращаться.

— Нам нужен твой меч, Яр. И мы возьмем его.

— Попробуйте, — усмехнулся тот. — Только не выйдет у вас ничего. Ваше колдовство на меня не подействует, потому что я служу колдуну посильнее тебя, Тарус. И ты это знаешь.

Тарус промолчал. Увы, это было правдой. А измотанный недавней неожиданно тяжелой стычкой отряд вряд ли без потерь сокрушит незыблемый щитоносный строй. Даже при помощи песиголовцев во главе с Анчей.

— И Книги вам не отнять — они уже за перевалом, в Аргронде. Ты знаешь, Тарус, силу тамошних мечников.

Славута незаметно подобрал вороненый меч, сунул его в ножны, а ножны спрятал под плащ. Взял с влажного мха маленький медный нож с вырезанными на рукоятке словами «Ты нужен».

«Хм! — подумал дрегович. — Поди, тот самый, которым Боромир Пожарского в Андогу вызывал…»

У него самого был такой же.

Здесь же валялась и сумка Вишены. Дрегович, уже не кроясь, поднял ее и бросил маленький нож внутрь.

— Прощай, Тарус. Мы не станем на вас нападать сейчас, потому что я спешу. И скорее всего мы уже никогда не увидимся. Разве что при штурме ваших замков на юге и западе… — негромко сказал Яр и тронул волка.

Тарус молчал. Он ничего сейчас не мог поделать.

Крыланы вскочили на своих черных зверей и направились вослед Яру. За ними медленно отступали пехотинцы. Скоро под луной на болотах остались только те, кто пришел в Иллурию за последние четыре года.

— Ax-ты, ядрена вошь… — сплюнул в сердцах Боромир. — Мы действительно ничего не можем им сделать?

Тарус угрюмо кивнул.

— Но почему? — с жаром воскликнул Дементий.

— Яр вынес из руины Заклинание от Заклинаний. Он защищен от магии руин. А силой его сейчас не взять, — объяснил Тарус. — Не везет нам, однако… Здравствуй, Анча. Можешь ничего не рассказывать, я все знаю.

Купава перевязала руку Боромира и громко спросила:

— Кто еще ранен?

Ей ответили трое чикмов и Озарич. Остальные отделались царапинами. Все, кроме Палеха — тот уже, конечно, мертв. Первый из их отряда в Иллурии. Никто не сложил голову в руинах или при штурме замков — и вот, на болотах погиб один из чикмов. И вдобавок в чужой личине убрел незнамо куда Вишена, бросив свой волшебный меч и товарищей.

— М-да… Сходили к Драконьей Башне, нечего сказать, — проворчал невесело Боромир. Но он редко долго убивался из-за неудач. Что проку? Лучше подумать, как поправить дело. За это и уважали его спутники. — Дальше-то что, Тарус?

Чародей поднял взгляд от болот.

— Дальше? Первым делом отыщем Вишену. Потом вернемся к Тинзкому мосту и узнаем, преуспел ли в походе Йэльм. А потом будем штурмовать Аргундор. Каждый со своим народом. Другого пути у нас нет.

Над ними вдруг пронеслась бесшумная тень, заслонив на миг луну. Кажется, это был один из крыланов.

— Дай-ка меч Вишены, — сказал Тарус дреговичу. — И в дорогу, незачем нам ждать на болотах…

Отряд двинулся на запад, к проливу. Аргундор провожал их злорадной полутьмой лунной ночи.

На сухое они выбрались, когда забрезжил первый свет. Луна села с час назад, и лишь звезды выхватывали из тьмы смутно видимую тропу под ногами. Тарус велел собрать дров и развести костер, а сам сел на жухлую траву и принялся копаться в своей видавшей виды сумке. Клок окровавленной шерсти Вишены-оборотня Тарус не выпускал из рук. Он извлекал из сумки высушенные травы и таинственные снадобья в пузатых пузырьках мутного цветного стекла. Перед ним была расстелена потертая волчья шкура, на шкуру он и складывал все, что появлялось из сумки.

Скоро костер, ожив, запылал на краю болот. Болота шептали, невнятно и глухо, словно сожалея об упущенных жертвах. Люди и песиголовцы чувствовали себя на редкость неуютно, ерзали у костра и поминутно озирались, бросая взгляды на просторы болот. Там, вдалеке, посреди клубящихся испарений, мерцали тусклые огоньки, медленно переползая с места на место. Даже рыдожанин Омут не знал, что это за огоньки, хотя видел их нередко и дома.

Тарус долго выбирал подходящее для чародейства место, прислушиваясь к чему-то внутри себя; потом развел небольшой костерок в стороне от основного, сжег несколько пахучих пучков травы, капнул в огонь из пары пузырьков и смазал воткнутый в землю меч чем-то темным. Пламя костерка окрасилось в зловещий зеленоватый цвет, а руны на лежащем тут же мече Вишены слабо зажглись. Звучали негромкие слова заклятья. Их никто не понял, да и не пытался понять. Чародейство — удел избранных. Спутники Таруса просто сидели поодаль у совсем по-домашнему потрескивающего костра и просили богов вернуть Вишену, верного спутника и храброго воина. Больше ничем помочь они не могли, ибо сейчас было время чар, а не клинков.

Наконец Тарус встрепенулся.

— Услышал! — прошептал он. — Теперь ждем!

Спустя какое-то время он велел погасить основной костер и всем уйти куда-нибудь с глаз долой. Уже рассвело, хотя низкие тучи скрывали красное иллурийское солнце. Люди и арранки неохотно убрели за одинокий пологий холм, у едва тлеющего зеленоватыми искрами костерка остался лишь Тарус.

Вишена появился незадолго до полудня. Его нельзя было не испугаться: массивное, покрытое темной шерстью тело, сплошь в тугих буграх мускулов, могучие когтистые лапы, вечно оскаленная клыкастая пасть и маленькие горящие даже в свете дня глазки, не выражающие ничего, кроме ненависти.

— Ну и ну! — прошептал Боромир. — Страшилище… Помните, похожее в личине Омута к нам в селение заявилось?

Тарус что-то негромко говорил оборотню. Долго. Что именно — издалека было не разобрать. То и дело хватаясь за висящие на шее амулеты, чародей указывал то на Вишену, то на воткнутый в землю меч.

В конце концов усилия Таруса вознаградились, оборотень приблизился к мечу, тяжело кувыркнулся над гардой и приземлился на траву уже человеком. Тарус медленно и устало осел рядом с ним.

— Все! — сказал Боромир вставая. — Пошли!

Вишена лежал без памяти, над ним сразу же склонилась Купава. Тарус вяло махнул рукой:

— Пусть отлежится… Сегодня никуда не пойдем. Устал я… Да и отоспаться всем надо.

— Я выставлю сторожей, — сказал Боромир и поискал глазами Анчу. — Одного человека и одного арранка. Так?

Песиголовец согласно кивнул.

Омут снова разводил костер; кто побрел за дровами, редкими тут на краю болот, кто доставал из сумок припасы. Вишену завернули поплотнее в его плащ и уложили у костра. Ран на нем не было.