Владимир Васильев - Чужие миры [ Авт. сборник]

Пожарский тоже заглянул: ветхие коричнево-желтые страницы сплошь были покрыты непонятными письменами. Читать такие Вишена не умел, а толмач-заклинание делало понятной только живую речь, а не умершую на некогда белых листах.

«Ума не приложу, откуда Тарус знает, как читаются эти закорючки!» — подумал Вишена с легким отчаянием. Объяснение в духе «на то он и чародей» уже не устраивало его, что-то проснулось в еще совсем недавно всем довольной душе воина-тялша и требовало знаний, оказавшись на поверку неугомонным и ненасытным.

Однако Вишена ошибся: Тарус тоже не смог прочесть из книги ни слова. В который раз пришлось убедиться, что побратим-чародей вовсе не всезнайка, что есть предел и его разумению, и в который раз Вишена подивился удивительной выдержке друга, умеющего внушить в трудную минуту землякам-спутникам непоколебимую веру в себя. Осознание этого непосильного груза на плечах Таруса вдруг ошеломило Вишену своей очевидностью и неотвратимостью.

Помог один из эльфов. Он встал рядом с Тарусом и, поминутно тыча пальцем в страницу, стал что-то негромко втолковывать. Тарус понимающе кивал.

— Гляди, Пожарский! — усмехнулся Славута. — Моргнуть не успеешь, чародей-то наш уже будет шпарить по-ихнему, будто всю жизнь умел.

— Да уж, — согласился Вишена и подумал, что в способности впитывать знания им всем далеко до Таруса.

Тем временем гномы, эльф, чародей и несколько особо любопытных уселись прямо на каменную крошку с книгой и видно было, что в ближайшее время их не оторвешь от древних страниц. Остальные бесцельно бродили вокруг или вполголоса переговаривались, то и дело поглядывая на сидящих.

Ветер, гуляющий на высоте, в маленькую долину почти не задувал, зато растаскивал серые громады туч. В редкие просветы иногда заглядывало солнце.

Ждать пришлось недолго: книгочеи поднялись и гурьбой направились к жалким остаткам крепостных стен. Здесь Первый Гном обернулся ко всем и простер руки, требуя тишины. Гомон враз улегся.

— Друзья! — сказал гном звучным грудным голосом, исполненным достоинства и скрытой силы. — Посланцы Семи Народов! Вожди Белого Воинства, людей Сириана!

Сириан сдержанно поклонился, приложив руку к груди. Вишена на всякий случай тоже, а больше никого в белом у Гриффинора не было.

— Могучие жители Штурмового Суладора!

Теперь поклонился гигант в желтом и, следуя местным традициям, Йэльм.

— Славные воины Лесного Народа!

Поклонились эльфы, Славута и даты в зеленом.

— Посланцы мореходов Танкара!

Настала очередь Таруса, Роксалана и двух кондотьеров в желто-синих плащах. Склонил ушастую голову и кто-то из песиголовцев.

— Собратья-гномы и присоединившиеся воины народа арранков! Я обращаюсь к вам и к тем, кого, увы, сейчас с нами нет, — Всадникам Лореадора и Девятому Народу, новым союзникам!

Поклонились все, кто еще не кланялся. Вишену происходящее начало забавлять, но он постарался не выделяться, чтоб никого не обидеть. Тем временем гном продолжал:

— Издавна в этой долине хозяйничали гномы, и все знали силу наших грифонов! До того самого проклятого часа, когда черные драконы прорвали защиту и сожгли замок, обрушив стены и развалив башни. С тех пор наш народ забыл сюда дорогу, разве только храбрый кондотьер по имени Гонта отважился проникнуть в логово уцелевших драконов под развалинами и даже привести нескольких под наши знамена.

Но наступили новые времена, забыта старая вражда между Шестью Народами, появился Девятый, и новые кондотьеры пришли в Иллурию. С ними приходит и новая магия. И я рад, как рад весь наш народ, что эта магия способна вернуть к жизни нашу твердыню. Сделаем же это во имя Неба Иллурии!

Слаженный хор голосов всколыхнул тишину в долине, и Вишена поймал себя на том, что кричит вместе со всеми, хотя недавно еще криво улыбался, так тронула его несколько витиеватая, но, несомненно, искренняя речь гнома-кондотьера.

По знаку Первого вперед вышли двое гномов, ходивших в руину, и Боромир.

— Постойте! — забеспокоился чародей. — Нужно, чтобы среди троих обязательно был хотя бы один, побывавший у Оракула. Среди ваших кондотьеров только один такой — Эспен.

Поразмыслив, Первый сказал: «Хорошо!» — и указал на одного из гномов. Тот сразу отошел в сторону, а его место в тройке занял дат. Напротив встали Тарус и эльф с книгой в руках.

— Вы должны, — негромко сказал чародей, — вместе повторить заклинание, которое мы вам прочтем.

Трое в коричневых плащах одновременно кивнули.

— Начнем же!

И они начали, старательно выговаривая непривычные слова, складывающиеся в понятную фразу.

«Нет, — подумал Вишена о книге. — Это не мертвая речь. Слова умирают, ложась на бумагу, но они в любой момент могут ожить на устах Знающего».

— Взываем к Небу Иллурии, мы, Проникающие-в-руины! Сила руки и сила духа вольются в извечный поток жизни, и ранее умершее воскреснет, и оживет камень, и воздвигнется разрушенное, потому что так велим мы! Хойла!

Земля дрогнула, едва они договорили. Порыв ветра заставил затрепетать разноцветные плащи, а страницы книги зашуршать. Над руинами Гриффинора вставало зыбкое марево, наподобие того, что пляшет над полями в жаркий летний день, и слышался далекий ровный гул.

Широко распахнутые глаза пытались не упустить ничего.

Почва под ногами дрожала непрерывно. А из-под земли, словно стебли ржи, вырастали призрачные стены, темнея на глазах, вставали угловатые башни, возносясь под самые небеса.

Наконец стены сомкнулись и отвердели, башни застыли, и над ними затрепетали серые флаги. Ворота заняли место в арке, земля перестала дрожать, а потом чей-то низкий и глухой голос, доносящийся, казалось, из самых недр, из-под корней гор, тяжко выдохнул:

— Х-О-Й-Л-А!

Тотчас утих ветер. Перед кондотьерами высился замок, стены его были серого цвета.

— Ничейный, — прошептал Славута у самого уха Пожарского. — Никогда доселе не видел.

Первый Гном взялся за топор и негромко сказал:

— Все, кто носит цвета Подземного Народа, — за мной.

И направился к воротам. За ним подались остальные гномы, Боромир и Купава с мечами в руках, Гонта и Озарич, дат Эспен и песиголовцы во главе с Анчей, кроме одного, носящего желто-синий кушак и прилетевшего с кондотьерами прибрежников.

Ворота растаяли, когда до них оставалось несколько шагов. Гномы подняли отточенные секиры, но на них никто не напал. Казалось, воины в коричневом растерялись.

Осторожно, готовые в любой момент отбить удар, они вошли в замок.

Вишена затаил дыхание. Стало так тихо, что явственно слышалось дыхание грифонов, отдыхающих в сотне шагов от замка.

И тут стены замка медленно, словно нехотя, окрасились в коричневый цвет, а флаги над башнями из серых стали рыжими, с гербом-молотком. Наблюдавшие радостно зароптали.